14 тезисов о предвыборном меньшинстве

1. Одно из свойств деполитизации — добровольное освобождение гражданином своего места в политике — всем и кому угодно.

В наших условиях это простая переуступка своей жилплощади властям.

Можно написать большой и прелюбопытный текст о гибридной идентичности. Та смахивает на двоемыслие, но не совсем: это восторг бездейственного ума. Человек в упор глядит на поле действия, со множеством его вариантов, а спрашивает себя: интересно, что задумал Кремль? Признает он успешность выборов или нет? Кто сменит Володина на его посту — или у Путина другие планы?

Человек бежит от политического хода. Он буквально выпрашивает у противника: займи мое место и делай там что-то свое! А после обсуждает «интригу» выборов.

2. Нет институтов без правил, хотя правила бывают и без институтов.

Когда хозяева мира без правил на время признают правила — естественно, удобные им самим, — меньшинства ищут и находят себе исключения. Ваше дело — превратить их в окно возможностей.

Выборы не зря переносили на несколько месяцев. Айсберг «подавляющего большинства» подтаял и может опрокинуться хоть завтра. Это будет никем (и мною!) не ожидаемый приз. Тогда в парламенте окажется аж одна или две новых фракции. Вместе с одномандатниками это означает быстрое, еще в этом сезоне, расконвоирование представительной власти.

На этот случай у Системы есть «план Б». Но Система недооценивает степень своего распада, переоценивая уровень управляемости.

3. Выигрыш? О, вы не выиграете, исключено.

За этим проследят все от доктора А. Вайно до доктора Э. Памфиловой. Избиратель зато имеет легкомысленный азартный шанс, возможность и удовольствие провести безопасный для себя политический мятеж, удалив из бюллетеня весь нынешний думский ОМОН.

Никто не поставит 18 сентября власть под вопрос. Никто не бросит ей вызов. Кроме избирателя, который придет и проголосует за тех, кого он решил избрать. Это его абсурдный жест, а с другой стороны, просто ход Е2 – Е4. Первый ход сделают те, кто пойдут голосовать 18 числа. А вот доигрывание будет долгим и трудным. И я не рекомендую сразу делать второй ход. Сила с той стороны, и это злая, глупая сила.

4. Консенсус моралистов с кураторами.

В этом году сложилось забавное единогласие экспертов от Володина с экспертами «от горя народного»: те и другие видят в Думе только проект Кремля. Но «проектом Кремля» в России можно считать и российскую экономику, и все вообще. О, что за чудный хор голосов, бормочущих речитатив «86%… большинство “ЕР”… безнадега, полный контроль Думы… никаких альтернатив»!

На этих выборах есть новый типаж. Человек сидит в веймарском кафе и упрекает москвичей как борцов «за демократию в Бухенвальде». Змея лицемерия явно закусывает своим хвостом. Те, кто просто не шли на выборы, вероятно, имеют мотив. Но другие ищут звучную причину, чтоб не идти. Им подсказывают: тебе причину? Вот она: ты не жопа — ты герой отказа!

Сирены разных пород поют в общем для них тумане деполитизации. Просто заткните уши.

5. Люди, у которых перед глазами феномен Дональда Трампа, продолжают твердить нам: «нет политиков».

Но Трамп маячил перед глазами, не приходя в голову в роли лидера нации. Новая повестка — agenda будущего — надула его сверкающий пузырь. Ибо то, что должно быть сделано, — будет сделано: более сильного политического ресурса не бывает.

Переходный период, в котором мы находимся, будет иметь разнообразную и часто рискованную повестку. Ей нельзя далее оставаться лишь добычей экспертов и крикунов с телеэкранов. Есть вещи, которые надо решать, но нужны субъекты решения.

Россия искони страна меньшинства. Большинство начинается с решения меньшинства участвовать в политике.

6. Глубочайшая дисфункция — отрыв партий оппозиции от ядерных групп интересов.

Причины коренятся в прошлом. Двадцать пять лет мейнстримом русской политической жизни была борьба за Центр власти. Кремль виделся предварительным условием политики, в особенности «политики реформ». Здесь не место разбирать этот миф. Но факт, что уже при обдумывании концепции реформаторы адаптировали ее для принятия Центром. Не продумав задачи, они начинали подгонять ее к программным возможностям кремлевского hard’a.

Поэтому партия «Яблоко» боится назваться партией интересов интеллигенции — а вдруг интеллигенции уже нет? Партия РОСТА боится назвать себя партией интересов предпринимателей — а вдруг это слишком непопулярно?

Цифры голосов, полученных непарламентскими партиями, пройдут или не пройдут те в Думу, в этот раз превратятся в стартовые показатели для нового, постсентябрьского времени. Это замер непредставленной России. Именно эта Россия будет активно действовать в последующие годы. Так мы, общество, начнем переходить от партий лидеров к партиям интересов.

7. Голосующий 18 сентября 2016 года вступает в Большую игру, заявляя себя участником кампании 2018 года по выборам президента.

Этим простым шагом вы уравниваетесь с кураторами, но фразу делать следующий ход я бы не рекомендовал. Хоть там и не гроссмейстеры, поле занято бульдозерами и грузовиками с песком. Но содержание следующего политического момента — постсентябрьской политики России — будет определяться уже не «интригой» кремлевского проекта, а генерацией новых игроков и их коалиций.

Даже тот избиратель, который действительно голосует за власть (в лице одной из четырех партий-наседок), не совершает акт власти. Он крайне удивится, услышав, что ему приписывают голосование «за легитимность». Он просто хочет ее, но ему легитимность похоти безразлична.

8. Дебаты по повестке следующего выборного срока — основная, а не подчиненная часть кампании.

Люди состязаются не как частные лица, а стратегиями будущих действий.

В этой кампании ничего подобного не было. (Единственное исключение, и то заочное, — еле намеченный конфликт-диалог программ Титова vs. Кудрина.) Совсем нет дебатов о военном бюджете, притом что страна ведет две парамилитарных операции, на Донбассе и в Сирии. Нет дебатов о состоянии СМИ. Нет более чем естественных дебатов о повестке будущего президентства. То, что участники об этом молчат как рыбы, добавочно снижает значение кампании.

9. Возвращение политики означает возвращение в нее всех, кто пожелает, и такими, как им захочется.

Голосование фанатов «Единой России» столь же ценно, как и влюбленных в Машу Баронову. Это начало решающего прояснения сцены нового времени. Считайте, что до сентября времени политически не было — и 18.09 отсчет времени начался. За кого бы вы ни проголосовали, кстати. Возвращая свое право войти в игру, вы подтверждаете и право любого играть против вас.

Обязательный пункт новой повестки: истоки политического ничтожества оппозиции. Оппозиция ухитрилась вести дебаты, обходя центральный для нее самой вопрос: серии провалов в предыдущий парламентский срок. Не все получится списать «на Путина». Даже глубокая деградация партий «думской оппозиции» не только их собственная проблема.

Поясняя нежелание голосовать за оппозицию, всегда указывают на думских старцев. Пример ложен и ни о чем не говорит. Одну партию из тройки создал Кремль в качестве кадроприемника, а две другие имели более 20 лет на коррумпирование. Пока причины и обстоятельства этого факта не рассмотрены, для любой новой партии, попавшей в Думу, открыт путь к повторению пройденного. Состояние парламентской оппозиции — не аргумент, а вызов. В том числе — избирателю, который может попробовать выступить в роли гигиениста.

10. Одномандатники.

Есть два ландшафта — когда он заполнен водой и когда вода отступает. На другой день после выборов пред нами будет почти ровная гладь слаборазличимой поверхности. Но когда начнется отлив, начнут проступать отдельные лица — и группы.

Одномандатников сегодня рассматривают как нули справа от парламентских «единиц». Но когда политизация, идущая сверху вниз, спустится до предгорий, позиции поменяются. Их половина Думы. Думские фракции-макеты станут репутационно ничтожны, тогда как любой из одномандатников просто укажет на свой округ — и сожжет партбилет.

Но ничуть не будет удивительным, если внутри 7-й Думы удастся с помощью одномандатников снова склеить т.н. «конституционное большинство». Властная цена его будет еще меньшей, чем у двух третей 2007 года. Такое большинство пригодно только для отмены Конституции, но ее легко провести и так. Новые 2/3 бесполезны, на них никто не станет смотреть. Смотреть зато станут на их внутренние противоречия.

11. Политическое пространство не совпадает с социальным, это «гиперпространство».

В зарегулированной единоголосующей Думе, исключившей голоса несогласных, появление даже нескольких таких голосов меняет все. Даже в прежней Думе это показали такие депутаты, как Гудковы, как уральский Зубов. Сегодня машина единогласия наспех перенастраивается на новый режим глушения различий в 7-й Думе.

Я думаю, это не удастся. Есть правило укрупнения личностей, отбрасывающих ритуал единогласия. И тогда машина подавления большинством начинает работать как промоутер людей, сохранивших лица.

Одномандатники пришли в Думу прямо накануне того, как их округа станут зонами экономических и человеческих бедствий. Первые же одиночки из них, что примут на себя ответственность за свои территории, начнут задавать политическую погоду. Это обещает перемену климата.

12. Беспокоиться о том, что партия, за которую ты проголосовал, не прошла в Думу и твои голоса чужаки перераспределили между собой, на этот раз нечего.

Не пришло еще время начинать считать цифры внутри думских голосований. Политика в Думу еще не пришла — она еще там, где мы. А нам пока что интересно, сколько нас? Цифра тех, кто проголосовал за непарламентские партии, ни в коем случае не может достичь половины. При данном состоянии недовольных, сердитых и/или протестующих людей они не могут достичь большинства ни на выборах, ни вне их. Но пока что большинство и не нужно. Большинство, которое возникло бы помимо подсчетов, — опасное большинство. Лучшее имя такому большинству то, что сегодня используют: «подавляющее».

Политизация всегда представляет собой антиэстетичный процесс. На месте великолепного монолита появляется щебень интересов меньшинств и их лоббистов. А для любого нет ничего скучнее чужих интересов. Но раз интересы есть и у нас, придется признать чужие.

Коалиция большинства возникнет потом. Она будет уже не провластной, а прогосударственной и проевропейской. И важно не допустить, чтоб это большинство стало опять бесструктурным электоральным мясом, основой диктата.

13. Вам повторяют: вас меньшинство… вас меньшинство… и притом добавляют — ничтожное.

Но кто это говорит? Это говорит властное меньшинство. Его никто не подсчитывал, да оно и не стремится к подсчету. Меньшинство власти заказывает группам обслуживания цифры, где доказывают научно: «меньшинство есть большинство». Обсуждая эти цифры, усваивая их, вы приучаете себя к ничтожеству, как царь Митридат ежедневно приучал себя к ядам.

14. Важное условие расширения меньшинства — присоединение к нему других с превращением в новое большинство.

Речь о выборах, на них должна быть реальная ставка. Но сегодня вся пропаганда власти, с хором ее доверенных экспертов, повторяет как мантру: эта игра не для вас! Ресурсов у вас нет и не будет. Не вздумайте себе подсчитывать — вы испытаете боль, узнав, как вас мало!

Правда или нет — отсутствие ставки? Ставка в политике — это не «ресурс»; материально она отсутствует. Ставка возникает при встрече человека с ситуацией, в которой его не ждут (и которую проще обойти стороной). Ведь вас явно не хотят взять в игру. Слова и жесты, которыми вас отваживают, как раз и означают, что игра реальна. В ней есть что-то, что можно выиграть. Ну, а если вы уже сами себя убедили, что игры нет, — поздравляем вас! Вы не прошли и свой собственный фейсконтроль!