Влад Кравцов
5 тезисов о гуманитаристике будущего
«Без гуманитарного знания человек остается наедине с собой. Неслучайно сегодня вновь заметен фокус именно на персональный и семейный опыт как альтернативную платформу социальности»
2 509 Редакция Gefter.ru предложила ряду авторов участие в проекте «Тезисы». Авторские тезисы по избранным темам будут отныне появляться у нас регулярно.
1. Дебаты о гуманитаристике — это дебаты о будущей социальности.
Общество мало-помалу принимает обличье своего знания о самом себе. Без гуманитарного знания человек остается наедине с собой, а социум неспособен осознанно выбрать свой путь. Проницательному наблюдателю видна опасность имитации знания и та легкость, с какой подделки имитируют и разрушают подлинник. Но иные тексты утверждают, что гуманитарные науки нефункциональны и заводят общество в тупик. Так начинается схватка за грядущую социальность.
2. Кризис общественного самопознания реален, но его разоблачение Ильей Смирновым ущербно.
После нескончаемых лет замурованности в духовном соцлагере российское общество пытается мучительно справиться с проблемой самопознания и с головоломностью окружающего мира; оно допускает три ошибки.
Общество не нашло в себе силы музеефицировать теории и концепты, не принадлежащие настоящему. По началу 90-х кажется, что возвращение в интеллектуальный обиход евразийцев, земцев, почвенников, славянофилов — это прогресс, глоток свежего воздуха. Но экспонаты из прошлого и их идеи уместны только в интеллектуальном музее. Воскрешение же спора славянофилов с западниками, консерваторов с либералами, например, для нужд дня сегодняшнего сродни гипотетическим попыткам повторить спор между врачевателями и хирургами, произошедший на заре Просвещения, и с помощью этого антикварного инструментария описать этические проблемы клонирования. В результате знание общества о самом себе и напряженный поиск политических ориентиров оборачивается фантазийностью.
Второе. По мере усвоения обществом фантазийности как нормы самопознания, исполнять социальные роли «властителей дум» оно все чаще призывает персонажей, которые неспособны исполнять эти роли по их квалификации. Илья Смирнов вроде бы выставляет эту фантасмагорию напоказ в своем непритязательном, на первый взгляд, тексте [1]. Но разоблачения Смирнова слишком избирательны: напрочь отсутствуют пояснения, например, об открытии профессором А. Дугиным метафизических принципов гиперборейской теории [2] и о глобализационных штудиях политолога В. Якунина. Подобные персонажи и их картина мира органичны в pulp fiction и комиксах, а не на интеллектуальном рынке и в общественной дискуссии. И то, что общество способно сопротивляться им только в исключительных случаях, свидетельствует о тактической победе знания имитационного над знанием содержательным. Но обличительные слова Смирнова направлены явно не на тех, чьи построения уменьшают и содержание социально пригодного знания, и саму его возможность.
И третье. Комментарии Смирнова сокрушают герметичный фрагмент текста А. Бикбова и распознают серьезную проблему — воспроизведение жаргона зарубежных работ без передачи их содержания. Но отдельные фрагменты, неудачные или вырванные из контекста, — мишень легкая. Жесткий урок в том, что невозможно заимствовать зарубежные теории и аргументы без понимания логики развития дебатов, без умения работать в условиях академического плюрализма.
К слову, применение реализма для толкования международной политики становится мейнстримом в России. Как и ностальгия по вестфальской системе [3]. Но при подавлении либерального интернационализма и незнании конструктивизма такой акцент ведет к весьма однобокому пониманию современного мира. С очевидными последствиями — желанием завернуться в локальный кокон и наслаждаться искривленной картиной мира, которая плохо соотносится со сложной и некомфортной реальностью. Ирония в том, что эта проблема касается не столько академической науки, сколько публичных экспертов, растолковывающих обществу необходимость противостояния однополярному миру чуждой цивилизации.
Выставленные напоказ проблемы вовсе не последствие целенаправленного «погрома образования», низкопоклонства перед Западом, а свидетельство того, как сложно выкарабкиваться из интеллектуальной пустоты — наследия имитационных гуманитарных и социальных наук, расправивших плечи при советской власти. Неслучайно идеи ряда блестящих отечественных работ не усвоены обществом, да и просто не вызывают интереса среди пассивного научного актива.
3. Общество зависит своего знания о самом себе, особенно в переломные моменты.
Под ударом изобличающего текста Смирнова вовсе не только политически неугодные идеи, якобы поддерживаемые «бормотологами», но и именно назначение гуманитаристики. Польза от неимитационных гуманитарных и социальных наук более чем очевидна. Социум всегда нуждается в тех механизмах, которые помогли бы ему осмыслить (в культурно понятных терминах и образах) одни поведенческие стандарты и убеждения как правильные и другие как неприемлемые и разрушительные. При победе имитационного над содержательным знанием общества о самом себе социум будет постоянно воспроизводить себя в изуродованных формах. Что, собственно, и произошло после обвала 1917-го и обрушения конца 80-х. Как бы не пришлось пережить подобное заново.
Самый очевидный пример из недавнего прошлого — криминализация советским режимом независимой экономической деятельности, подпертая «знанием» о мире чистогана, об эксплуатации рабочего класса, коллективизме. Здесь красиво обнажается связка гуманитаристики и социальности. Когда пришло время проводить полнокровные реформы, оказалось, что ключи к ним потеряны. А предпринимательство расцвело в обезображенных формах.
Доминирующие принципы партийности и диалектики в социальных науках препятствовали как свободному интеллектуальному поиску, так и осмыслению того, что собой советское общество, собственно, представляло. Дело даже не в том, что прорабы перестройки, которым выпала участь комментировать распад социализма в живом времени, не смогли осмыслить сущность социалистического эксперимента (а он весьма неоднозначный) или коллапс 1917 года. А в том, что осмысление произошедших катаклизмов в понятиях и концепциях, которые выдавали себя за гуманитаристику, было возможно только как восхваление большевизма или поругание злодейской роли революционеров. Попытки же создать и применить иной, содержательный язык описания жестко пресекались. Насколько мы преодолели такую логику самопознания?
Последнее, с изящными отсылками к международному заговору против России, сегодня воспроизводит тот же Стариков («всплеск революционной активности внутри России всегда будет совпадать с обострением международной обстановки вокруг нашей страны») [4]. Незамутненные примеры гламуризации «самой прекрасной страны» можно почерпнуть из газеты «Завтра» [5]. Даже необходимая дискуссия о природе советского режима сфокусирована почти исключительно на одном аспекте — раскрытии механизмов тоталитарного террора или его оправдания извращенно понятым высшим благом. Что уж тут говорить о насквозь политизированной всеми сторонами дебатов интерпретации перестройки? [6]
4. Призывы к разгрому гуманитаристики сегодня звучает все отчетливей.
Но не следует забывать о том, что 90-е дают толчок новым механизмам общественного самопознания. Благотворительные фонды, некоммерческие организации, фонд Прохорова («НЛО»), гуманитарные учебные заведения (РГГУ) коснулись значительного количества людей и позволили заново запустить релевантное и содержательное социальное знание. Более того, они позволили гуманитариям выйти из бюрократической иерархии науки и играть по иным правилам. К сожалению, продуктивным механизмам уготована недолгая жизнь — всего два с небольшим десятилетия. Норма сегодня — это их поругание (см. текст В. Милитарева [7]) и, вполне возможно, их полное искоренение [8].
Илья Смирнов проталкивает убеждение, что гуманитарные науки нефункциональны и заводят общество в тупик. Будет ли автор в обозримом будущем, продолжая ход своей мысли, утверждать, что хорошо бы прикрыть гуманитарные институты (ведь они генерируют явно некачественное образование), да и вдогонку закрыть «РОССПЭН» с «НЛО»? Я не готов делать предположения о том, насколько автор осознает, что так тонко проповедует; да и важно не то, что происходит в голове автора, а последствия. Речь же автор ведет о необходимости подавить новые культурные механизмы, которые, в отличие от выжившей постсоветской машины гуманитарных наук, не обязаны чутко реагировать на запросы бюрократов от политики. И в этом, конечно, Смирнов не одинок. К подобному же, только искушая сладкими денежными посулами, призывает В. Мединский [9].
Есть и другая тонкость. Аргумент, отчетливо звучащий в тексте Смирнова, что гуманитарное образование по своему социальному значению уступает образованию техническому, заслуживает внимания. Человек и общество действительно стали зависимыми от форм развития техники, но распад социальности порождает ситуацию, сходную по своим последствиям с утерей технологии. «Спутники падают», но не от того ли, что облик технического развития неотделим от мира культуры, зависим от совокупности общественных отношений и определяется целями социума? Поэтому борьба за подчинение культуры и общества прямолинейно истолкованным задачам технического совершенства не снимает поставленные вопросы, а, скорее, заводит их в тупик. Откуда, собственно, так и не вышел полузабытый ныне спор физиков и лириков.
В аргументах Смирнова есть и методологическая ошибка. Только ли выпускники гуманитарных факультетов пополняют армию безработных: готовы ли мы утверждать, например, что сто процентов металлургов заняты по дипломной специальности? Не В. Соловьев, не В. Сурков и не М. Фридман. Следует ли на подобном основании распустить Институт стали и сплавов? И, наконец, главное в том, что распространение гуманитарного знания даже ценой нисходящей социальной мобильности является благом для общества.
Без гуманитарного знания человек остается наедине с собой. Неслучайно сегодня вновь заметен фокус именно на персональный и семейный опыт («бессмертный полк», «бессмертный барак») как альтернативную платформу социальности. Личностные и семейные «воспоминания» продолжают транслировать жизнеспособное знание части общества о себе самом, но они совершенно не могут заменить полноценных культурных механизмов его передачи в длительной перспективе.
5. После этой гуманитаристики другой уже не будет. Как и общества.
Изуродованная социальность и разгромленная гуманитаристика идут рука об руку. Подавление гуманитарных наук вовсе не сделает знание общества о самом себе лучше. Если общество хочет выжить не только в биологическом смысле, то функциональная механика гуманитаристики должна быть защищена или построена заново. На смену надеждам 90-х приходит понимание сложности данной задачи.
Примечания
Комментарии