12 тезисов о советском терроре

1. Термин «политические репрессии» не описывает все проявления государственного террора в СССР.

Понятие «репрессии» включает в себя не только аресты и депортации, но и любые государственные акции по ограничению личной свободы людей: отъем имущества и права на индивидуальную экономическую деятельность, ограничение права на жительство и перемещения по стране, запрет на смену места работы и т.д.

Обычно в советской историографии все виды советских репрессий разного времени (помимо чисто уголовных) описываются термином «политические репрессии», что неверно. С одной стороны, под это обобщение подпадают и все прочие виды репрессий; с другой стороны, некоторые виды репрессий оказываются вне внимания по формальным соображениям. Если под политическим террором понимать репрессии, исходящие от политического руководства страны, то все советские репрессии были политическими, поскольку все были государственными. Но тогда прилагательное «политический» полностью теряет смысл.

Если же под политическим террором понимать, как это было изначально принято, преследование политических противников, то оказывается, что таковые составляют малую долю всех жертв советского государственного террора. Критерий идентификации тут — реальные мотивы репрессий.

Мотивы советского террора были многообразными, но, в основном, обусловленными экономическими причинами. «Политические репрессии» в прямом смысле слова преобладали в СССР в досталинскую эпоху, в 1917–1928 годах. Но тогда заключенных концлагерей и всех других жертв государственного насилия было во много раз меньше, чем при Сталине.

2. Сталинские репрессии никогда не были иррациональными и никогда не мотивировались идеологическими соображениями.

Официальная идеология только маскировала реальные, разнообразные и сугубо прагматические мотивы репрессий. Общей целью всех сталинских социально-экономических реформ, проводившихся репрессивными методами, было скорейшее построение военной промышленности. И — как следствие — механизированной армии, способной победить всех противников в планировавшейся мировой войне.

3. Задачей первой волны сталинских репрессий (начиная с 1928 года) было обеспечение выполнения планов первой пятилетки ресурсами, средствами и рабочей силой.

Одновременно подавлялось и сопротивление этим действиям. Репрессии против восстававших на защиту своего имущества крестьян вряд ли можно назвать «политическими».

4. Советские репрессии 30-х годов были запрограммированы в планах первой и последующих пятилеток.

Во всяком случае, в значительной своей части и в тех разделах программ пятилеток, где речь идет о плановом увеличении городского населения, уменьшении сельского и об обеспечении строек пятилеток рабочей силой. Ничего естественного в этих процессах не было. Новые промышленные предприятия по планам индустриализации размещались поблизости от сырья и источников энергии; наличие рабочей силы не принималось во внимание, ее предполагалось в нужных количествах подвозить. Впрочем, резервов свободной рабочей силы в таких количествах в СССР в конце 20-х годов в принципе не было. Единственным способом решения проблемы могла быть насильственная перекачка на стройки пятилеток сельского населения и «лишних» городских жителей.

5. Самой крупной сталинской репрессивной акцией первой волны была коллективизация сельского хозяйства.

Она захватила больше всего людей и стоила больше всего жертв. Репрессии против крестьян, начавшиеся в 1928 году, — отъем имущества крестьян и превращение их труда в принудительный и плановый — были обусловлены сугубо практическими целями. Политбюро выстраивало систему, позволявшую максимально простым способом изымать из деревни продукты производства и свободно манипулировать всей рабочей силой. Идеологические тезисы о преимуществах «обобществленного труда» и повышении его продуктивности были изначально ложными и только скрывали реальные мотивы коллективизации. Колхозы были заведомо убыточны с точки зрения экономически целесообразной организации крестьянского труда. Но плановое падение производительности сельскохозяйственного производства в результате коллективизации устраивало Политбюро при условии, что вся произведенная продукция становилась собственностью государства.

6. Крестьянские депортации («раскулачивание») объяснялись идеологическими причинами, но ни в коем случае не были ими обусловлены.

Их целью была плановая перекачка рабочей силы из тех мест, где, согласно расчетам, имелся ее избыток, на стройки пятилетки, лесоразработки и шахты, где не хватало рабочих рук.

7. ГУЛАГ был создан в 1929 году в рамках сталинских экономических и социальных реформ.

После ликвидации НЭП принудительный труд в разных формах стал в СССР всеобщим, а вся страна была реорганизована по модели трудового лагеря. В этих условиях ГУЛАГ играл роль «мобильных трудовых армий», выполнявших особо важные и срочные задачи, не исполнимые силами «вольного» населения и крестьян-«спецпоселенцев», депортированных вместе с семьями. Экономический эффект использования труда заключенных даже при заведомо малой его производительности не стоить недооценивать. К 1941 году численность заключенных ГУЛАГа достигла почти двух миллионов человек, а к концу своего существования (1953) — 2,5 млн человек. Для сравнения, в начале индустриализации (1927/28) во всем СССР насчитывалось около 3,5 млн промышленных рабочих. Без ГУЛАГа множество ключевых для Сталина объектов на севере, Дальнем Востоке и в прочих труднодоступных и малопригодных для жизни местах нельзя было даже запланировать.

8. Коллективизация городской жизни (ликвидация НЭП) представляла собой серию репрессивных акций, имевших сугубо экономический смысл.

Уничтожение частной мелкой промышленности и торговли и «обобществление» (отъем) средств производства мгновенно поставили на грань выживания все городское население. Именно частный экономический сектор обеспечивал городское население едой, одеждой, предметами первой и второй необходимости и, в значительной степени, работой. После уничтожения «частного сектора» выжить люди могли, только работая на государство и получая от него средства к существованию.

9. Введение паспортной системы и прописки в 1932 году было репрессивной акцией, также имевшей сугубо экономический смысл.

Во-первых, она решала задачу перекачки «лишнего», незанятого в промышленном производстве населения из больших городов на стройки пятилетки. Во-вторых, паспортизация обеспечивала общий контроль над перемещением населения по стране и регулирование этого перемещения.

10. Этнические депортации 1930–40-х годов не были обусловлены никакими националистическими или расистскими предрассудками советского руководства, а только сугубо практическими, можно сказать, геополитическими соображениями.

Основной их целью была чистка границ с вероятными противниками в будущей войне от родственного (в культурном и религиозном отношениях) противнику советского населения.

11. Вторая волна сталинских репрессий («Большой террор», 1937–1938) планировалась как заключительная часть подготовки к мировой войне.

С ее помощью Сталин провел чистку советского госаппарата и всего общества перед готовившейся экспансией на иностранные территории. Выпускать за границы СССР людей, бесконтрольно командующих вооруженными силами, было безопасно (для Сталина) только при полной уверенности в их абсолютном послушании и запуганности. Во второй половине 30-х годов были окончательно уничтожены все слои партаппарата, сложившиеся в досталинскую эпоху, и часть раннесталинского руководства.

Военная верхушка (последние процессы) была последним сектором номенклатуры, сложившимся в 20-е годы и не обязанным своим возвышением только Сталину. Ее сменили чисто сталинские генералы, полностью деморализованные и лишенные привычки к самостоятельным рассуждениям. А это для Сталина было важнее, чем военные таланты. Расчет Сталина оправдался полностью: ни одной попытки бунта или самостоятельной военной активности за всю войну, даже в самое тяжелое ее время. Судя по примерным данным о масштабах планового террора 1937–1938 годов (около полутора миллионов репрессированных и порядка 700–800 тыс. расстрелянных), можно предположить, что по плану чистки должны были охватить порядка одного процента населения в целом, 0,5% при этом подлежали расстрелу.

12. Реформы Хрущева середины 50-х годов резко сузили экономическую базу государственного террора, что привело к сокращению количества заключенных, но не ликвидировали ее.

Принудительный труд как заключенных, так и свободного населения продолжал существовать в относительно мягких (по сравнению со сталинскими временами) формах вплоть до распада СССР.