Рецензия на заключительную дискуссию круглого стола «Российская социальная и гуманитарная наука как часть общемировой»

Не смеяться, не плакать, не клясть, а понимать.
Бенедикт Спиноза

Без странного упоения, вызывающего улыбку у всякого постороннего человека, без страсти и убежденности в том, что «должны были пройти тысячелетия, прежде чем появился ты, и другие тысячелетия молчаливо ждут», удастся ли тебе твоя догадка, — без этого человек не имеет призвания к науке, и пусть он занимается чем-нибудь другим.
Макс Вебер

6 сентября 2013 года в Институте гуманитарных историко-теоретических исследований им. А.В. Полетаева состоялось заседание круглого стола «Российская социальная и гуманитарная наука как часть общемировой: диагнозы и прогнозы». Круглый стол был посвящен обсуждению содержательных сторон российского присутствия в мировой науке (случаи истории, социологии и экономики), ускорившегося в последние годы процесса формирования глобальной системы научной коммуникации и академических иерархий. Спусковым механизмом к дискуссии послужили четыре доклада, сделанные на основе недавних дискуссионных публикаций в ведущих научных изданиях:

— Савельева И.М. Современная российская историография в мировом контексте: пути научного трансфера // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 2013. № 2 (готовится к печати);

— Радаев В.В. Российская социология в поисках своей идентичности // Социс. 2013. № 7. С. 4–7;

— Кирчик О.И. Limits and Strategies for the Internationalization of Russian Economic Science: Sociological Interpretation of Bibliometric Data // Laboratorium: Russian Review of Social Research. 2012. Vol. 4. № 1. P. 19–44;

— Соколов М.М., Титаев К.Д. Провинциальная и туземная наука // Антропологический форум. № 18. 2013 (готовится к печати).

С полемическими репликами к прозвучавшим в первой части круглого стола докладам во второй части выступили Владимир Автономов (факультет экономики НИУ ВШЭ), Виктор Вахштайн (РАНХиГС), Александр Каменский (факультет истории НИУ ВШЭ), Елена Пенская (факультет филологии НИУ ВШЭ), Владимир Писляков (библиотека НИУ ВШЭ). За блоком выступлений дискутантов последовала финальная дискуссия, в ходе которой были обозначены основные проблемные точки прошедшего обсуждения. Было сказано о перспективах интернационализации науки, об обретении самосознания в науке через другого, о значении библиометрических критериев, о корпоративной самоорганизации ученых, о выработке критериев оценки научной деятельности и продуктивной стратегии поведения в научном сообществе. Рассмотрим более внимательно ход финальной дискуссии, в рамках которой были вновь обозначены заявленные докладчиками вопросы и в репликах выявлены иные сопряженные с ними проблемные моменты.

Член Европейской, Шведской и Норвежской академий, почетный профессор Уппсальского университета Рольф Торштендаль выразил свое восхищение докладом Вадима Радаева и согласился с идеей значения знания языков для участия в международном сообществе. Исходя из этого он подчеркнул, что важно не просто участвовать в конференциях, но включаться в научное сообщество, коммуникация внутри которого поддерживается неформальной структурой, сетью, в которую можно быть принятым или нет. Именно сообщество гуманитариев производит и принимает неформальные критерии профессионализма, что отличает его от более регламентированных сообществ юристов или медиков. Поэтому, заметил он, в научном сообществе социологов, экономистов, историков при оценке профессионализма не следует слишком доверять библиометрическим критериям, и профессионализм зависит не только от публикационной активности. Критическое высказывание о библиометрии продолжил сотрудник Национального центра подготовки кадров Павел Арефьев, который высказался о существующих несоответствиях относительно российских изданий и репрезентации российской науки в базах данных Web of Science и Scopus.

С вопросом о том, что горького в лекарстве интернационализации и когда мы обретали самосознание не через другого, к автору тезисов, Вадиму Радаеву, и ко всей аудитории обратилась доцент факультета истории НИУ ВШЭ Ольга Бессмертная. Она отметила, что вхождение в международную науку связано с состоянием нашей науки, находящейся в ситуации фрагментации (по крайней мере, это можно сказать об истории и филологии). Казалось бы, ситуация фрагментации должна разграничивать и ограничивать дисциплины, однако, по ее мнению, именно здесь появляется возможность пользоваться нестандартными методами подхода к материалу, что обеспечивает нашим ученым большую академическую и творческую свободу, в отличие от существующих в формате жесткой дисциплинарной регламентации ученых западных.

Профессор кафедры истории южных и западных славян исторического факультета МГУ, ведущий научный сотрудник Лаборатории медиевистических исследований НИУ ВШЭ Михаил Дмитриев, говоря об области своих исследований, продемонстрировал единообразие критического отношения французов, поляков и русских к современному состоянию науки, к реформам высшего образования. Он указал на то, что именно институциональные барьеры мешают производить так называемое relevant knowledge. Сложности выхода из рутины нетворческой повседневности для ученого, по его утверждению, связаны именно с институциональными, а не содержательными по отношению к науке проблемами. Он выразил надежду и оптимизм по поводу преодоления этого институционального барьера в научном сообществе.

Глазами историка университетов взглянула на проблему заместитель директора ИГИТИ НИУ ВШЭ, профессор Елена Вишленкова. Говоря об универсализации и типологизации исследовательской работы со стороны государства, она продолжила начатое Дмитриевым обсуждение институциональных проблем. Она подчеркнула, что, тогда как от количественной революции в критериях оценки науки, от этой навязанной логики, страдают не только россияне, но и все европейцы, этой логике сами ученые ничего не противопоставляют, не вырабатывают собственных критериев оценки научной работы кроме того, что занимаются безосновным утверждением собственной уникальности. Она поддержала необходимость проведения подобных круглых столов именно для выработки аргументации к утверждению собственной идентичности. Основываясь на опыте изучения российских университетов XIX века, когда в ситуации конфликта государственности и профессиональных интересов с ростом навязывания универсалистских критериев оценки научной работы медики объединились в сообщество и сами вырабатывали аналитические критерии оценки науки, она предложила следовать путем создания и укрепления самостоятельного научного сообщества.

Заключительные реплики докладчиков открыла реплика директора ИГИТИ, ординарного профессора Ирины Савельевой, которая предложила двигаться не по пути создания прогрессивной «туземной» науки, а по американскому пути перевозки и пересадки опыта европейского научного сообщества. Она назвала это необходимым лекарством интернационализации. Другой важный, по ее мнению, момент существования в науке — пребывание внутри дискуссии, физическое присутствие, что позволяет быть на пике и на острие по существу. Оба эти момента подразумевают высокий уровень пространственной и интеллектуальной мобильности человека науки, а также непрерывное и глубокое изучение процессов, происходящих в науке сегодня и обусловивших проведение этого круглого стола.

Реплика ведущего научного сотрудника ИГИТИ Олеси Кирчик была посвящена способам изучения системы признания качества исследования. Она заметила, что в первую очередь необходимо изучать не само качество научных исследований, но систему их признания, через которую, по ее мнению, формируется сообщество. Важна, подчеркнула она, не гонка за количественными показателями, но вопрос сообщества и академической политики, осознание людьми науки себя как сообщества.

Первый проректор НИУ ВШЭ, заведующий кафедрой экономической социологии факультета социологии, профессор Вадим Радаев, обнаружив себя в «шизофренической позиции» управленца и исследователя, продемонстрировал присутствовавшим подводные камни позиции научного сообщества в вопросе интернационализации. С одной стороны, само сообщество должно решать эту проблему, с другой стороны, тогда как этого не происходит, идет кропотливая работа по обособлению внутренних границ дисциплин и предметов. Потому, призывая ученых взять решение многих проблем на себя, он указал на необходимость внешних «инъекций» и «трансфузий».

Доцент факультета политических наук и социологии ЕУ в Санкт-Петербурге Михаил Соколов призвал присутствовавших подумать о мировой науке в терминах того, что хорошего они могли бы в нее привнести. Эту позицию он вывел, наблюдая за тем, как ученые, описывая состояние национальной и общемировой науки, вглядываясь в себя глазами другого, реагируют на то, что они видят, и тут, по его мнению, дескрипция превращается в прескрипцию. В ситуации, когда «туземцев» опровинциаливают, «провинциалов» отуземливают и эти метафоры фальсифицируют друг друга, внимание необходимо обратить к науке как таковой, которая может заявить о себе где угодно и как она есть.

Так завершилось заседание круглого стола, однако не завершилось обсуждение заявленной проблемы определения места российской науки в рамках общемировой и еще целого ряда проблем, неизбежно к ней примыкающих. Обсуждение и не могло быть тогда завершено, а решение не могло быть принято не потому, что для этого не было проделано достаточной работы, но потому, что вопрос о науке как виде деятельности и о научном сообществе ввиду того, что он укоренен в самых первых вопросах человека о мире, в стремлении при неизбежной ограниченности человеческого познания и росте непознанного создать стройный и конечный корпус знания, производил и будет всегда производить новые вопросы. Эти вопросы в свое время в лекциях «О назначении ученого» ставил Фихте, в докладе «Наука как призвание и профессия» (Wissenschaft als Beruf) формулировал Макс Вебер, по-своему продолжали эту традицию Теодор Литт и Карл Ясперс. В фиксированных пространственно-временных координатах происходит свое понимание смысла этого вопроса и необходимого ответа на него для поддержания единства научного сообщества и институциональной структуры. Именно из такого понимания науки и научного сообщества, на мой взгляд, исходили участники круглого стола и, в частности, заключительной дискуссии.

Прошедшая дискуссия как таковая открывает множество возможностей для исследования трансформации представления о науке и научном сообществе в различных временных и пространственных границах, зависимости точки зрения от личного опыта российской и международной научной активности, от опыта изучения вопросов становления научного сообщества в своей исследовательской практике, от того, к какой академической «тусовке» принадлежит выступающий, и многие другие. Кратко рассмотрим их на основании некоторых наблюдений прошедшей дискуссии.

Говоря о российской науке и научном сообществе в рамках общемирового, каждый из участников обсуждения опирался на свой собственный академический и жизненный опыт. От того, из какой научной школы вышел дискутант, каким был его личный опыт международной мобильности, к какой академической «тусовке» он принадлежит, зависело высказываемое мнение и выносимое предложение. Введем условную поколенческую классификацию присутствовавших на заседании круглого стола: это и люди советской школы, и люди, чье становление пришлось на период открывшегося общества 80–90-х годов, и поколение открытого общества начала третьего тысячелетия. Однако четкие, на первый взгляд, поколенческие границы в ходе дискуссии значительно размывались, иногда до неразличимости, для их удержания требовалось знание личных биографий высказывавшихся. Так, когда Вадим Радаев, в нашей классификации относящийся к поколению открывшегося общества, говорил о необходимости «горького лекарства интернационализации» для обретения самосознания в образе «другого», представлялось, что «другой» для него — это «свой», живущий всего лишь через стену, сосед, к которому всегда можно отправиться в гости, пригласить к себе, увидеться на нейтральной территории конференции. Поднимая ту же тему, Ольга Бессмертная, в нашей классификации — представитель советской школы, говоря о «другом», казалось, имела в виду, скорее, «чужого», изучающего нас как материал. Однако при оценке этих позиций необходимо знать некоторые факты биографии ученых. Тогда как Ольга Бессмертная значительный период времени прожила за границей и за это время могла узнать порядки и нравы тех ученых ближе и глубже, Вадим Радаев много и продуктивно общался с зарубежными коллегами как на нашей, так и на их почве, однако не жил долгое время с ними вместе. Конечно, этот вырванный из контекста пример не может в полной мере отражать суть дела, он лишь демонстрирует сложность и неоднозначность введения и использования классификаций и критериев оценки при изучении науки и научного сообщества, о которых речь пойдет и дальше.

Продолжая разговор о классификациях и критериях оценки научного сообщества, который прошел сквозь все реплики и дискуссии и который можно назвать центральным для обсуждения, остановимся на вопросе критериев оценки научного сообщества — внутренних (признание) или внешних (универсализация и типологизация исследовательской работы). Все выступавшие сошлись в том, что эти критерии необходимо должны существовать и адекватно отображать существующую в науке и научном сообществе ситуацию не одними лишь «голыми» цифрами, однако их мнения разделились относительно содержания этих критериев. Высказанные позиции можно условно разделить на две: признание при оценке публикационной активности легитимности количественных критериев с учетом принятых в сообществе репутаций и статусов существующих издательств и изданий, а также передача принятия решения относительно совокупности критериев самому научному сообществу, лучше государственной машины знающему себя (механизм неформальных критериев и признания внутри сообщества). Ввиду того, что в целом обе позиции сходятся на центральной роли научного сообщества в определении критериев собственной оценки, остается лишь самая сложная задача: создать единый набор критериев и транслировать его государственной машине для сглаживания конфликта централизованного решения государства и профессиональных интересов. Хотя дискуссия, очевидно, подошла к этой точке, последняя вновь оказалась мертвой, и никаких конкретных предложений относительно реального, доступного для государственного аппарата содержания этих критериев не последовало. Не стоит, однако, считать, что этот круглый стол оказался одним из многих фиксирующих проблемы, переполненных сетованиями и ироническими замечаниями о собственной несостоятельности примеров дискуссии о современном состоянии российской науки в рамках общемировой. Значимым достижением именно этого обсуждения выступил строго научный характер аргументации, было продемонстрировано исследование проблем науки с помощью ее собственных методов, исследовательских правил, была выявлена актуальная ситуация, в которой находятся история, социология и экономика в России и в мире, хоть во многом и неутешительная. В этом подходе была намечена перспектива дальнейшей работы над проблемами состояния науки и научного сообщества в России.

По итогам заседания круглого стола необходимо отметить, насколько сложно говорить в целом о науке в вопросах дисциплинарного разделения и национального характера. Важно иметь критерии определения науки и научности, иначе при использовании слова «наука» в различных контекстах неизбежна путаница и подмена понятий. В разнообразии дисциплин и наций идея науки сегодня, как Протей, беспрерывно приобретает множество обличий. Наука (лат. scientia — «знание»), какой мы ее знаем сегодня, — произведение мыслителей древней Греции и Рима, этой особенной культуры, первоначально тесно связанной с философией, — стала складываться только в XVI–XVII веках. Прочие культуры-современники осевого времени пошли по иному пути, и там на месте науки в европейском мире, рожденном в древней Греции, сформировались иные типы деятельности. Не стоит забывать, что то, что на заседании круглого стола было названо общемировой наукой, — это наука европейской цивилизации, колонизаторски захватившая еще часть территорий. Поэтому важно задать вопрос, озвученный деканом факультета истории НИУ ВШЭ Александром Каменским, дискутантом статьи Ирины Савельевой, — вопрос о том, что, говоря об общемировой науке, мы не знаем, что происходит с наукой в Японии, Индии, Китае и в некоторых европейских странах, например Испании, Португалии. Нуждается в исследовании вопрос фактических территориальных границ «общемировой» науки, символически распространяющейся на весь мир.

В результате обсуждения сформировались дополнительные вопросы и проблемные точки: исследование практик и критериев, правил и стандартов научной работы в российской и общемировой науке; анализ коммуникации в академическом сообществе; осмысление современной ситуации, в которой наука вновь становится своим собственным предметом; более общие вопросы относительно науки в целом (что есть наука сегодня, что значит заниматься наукой, в чем состоит смысл науки как профессии). Обозначенные вопросы могут вкупе с обсуждавшимися в ходе дискуссии проблемами составить эвристический потенциал изучения науки и научного сообщества сегодня.