Неравенство — это выбор

Сейчас мы хорошо знаем, что неравномерность в распределении доходов и имущества в большинстве обеспеченных стран, особенно в Соединенных Штатах, в последние десятилетия стремительно растет и, к большому сожалению, после Великого экономического спада темп этого роста еще более усиливается. А что происходит в остальном мире? Сокращается ли неравенство доходов между странами в результате того, что развивающиеся экономические державы вроде Китая и Индии вытащили сотни миллионов людей из нищеты? Что происходит в бедных странах и странах со средним уровнем дохода — неравенство растет или наоборот снижается? Мы движемся к более справедливому миру или наоборот?

Это сложные вопросы, и новое исследование экономиста Всемирного банка Бранко Милановича наряду с работами других ученых указывает путь к некоторым ответам.

Начавшись в XVIII веке, индустриальная революция с тех пор принесла огромную прибыль Европе и Северной Америке. Конечно, неравенство внутри этих стран ужасало — достаточно вспомнить текстильные фабрики Ливерпуля и Манчестера в Англии в 1820-х и неблагоустроенное жилье нижнего Ист-Сайда Манхэттена и южных районов Чикаго в 1890-х; однако пропасть между богачами и остальным населением как глобальное явление расширилась еще больше во времена Второй мировой войны. На сегодняшний день неравенство между странами намного сильнее, чем неравенство внутри стран.

Однако примерно синхронно с падением коммунизма в конце 1980-х экономическая глобализация начала ускоряться, а расхождение между странами — уменьшаться. Период с 1988-го по 2008 год, «вероятно, стал свидетелем первого со времен промышленной революции сокращения глобального неравенства между жителями планеты», — отмечает в статье, опубликованной в ноябре прошлого года, господин Миланович, уроженец бывшей Югославии и автор книги «Имущие и неимущие: краткая и идиосинкратичная история глобального неравенства» (The Haves and the Have-Nots: A Brief and Idiosyncratic History of Global Inequality). Хотя неравенство между некоторыми регионами значительно сократилось — например, между Азией и развитыми экономиками Запада, — огромные расхождения по-прежнему сохраняются. Средний доход стран за последние несколько десятилетий немного выровнялся, особенно на волне подъема Китая и Индии. Но в целом по планете, если смотреть на доход отдельных людей, ситуация улучшилась лишь незначительно. (Коэффициент Джини, показатель неравенства, улучшился всего на 1,4 пункта с 2002-го по 2008 год.)

Таким образом, хотя страны Азии, Ближнего Востока и Латинской Америки, в целом, догоняют Запад по уровню дохода, бедное население продолжает оставаться бедным даже в таких странах, как Китай, где оно в некоторой степени выиграло от повышения уровня жизни.

С 1988-го по 2008 год, как обнаружил Миланович, доходы 1% самых богатых людей мира выросли на 60%, а у 5% самых бедных уровень доходов не изменился. И хотя медианный доход за последние десятилетия существенно повысился, значительный дисбаланс по-прежнему сохраняется: 8% населения земного шара зарабатывает 50% всех доходов в мире; а на долю самых богатых жителей планеты, которые составляют всего 1%, приходится 15% общего дохода планеты. Значительнее всего увеличились доходы мировой элиты — руководителей финансовых структур и корпораций в богатых странах — и многочисленного «развивающегося среднего класса» в Китае, Индии, Индонезии и Бразилии. Кто же проиграл? По результатам исследования Милановича, это африканцы, отчасти латиноамериканцы и население посткоммунистических стран Восточной Европы и бывшего Советского Союза.

Соединенные Штаты являют собой для планеты наиболее мрачный пример. И поскольку столь во многом Америка «ведет за собой мир», если другие страны решаются следовать ее образцам, это вряд ли приведет к положительным последствиям в будущем.

С другой стороны, усиливающееся неравенство доходов и имущества в Америке частично является тенденцией, которую можно наблюдать во всем западном мире. Исследование, проведенное в 2011 году Организацией экономического развития и сотрудничества, обнаружило, что неравномерность в распределении доходов впервые начала увеличиваться в конце 70-х — начале 80-х в Америке и Британии (а также Израиле). Эта тенденция начала распространяться в конце 80-х. За последнее десятилетие неравенство доходов возросло даже в традиционно эгалитарных государствах вроде Германии, Швеции и Дании. За несколькими исключениями (Франция, Япония и Испания) доходы 10% наиболее богатых людей в самых развитых экономических державах значительно выросли, в то время как 10% населения с наиболее низкими доходами отстали еще больше.

Тем не менее, тенденция не была повсеместной или неизбежной. В тот же временной промежуток такие страны, как Чили, Мексика, Турция и Венгрия, сумели сократить неравенство в доходах (иногда довольно значительное), дав нам основания предположить, что неравенство — продукт политических, а не только макроэкономических факторов. Неправда, что неравенство — неизбежный побочный продукт глобализации, свободного перемещения рабочей силы, капитала, продуктов и услуг и технологических изменений, при которых преимуществом пользуются более квалифицированные и более образованные сотрудники.

Среди наиболее развитых стран Америка имеет самые ужасающие различия в доходах и возможностях, которые ведут к разрушительным макроэкономическим последствиям. ВВП США за последние 40 лет вырос в четыре раза и практически удвоился за последние 25лет. И все же, как ныне хорошо известно, все блага ушли наверх — на самый-самый верх.

В прошлом году на 1% американцев с наибольшими доходами приходилось 22% всего дохода страны, а люди, входившие в самый верхний 0,1% по шкале дохода, зарабатывали 11% всего дохода страны. 95% всего роста доходов с 2009 года произошли за счет 1% богатейших американцев. Недавно опубликованные данные переписи населения доказывают, что медианный доход в Америке оставался неизменным на протяжении почти четверти века. Среднестатистический американец зарабатывает сейчас меньше, чем 45 лет назад (с учетом поправки на инфляцию); американцы, окончившие среднюю школу, но не имеющие диплом об окончании вуза, зарабатывают почти на 40% меньше, чем четыре десятка лет назад.

Неравенство доходов в Америке начало расти 30 лет назад одновременно со снижением налогов для богатых людей и упрощением регулирования в финансовом секторе. И это не случайное совпадение. Неравенство еще более усилилось после того, как были снижены инвестиции в нашу инфраструктуру, в системы образования и здравоохранения, а равно и в системы социального обеспечения. Растущее неравенство углубляется, разъев нашу политическую систему и демократическое правление.

Между тем Европа, похоже, слишком старательно стремится следовать дурному примеру Америки. Объятия «жесткой экономики» — от Британии до Германии — ведут к высокому уровню безработицы, сокращению заработных плат и усилению неравенства. Такие чиновники, как, например, Ангела Меркель, только-только переизбранный канцлер Германии, и Марио Драги, президент Европейского центрального банка, станут уверять, что проблемы Европы являются результатом чрезмерного финансирования социальной сферы. Но подобный стиль мышления вел Европу только к экономическому спаду (или даже депрессии). То, что экономика, вероятно, вступает в стадию оживления после экономического кризиса, что экономический спад, по «официальным данным», преодолен, не принесет утешения 27 миллионам безработных в Европейском союзе. По обеим сторонам Атлантики сторонники «жесткой экономики» говорят: «Продолжайте двигаться вперед, это горькая пилюля, которую необходимо принять, чтобы прийти к благоденствию». Но к благоденствию для кого?

Чрезмерное финансирование, которое помогает объяснить сомнительный статус Британии, занимающей второе место после США по уровню неравенства среди наиболее развитых экономических держав мира, также помогает обусловить и стремительно растущее неравенство. Во многих странах слабое корпоративное управление и разрушение социальной сплоченности привели к увеличению разницы между заработной платой руководства компаний и обычных работников: пока еще это соотношение не достигло уровня 500 к 1, как в крупнейших компаниях Америки (по данным Международной организации труда), но все же находится на более высоком уровне по сравнению с докризисным. (Япония, где заработная плата высшего руководства ограничивается, является примечательным исключением.) Американские уловки погони за рентой (обогащение не за счет того, чтобы сделать экономический пирог больше, а за счет манипулирования системой с целью получения наибольшего куска от него) распространились во всем мире.

Асимметричность глобализации также накладывает на все свой отпечаток. Мобильность капитала ведет к тому, что работники идут на уступки в зарплатах, а государства предоставляют налоговые льготы. Результатом становится «гонка уступок». Зарплаты и условия труда — под угрозой. Компании-первопроходцы вроде Apple, чья работа основывается на крупных достижениях в области науки и технологии, финансируемых во многих случаях государством, также показали удивительную ловкость в уклонении от налогов. Они готовы брать, но не собираются отдавать.

Неравенство и бедность среди детей — вообще безобразие и отдельная тема для обсуждения. Она полностью опровергает предположение правых сил о том, что бедность — это результат лени и плохого выбора: дети не могут избрать себе родителей. В Америке практически каждый четвертый ребенок живет в бедности; в Испании и Греции — каждый шестой; в Австралии, Великобритании и Канаде — каждый десятый. Но всего этого можно избежать. Некоторые страны продемонстрировали выбор в пользу создания более справедливой экономики: Южная Корея, где полвека назад лишь один из десяти жителей имел диплом вуза, сегодня характеризуется одним из высочайших в мире уровней образованности населения.

По этим причинам я считаю, что мы входим в мир, который делится не только на тех, кто имеет, и тех, кто не имеет, но, кроме прочего, и на тех, кто делает, и тех, кто не делает что-то в этом отношении. Некоторые страны еще сумеют достичь коллективного благосостояния — единственного вида благосостояния, который я считаю действительно устойчивым. Другие позволят неравенству выходить из-под контроля. В подобным образом разделившихся обществах толстосумы спрячутся за высокими заборами в элитных поселках, практически полностью изолировавшись от бедных. Жизнь бедных явится просто непостижимой для богатых, и наоборот. Я бывал в обществах, выбирающих этот путь. И это не те места, где большинство из нас хотели бы жить, — ни в закрытых анклавах, ни в безысходных трущобах.

Источник: Opinionator