Эффективное рабство

Тонер Дж., Фалкс М.С. Как управлять рабами: пер. с англ. / Коммент., предисл. Дж. Тонер, предисл. М. Бирд. – М.: Олимп-Бизнес, 2015. – 240 с.

Книга профессора-античника Джерри Тонера «Как управлять рабами» — провокация, тонко рассчитанная инвестиционным менеджером Джерри Тонером же и приписанная ими обоими утонченному рабовладельцу Марку Сидонию Фалксу. И я ее поначалу читал с недоверием. В магазинах книг по управлению — столько полок с бесконечными «Дао управления», «Финансовая Камасутра», «Менеджмент Чингисхана» и «Сталин для управляющих». Вся эта макулатура — рынок начинающих неудачников и студенток факультетов менеджмента. Офисный планктон питается планктоном же, пытаясь отжать неприступную мудрость. Но не похоже, чтоб Джерри Тонер выставил себе столь жалкую мишень.

«Мы рабы» [1], — мельком бросает Джерри Тонер, ничуть не стыдясь. Такая наглость в западной литературе позволена только финансовым аналитикам, они живут в междумирьях и пренебрегают политкорректностью, их идеал — Нассим Талеб, с его «Черным лебедем», засаленным в мем.

Речь в книге — о нашем текущем рабстве, иллюстрируемом примерами из классики. Почему не рассмотреть современность, modernity, как отрезок рабства людей, тянущегося по сей день? Обратимся за ключами от своих кандалов к античности. Чувства автора раскрывает ностальгический вздох: «В те времена каждый ясно сознавал свое место, пусть даже место в очереди на казнь».

Лояльность

Рассуждения о рабстве — это рассуждения о лояльности тех, кто тебе принадлежит и от кого тем самым зависишь. Господин вправе не доверять лояльности услужающих. Но как выяснить, верен ли раб, — провести репрезентативный опрос рабских мнений?

Как добиться покорности холопов, для России важная тема. Одни частные охранники составляют класс не менее миллиона человек. Фалкс прямо уравнивает искусство держать рабов в подчинении — с искусством стать лидером общества. Завоевав сердца, лидер тяготеет к наивысшему рейтингу, испытывая нехватку рук для реализации планов. Так не возвыситься ли ему до ранга Хозяина? Незачем соблазнять тех, кем можно располагать.

Обводя взором ряды рабов, Хозяин не встречает помех. Но можно ли подпустить их поближе, а тем более — повернуться спиной? Вдруг стало непонятным, кто и насколько верен. Тест на лояльность остр, и в России хозяин его не пройдет — лишь единожды.

Не стоит дом без раба — ни земля без хозяина

Интересная, и весьма античная, мысль, что «семья без рабов неполноценна, ибо не может стать домохозяйством». И где разводить рабов, как не на дому? Сенека считал, лучше иметь рабов доморощенных, не знающих свободной жизни вообще. Предельная форма верности господину — признание его за отца. Но воспитание раба из «всего лишь» человека влечет добавочные педагогические инвестиции. Что ж, рабы недешевы. И подвержены особенной болезни раба — унынию, этой рабской нелюбви к жизни.

Депрессия вечно караулит раба, согласно римской мудрости: «От того, что вам не нравится быть рабом, вы несчастны. Но от этого вы не перестаете быть рабом». Как хозяину улучшить их настроение? От этого зависит и перспектива модернизации империи. Надо уметь развеселить землю, иначе уныние и застой расползутся по ней, доморощенные рабы станут лгать, хуже работать и бегство капиталов усилится. Что логично, ведь наше «домохозяйство — миниатюрная версия государства». К счастью, власти довольно умны, чтобы «пригласить некоторых рабов пообедать с ними, потому что те заслужили это, а также и некоторых других, чтобы побудить их заслужить эту честь в будущем». Это можно назвать разумной кадровой политикой, а можно — встречей с заслуженными деятелями культуры.

Раб и пытка

Если искать в книге Тонера шутливое руководство по менеджменту, то на первый взгляд без темы «Когда помогут только пытки» можно и обойтись — хватило бы главы «Рабы и секс» (где читатель найдет толкование «Видеть во сне секс с рабыней — значит испытывать от бизнеса наслаждение»). Но каждый, кто работал в корпорациях, знает, что все не так просто.

Шефы относятся к подчиненным, как к рабам, — кто не судачил об этом? Современный босс, считая подчиненных «моральными ничтожествами, что подтверждается их крайним малодушием», с трудом удержится от соблазна их помучить. Здесь нечто следует заметить насчет философии пытки. Пытка исходит из (довольно странного) допущения, будто пытаемый знает «правду». Это ошибка психологического переноса, ей ничто в действительности не соответствует. Истины люди не знают. Пыточный поиск истины — предлог для любознательности палача, несвободной от садизма. К этому добавляется и практика административной регулярности, чуждая как эксцессов античности, так и близких нам времен «необоснованных репрессий». Сегодня в России, по данным отнюдь не Плиния-младшего, а профессора Я. Гилинского, физической пытке не менее раза подверглись в среднем около 2% граждан. Но кто пытает? Пытают те, кто, как знать, в молодости читал журналы перестройки с «Архипелагом ГУЛАГ» и «Колымскими рассказами».

Автор тонко замечает, что римский мир, изученный и привычный, «может оказаться шокирующе незнакомым». Этого понимания недостает и в отношении нашего мира. Мы осуждаем то, чего не одобряем или, верней, чего сами боимся. И вдруг оказывается, что наше моральное осуждение не стоило ни гроша.

Автор играет остро

Джерри Тонер часто нарушает границу между Марком Сидонием Фалксом и собой-античником. Его явно увлекло вхождение в образ рабовладельца, что поймут большинство интеллектуалов: в конце концов, рабы — это так комфортно! Раб — орудие мыслящего мозга, добавочный аксессуар утонченности. Автор отмечает, что «владеть рабами было так же естественно, как сегодня — голосовать за консерваторов в Уилтшире». (Или голосовать за «Единую Россию» где-то в Новосибирске.) Игра все острей, смена авторских масок — рискованней, и это уже не литературная, а финансовая игра. «Важно помнить, что ваши рабы — это ваши инвестиции, и немалые. Вы должны защитить вашу собственность от действий, могущих ее обесценить». Кто это пишет, филолог-античник или менеджер лондонского фонда?

Автор ядовито пародирует тему «общественного договора», сводя его к тому, что «человек владеет другим, как рабом». Он опирается на римскую традицию, согласно которой природных различий между рабом и хозяином нет. Рабство лишь несправедливость, основанная на применении силы; быть хозяином столь же неестественно, как быть рабом. Но тогда «рабство есть то же, что социальная смерть», а контракт контролируется одной стороной. И «вполне может наступить день, когда хозяин у вас появится». Для нас этот день, во всяком случае, наступил, и вот люди, жарко спорившие о моральности приватизации, сегодня позволяют приватизировать самих себя. Вдаваясь в филологические гипотезы, автор предполагает, что «слово “раб” первоначально означало человека с характером раба».

Как раб ищет хозяина

Римский инвестор Фалкс призывает не судить о рабстве, подобно грекам, в черно-белых тонах. В конце концов, «есть сколько угодно свободных, с которыми обращаются, как с рабами», а споры о собственности бывают не только в империях, но и в странах-правопреемницах. Многие «считались владеющими чем-то, а в итоге выяснялось, что законного права на это имущество они не имели». Вы думали, что у вас есть бизнес, есть гражданство, есть Конституция, ан нет — и из крупного инвестора вы превращаетесь в пошивщика рукавичек для таких невольников, как вы сами.

«Вполне может случиться и так, что, начав свой путь как почтенный рабовладелец, вы закончите рабом». Каждый знал такие примеры, но есть и примеры обратного. Раб-вольноотпущенник, заняв должность в имперской корпорации при императоре, «закончил тем, что в его столовой стояли тридцать больших колонн из оникса». И я знаю одного обладателя ониксовой столовой! Хотя не уверен, что пересчитал там колонны, но если их меньше, то не потому, что хозяин экономит.

В книге читатель найдет много реальных римских историй, которые помогут ему понять, что «где-то глубоко внутри все мы на самом деле рабы». Вот история о крупном чине в администрации императора. Тот имел глупость помочиться в горшок, не сняв перстень с геммой Тиберия, и спас его только верный раб, поменявшись перстнем с хозяином. Травестийный подтекст: где здесь раб, кто администратор, и сам Тиберий — лишь символ власти, переходящей с пальца на палец над ночным горшком.

К каждой главе дан исторический комментарий специалиста, профессора Тонера. Автор уточняет, что хоть «прав человека» в Древнем Риме не существовало, но в отношении рабов действовало неформальное представление об «обязанности вести себя прилично». Сегодня последнюю обязанность нам трудно было бы исполнять.

О да, мы шокирующе незнакомы самим себе. И откуда ждать истины о себе — от профессора Кембриджа, от управляющего финансами — или от интеллектуала-плантатора, эффективного менеджера и жестокого интеллигента погибшей империи. Автор сардоничен: «Я ожидаю, что российская читающая публика сумеет оценить качества, которые присущи Марку Сидонию Фалксу. Это решительный администратор, которому не свойственны слабости сегодняшних западных руководителей». Кажется, наш читатель уже знает одного такого администратора.

Здесь я рад сообщить, что эта рецензия является слабой попыткой отметить выдающийся юбилей, своего рода миллениум: в 15 году н.э., ровно 2000 лет назад в Риме, еще номинально республике, открылись первые процессы по делам об оскорблении величия, crimen laesae majestatis. Сегодня мы, все вместе — рабы и хозяева рабов, отметим этот юбилей, давший главе государства право упорядочить отношения граждан с их инвестициями. Ведь лишь по данному виду преступлений показания раба приравнивались к показаниям свободных, — пока прогресс пытки не стер последние различия этих от тех. Под конец и свободные римляне «фактически являлись политическими рабами императора».

Примечание

↑1. Цитаты из книги выделены в тексте курсивом.