Ни одного праведного

От редакции: Новые переводы Оруэлла: Михаил Немцев.

М-р Джон Мерри давно уже сказал, что лучшие современные писатели, Джойс, Элиот и подобные им, попросту демонстрируют невозможность большого искусства в наше время. С той поры мы вступили в эпоху, когда невозможным стало уже простое удовольствие от письма или сочинение историй исключительно ради развлечения. Вся литература наших дней — это пропаганда. Так что если я в таком духе трактую роман м-ра Комфорта [1], то я всего лишь делаю по отношению к нему то, что он сам с собой уже сделал. Это хороший современный роман, если современный роман вообще может быть хорошим, но мотивом для его написания стало вовсе не то, что Троллоп, или Бальзак, или даже Толстой признали бы достойным импульсом для творчества. Он написан, чтобы заявить «месседж» пацифизма, и ради этого «месседжа» и был построен ход событий всей этой истории. Думаю, что есть основания полагать его автобиографическим — не в том смысле, что описанные события происходили на самом деле, а в том смысле, что автор отождествляет себя с героем, полагает того достойным сочувствия и соглашается с чувствами, которые тот выражает.

Вот краткое изложение. Молодой немец, доктор, который два года поправлял свое здоровье в Швейцарии, возвращается в Кёльн незадолго до Мюнхенского сговора. Выясняется, что его жена помогала участникам сопротивления покинуть страну и находится под постоянной угрозой ареста. Они бегут в Голландию, успев избежать кровопролития [2], последовавшего за убийством Эрнста фом Рата. Отчасти случайно им удается добраться до Англии, он по пути серьезно ранен. Чуть поправившись, он успешно устраивается на работу в госпиталь, однако с началом войны предстает перед трибуналом, и хотя он не лишен свободы, но включен в список «подозрительных иностранцев» [3]. Причиной стало его заявление, что он не станет воевать с нацистами, полагая, что лучше «одолеть Гитлера любовью». Его спрашивают, почему он не остался в Германии, чтобы справиться с Гитлером любовью там, и он признает, что у него нет ответа. Во время паники, последовавшей за вторжением в Нидерланды, его арестовывают через несколько минут после того, как его жена рожает ребенка, и он надолго попадает в концентрационный лагерь, где нет никакой связи с женой, ребенком, но есть грязь, теснота и т.д. — условия ничем не лучше, чем в подобных лагерях в Германии. Наконец, он грузится на «Арандора Стар» [4] (в повести она естественно называется иначе), тонет, спасен и помещен в лагерь, условия которого лишь немногим отличаются в лучшую сторону. Оказавшись наконец на свободе, он связывается с женой и узнает, что она находилась в другом лагере, а их ребенок умер от недоедания и плохого ухода. Книга заканчивается тем, что эти двое обдумывают плавание через Атлантику и надеются, что военная лихорадка на этот раз не застигнет их и там.

Теперь, прежде чем говорить о смысле всей этой истории, давайте вспомним пару важных фактов об основании современного общества, которые неизбежно придется игнорировать, чтобы некритично принимать «месседж» пацифизма.

1. Универсальная основа цивилизации — насилие. Общество скрепляет воедино не полисмен, а добрая воля обычных людей, однако добрая воля бессильна, пока поблизости нет на всякий случай полисмена. Любое правительство, отказавшееся применить насилие для самозащиты, в ближайшее время исчезнет, его опрокинет любая банда или даже отдельно взятый борец, окажись он не особенно щепетильным. Ясно, что тот, кто не на стороне полисмена, выступает на стороне преступника, и наоборот. Поскольку пацифизм вставляет палки в колеса британской военной машине, постольку он на стороне нацистов, а немецкий пацифизм, если такой есть, на стороне Британии и СССР. А раз пацифизм имеет большую свободу действия в странах, где сохранились хотя бы элементы демократии, пацифизм более эффективно действует против демократии, чем в пользу ее. Объективно, пацифист — это пронацист.

2. Поскольку от насилия невозможно избавиться, существенно только различие в степени этого насилия. За последние двадцать лет в пределах англоговорящего мира было меньше насилия и милитаризма, чем вне его, поскольку здесь было больше денег и безопасности. Ненависть к войне, которая бесспорно характеризует англоговорящих, отражает их привилегированное положение. Пацифизм уместен там, где люди чувствуют себя очень безопасно, — преимущественно в странах, господствующих на море. Даже в таких местах пацифизм в стиле «подставь другую щеку» процветает среди самых зажиточных классов или среди тех рабочих, которые каким-то образом вышли из своего класса. Настоящий рабочий класс, хотя он ненавидит войну и непроницаем для джингоизма, никогда не склонен к реальному пацифизму, поскольку их жизнь учит совсем другому. Чтобы чуждаться насилия, необходимо никогда не испытывать его на себе.

Полезно держать в уме эти два факта, чтобы взглянуть на события в романе м-ра Комфорта в правильной перспективе. Дело в том, что нужно отставить субъективные чувства и постараться увидеть практические следствия чьих-либо действий и настоящий источник чьей-то мотивации. Герой романа — исследователь: он патологоанатом. Судьба не была к нему особенно благосклонна, у него больные легкие — последствие разгульной жизни после снятия британской блокады Германии в 1919 году, но все же он представитель среднего класса, он сам выбирает себе занятие. Он один из тех нескольких миллионов счастливчиков, кто живет исключительно за счет деградации остальных. Он хочет продолжать свою работу, хочет быть недоступным для нацистской тирании и регламентации, но он не предпримет против нацистов ничего, кроме бегства от них. Прибыв в Англию, он в ужасе от возможности быть высланным обратно в Германию, но отказывается приложить какое-либо физическое усилие, чтобы не пустить в Англию нацистов. Больше всего он хочет уехать в Америку, чтобы три тысячи миль воды отделили его от них. Легко заметить, что он попадет туда, только если по пути его защитят британские корабли и самолеты, а там, естественно, он будет жить под защитой уже не британских, но американских самолетов и кораблей. Если ему повезет, он сможет продолжить свою работу патологоанатома и сохранит чувство морального превосходства над теми, кто вообще-то и делает возможной его деятельность. И при этом он останется на позиции наемного исследователя — того, кому посчастливилось жить на доходы, которые постепенно будут расти, если только он не лишится их под угрозой насилия.

Не думаю, что я нечестен по отношению к книге м-ра Комфорта. И мне кажется очень важным, что эта история германского доктора написана англичанином. Через всю книгу проходит и порой открыто утверждается идея, что в целом нет разницы между Британией и Германией, политические преследования отвратительны и там и там, а те, кто воюют с нацистами, сами в них превращаются. Эта идея была бы более убедительной, заяви ее немец. У нас примерно шестьдесят тысяч беженцев из Германии, и их были бы сотни тысяч, не приложи мы усилия к тому, чтобы их не пустить. Почему они бежали сюда, если в целом нет разницы между общественными атмосферами двух стран? И многие ли из них попросились обратно? Они «проголосовали ногами», по выражению Ленина. Как я указал выше, сравнительное джентльменство англоговорящей цивилизации основано на деньгах и безопасности, но это не значит, что различий не существует. Однако, лишь только мы признаем это различие, и признаем, что это очень важно — кто же победит, обычные близорукие доводы в пользу пацифизма повисают в воздухе. Вы можете быть откровенным пронацистом, не заявляя о своем пацифизме, — и для этого есть существенные причины, хотя лишь немногие в нашей стране имеют смелость открыто это признать, — но пустым притворством будет заявление, что нацизм и капиталистическая демократия — это два сапога пара и что ужас июньских чисток заведомо перекрывается террором в Британии. На самом деле, для этого придется пойти по пути умолчаний и преувеличений. М-р Комфорт по сути настаивает на типичности «особого случая». Страдания его немецкого доктора в так называемой демократической стране столь ужасны, дает он понять, что они лишают борьбу с фашизмом какого-либо морального оправдания. Однако давайте сохраним чувство соразмерности. Прежде чем возопить о том, что на две тысячи интернированных приходится только восемнадцать параш, припомним, что случилось за последние несколько лет в Польше, Испании, Чехословакии и т.д., и т.д.

Если же присмотреться к формуле «те, кто воюют с фашизмом, сами превращаются в фашистов», станет видна обычная фальсификация. Например, это ложь, что у нас повсеместная шпиономания, как пишет м-р Комфорт, и что предрассудки против иностранцев растут по мере того, как война набирает обороты. Это чувство по отношению к иностранцам, из-за которого в частности оказалось возможным интернирование беженцев, постепенно исчезло, немцы и итальянцы теперь имеют возможность получить такую работу, к которой у них не было доступа в мирное время. Неверно также его прямое утверждение, что единственное отличие политических преследований в Германии и в Британии состоит в том, что в Британии о них никто не слышал. «Я знаю, — пишет он, — что англичане, как и немцы, никогда не были довольны тем, что им пришлось пойти на перевооружение». Так ли уж они были довольны жизнью до того? И разве не перевооружение, сократив безработицу, сделало британцев чуть более удовлетворенными, не так ли? По моим наблюдениям, сама по себе война в общем и целом сделала Британию счастливее; и это не довод в пользу войны, а всего лишь нечто, уясненное нами о том, что представлял собой так называемый мир.

Дело в том, что на этом обычном близоруком пацифизме — на убеждении, что противостоять нацистам лучше всего, не сопротивляясь им, — невозможно настаивать. Не сопротивляясь нацистам, вы им помогаете, и следует признать это. Однако, может быть, у вашего пацифизма дальний прицел. Может быть, вы скажете: «Да, я знаю, что помогаю Гитлеру. И я хочу ему помочь. Пусть он завоюет Британию, СССР и Америку. Пусть нацисты подчинят себе весь мир; рано или поздно они превратятся во что-то совсем иное». С такой позицией по крайней мере можно иметь дело. Она нацелена на историческую перспективу, уходящую за пределы срока нашей собственной жизни. Что совершенно неприемлемо, так это идея, что все цветы расцветут, как только мы прекратим это чертову бойню, и что оборонительные бои — это как раз то, чего нацисты от нас хотят. Что опаснее для Гитлера — Союз борьбы за мир [5] или Королевские военно-воздушные силы? Чему он больше противодействовал? Старается он вовлечь Америку в войну или же удержать ее от этого? Будет ли он невероятно расстроен, если русские завтра перестанут сражаться? В конце концов, события последних десяти лет показали, что у Гитлера все в порядке с осознанием его собственных интересов.

Сама идея, что вы можете как-то победить насилие, поддавшись ему, — это бегство от действительности. Как я сказал, она вообще может прийти в голову только людям, укрытым от реальности оружием и деньгами. Но в чем причина такого бегства? Причина в том, что, справедливо ненавидя насилие, они не хотят признать, что оно имеет интегральный характер в современном обществе и что своими же собственными утонченными чувствами и благородными нравами они обязаны насилию, противостоящему несправедливости. Они не интересуются источниками собственных доходов. В основе всего лежит простая истина, с которой столь многим людям так невыносимо встретиться лицом к лицу: невозможно спастись в одиночку, человеческий выбор, как правило, — это не выбор между добром и злом, но между злом и другим злом. Дайте нацистам овладеть миром — это зло; или победите их на войне — и это зло. Иного выбора у вас нет, и что бы вы ни выбрали, уйти с чистыми руками не получится. Я полагаю, что девиз наших дней — не «горе тому, через кого приходят соблазны», но иной, послуживший мне источником названия этой статьи: «Как написано: нет праведного ни одного» [6]. У нас у всех руки в грязи, и все мы гибнем от меча. В такие времена, как наше, нельзя сказать «да возлюбим друг друга!». Это пустословие. Есть лишь возможность выбрать меньшее зло и потрудиться над установлением нового общества, в котором будет больше заботы друг о друге. В этой войне нет ничейной стороны. В ней участвует все население планеты, от эскимосов до андаманцев, и поскольку каждый из нас — всегда на чьей-то стороне, важно знать, что делаешь и по каким счетам платить. Такие люди, как Франсуа Дарлан и Пьер Лаваль, во всяком случае поступили смело, определившись со своей стороной и открыто об этом заявив. Они говорят, что любой ценой установят Новый Порядок и потому «Британия должна быть разрушена» [“il faut écrabouiller l’Angleterre”]. М-р Мерри, кажется, склонен к подобному образу мысли, по крайней мере, иногда. Нацисты, по его словам, «пачкаются во славу Господа» (как легко понять, они особенно сильно запачкались, напав на Россию), и надо быть осторожными, ведь «борьба против Гитлера — это борьба против Бога». Это не пацифистские сантименты, поскольку, доведенные до логического завершения, они предполагают не только подчинение Гитлеру, но и содействие ему в его будущих войнах, и поэтому в них есть прямота и смелость. Лично я не вижу в Гитлере спасителя человечества, пусть даже и бессознательного, но для такого видения есть серьезные основания — более серьезные, чем полагают большинство жителей Британии. Но нет оснований отвергать Гитлера и в то же время отворачиваться от тех, кто на самом деле спасает вас от его цепких лап. Это попросту утонченный вариант все того же британского щепетильного снобизма, продукт упадка капитализма, за который европейцы, осознающие, что такое полисмен и что такое доход, вполне справедливо нас презирают.

Adelphi, октябрь 1941

Примечания

↑1. Речь идет о книге Алекса Комфорта (1920–2000) «Это не свобода» (No Such Liberty, 1941). Комфорт был активистом антивоенного движения, вел активную публичную полемику с Дж. Оруэллом во время Второй мировой войны и после ее завершения, был одним из создателей антиатомного движения, теоретиком анархизма.

↑2. Подразумевается «Хрустальная ночь» — массовые погромы и убийства евреев в Германии в ноябре 1938 года.

↑3. Это серьезно ограничивало возможность получить работу, требующую квалификации.

↑4. «Арандора Стар» — знаменитый пассажирский лайнер, один из лучших океанских лайнеров своего времени. Торпедирован 2 июля 1940 года немецкой подводной лодкой во время рейса из Ливерпуля в Ньюфаундленд. Среди многочисленных жертв были иностранцы (интернированные лица), высланные из Британии в Новый Свет.

↑5. Peace Pledge Union — старейшая пацифистская общественная организация Британии, основана в 1934 году. Действует и в настоящее время (сайт http://www.ppu.org.uk/).

↑6. Послание к Римлянам, 3:10. Это цитата из Экклезиаста (7:20).

Источник: georgeorwellnovels.com