Почему убили Льва Ребета и Степана Бандеру?

12 октября 1957 года в Мюнхене агентом-нелегалом КГБ Богданом Сташинским выстрелом ядовитой струи из специально разработанного бесшумного газового пистолета был убит один из лидеров «Заграничной ОУН» или ОУН(з) Лев Ребет.

Парадоксально, но именно в это самое время Советский Союз прилагал огромные усилия для улучшения своего политического имиджа, изрядно испорченного после событий в Будапеште годичной давности. Среди знаковых событий текущего года выделялись только что проведенный летом в Москве VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов и запуск первого в мире искусственного спутника, успешно осуществленный 4 октября, а впереди был 40-летний юбилей Великого Октября, который должен был подытожить выдающиеся достижения первой в мире страны социализма.

Почему руководители СССР пошли на такой рискованный шаг, как политические убийства за рубежом, которые, как казалось, навсегда ушли в прошлое вместе со сталинскими временами?

Зачем нужно было выпускать джинна из бутылки в самый неподходящий для этого момент?

Ведь любой человек, причастный к принятию этого решения, даже если бы он был просталински мыслящим ортодоксом, не мог не понимать тех идеологических последствий активных действий своих спецслужб, которые могли бы в случае малейшей утечки информации полностью уничтожить так усиленно пестовавшийся образ миролюбивой Страны Советов. Собственно, именно так и произошло несколькими годами позже… Какие же мотивы должны были перевесить эти сомнения?

Об этих движущих мотивах, которые предопределили выстрел Сташинского, и пойдет речь ниже.

…Итак, вечером 12 августа 1961 года [1] на Запад бежал Богдан Николаевич Сташинский — боевик-нелегал 13-го отдела Первого главного управления (ПГУ) КГБ СССР, занимавшегося террористическими и диверсионными операциями за рубежом. Именно им 12 октября 1957 года в Мюнхене был ликвидирован идеолог ОУН Лев Ребет, а 15 октября 1959 года в том же городе — Степан Бандера [2]. После этого руководитель КГБ А.Н. Шелепин лично вручил Б.Н. Сташинскому орден Красного Знамени «за успешное выполнение особо важного задания правительства» [3].

После побега А. Голицына из Хельсинкской резидентуры в декабре 1961 года [4], на Западе стали известны детали о реакции КГБ на побег Б.Н. Сташинского: как минимум, семнадцать сотрудников госбезопасности были или разжалованы, или вовсе уволены из органов [5].

Во время судебного процесса в Карлсруэ в октябре 1962 года Б.Н. Сташинский признался в двух политических убийствах, за что был приговорен к восьми годам тюремного заключения, причем судья заявил, что главным виновником этих убийств является правительство Советского Союза, которое узаконило подобную практику.

Результат разгоревшегося международного скандала, помимо всего прочего, явился и одной из причин ухода в отставку с поста председателя КГБ СССР А.Н. Шелепина [6]. Авторы исследования о советских перебежчиках Д.П. Прохоров и А.И. Лемехов указывают: «Надо сказать, что руководство СССР до самого последнего момента отрицало свою причастность к убийству Бандеры. Так, журналист И. Тихомиров в 1990 году в “Правде” с пеной у рта доказывал, что Бандеру убрали с дороги спецслужбы Западной Германии по требованию министра по делам беженцев Теодора Оберлендера, с которым тот сотрудничал в годы войны и слишком много о нем знал» [7].

Данная статья не ставит задачу пересказывать многочисленные публикации о проведении этой акции или о ее деталях. Обратимся к следующему весьма важному вопросу: почему советское руководство приняло решение о ликвидации лидеров ОУН?

На первый взгляд, решение о проведении спецоперации против них выглядит вполне логичным и обоснованным: с точки зрения руководства как государства, так и КГБ СССР, лидеры ОУН являлись злейшими врагами советской власти. Однако подобная уверенность не учитывает следующие обстоятельства.

1. Относительная стабилизация политической ситуации на Западной Украине.

Уже к началу 1950-х годов там практически прекратилось массовое и открытое вооруженное противостояние. А согласно некоторым данным, только через ряды УПА прошло около 400 тыс. чел. [8]. О масштабах карательной политики советской власти на Западной Украине говорят следующие цифры, озвученные 26 мая 1953 года на заседании Президиума ЦК КПСС: «С 1944 по 1952 г. в западных областях Украины подвергнуто различным видам репрессий до 500 тыс. человек, в том числе арестовано более 134 тыс., убито более 153 тыс., выселено пожизненно за пределы УССР более 203 тыс. человек» [9].

К середине 1950-х годов благодаря активным пропагандистским мероприятиям советской власти у части населения Украины произошел определенный сдвиг сознания, особенно среди молодежи. Существующие настроения можно проследить на примере ее реакции на общественно-политические события. Разумеется, что многое зависело от уровня осведомленности о них. Молодежь, которая знакомилась лишь с отечественной пропагандистской прессой, преимущественно воспринимала все государственные мероприятия на веру. И наоборот, те, кто имели возможность и желание знакомиться с иностранными источниками информации, в основном критически относились к внутренней и внешней политике советского правительства. Но нельзя категорически утверждать, что все, даже принадлежащие к наиболее образованной части молодежи, например студенты, были критически настроены относительно существующей системы.

Вот, например, как реагировали на смерть И.В. Сталина студенты ряда украинских вузов. Довольно неожиданной была реакция у студенчества Одесского университета. В то время, когда общество находилось в состоянии прострации, 12 марта 1953 года на юридическом факультете этого вуза группой неизвестных была повреждена университетская стенгазета, посвященная памяти вождя. В течение 1953 года такие факты не были единичными: неизвестные студенты срывали стенгазеты, вырезали отдельные статьи, рисовали на стенах сионистские знаки. Однако среди большинства студенчества авторитет И.В. Сталина был действительно безоговорочным. «Смерть Сталина для меня было личным горем, мне было очень больно. Все вышли во двор, были включены громкоговорители, мы слушали, стоя в снегу, без шапок, много ребят плакало, причем плакали те, кто воевали», — вспоминал М. Котляр, студент КГУ 1950-х годов. В. Андрушко, который в 1953 году учился на третьем курсе Черновицкого университета, эти события вспоминает так: «Сообщение о смерти тирана встретили таким плачем, что я аж не поверил своим глазам и ушам. Какая-то девушка истерически воскликнула: “Лучше бы я умерла, чем до этого дожила!” Вместе со студентами плакала искренними слезами и преподаватель зарубежной литературы». Как видим, советская власть достигла некоторых успехов в политическом воспитании ряда западноукраинских студентов. Именно такую студенческую молодежь застал в 1956 году бывший сторонник ОУН-УПА М. Сливка, вернувшись из ссылки: «За этот промежуток времени, когда я нахожусь здесь, на Украине, я достаточно изучил народ — молодежь, особенно тех, кто учится. И что вы думаете? Эту молодежь так сумели воспитать большевики, что она иначе мыслить не может, как по-большевистскому» [10]. Подобные мысли о сельской молодежи высказывал в письме к бывшему солагернику Юрчуку вернувшийся из зaключeния в сeлo Гoлoскoвичи 3aбoлoтцeвскoгo paйoнa Львoвскoй oблaсти участник ОУН Cтeпaн Гpицинa: «Я нaxoжусь нa нeузнaвaeмoй зeмлe. Тa poднaя зeмля, кoтopaя питaлa нас кoгдa-тo xлeбoм и сoлью, сeйчaс кopмит ядовитыми coкaми. Ceлo нeyзнaвaeмo, люди стaли дpyгиe. Гдe paньшe былa любoвь и дpyжбa, сeйчaс ненависть и неправда, пpeдaтeльстствo нa каждом шaгу, вoспитывают “янычapoв”, с кoторыми мне трудно говорить, a в дaнный момент не время расправляться» [11].

Обратим внимание на то, что в отличие от отечественных исследователей по истории противоборства ОУН и советских органов госбезопасности один из ведущих украинских специалистов, начальник кафедры оперативного искусства и истории специальных служб Национальной академии Службы безопасности Украины Д.В. Веденеев придал важное значение планам Л.П. Берия после смерти И.В. Сталина относительно Украины: «Итак, в действиях ставленников Берия в Украине четко просматриваются качественные изменения в политике центра. Симптоматично, что проблема прекращения огня рассматривалась в тесной связи с устранением перегибов и послаблениями в социально-экономической, национальной, религиозной формах. Таковы были признаки того, что хрущевские пропагандисты потом нарекли “бериевским заговором”» [12].

Согласно Постановлению ЦК КПСС от 12 марта 1954 года, основные задачи оперативной деятельности органов госбезопасности во второй половине 1950-х годов были:

«Борьба с подрывной деятельностью империалистических разведок и зарубежных антисоветских центров;

ликвидация остатков буржуазно-националистического подполья на территории Западной Украины, Белоруссии и Прибалтики;

борьба с антисоветскими элементами из числа церковников и сектантов и с другими враждебными элементами внутри страны» [13].

Заведующий административным отделом ЦК компартии Украины в марте 1955 года Н. Кузнецов отмечал, что «в 1954 г. в западных областях имело место 13 бандитских проявлений», а из 29 случаев распространения антисоветских листовок было раскрыто только 12. «До настоящего времени не раскрыто 15 бандитских проявлений и 44 случая распространения антисоветских листовок, что имели место в 1952–1953 годах», — констатировал он [14]. По данным оперативного учета по состоянию на 1 января 1955 года по УССР насчитывалось 17 бандгрупп (все в западных районах), а по Литовской ССР, Латвийской ССР и Эстонской ССР [15] — еще 14.

Как видим, несмотря на наличие подобных сигналов, эти цифры не идут ни в какое сравнение с тем масштабом вооруженного противостояния, имевшего место на Западной Украине ранее. В 1956 году в СССР внутренними войсками было проведено 33 операции или боевых столкновения [16]. В учебнике «История советских органов государственной безопасности» говорится, что именно в этом году «была завершена ликвидация остатков националистического подполья» на территории Украины, Литвы, Латвии и Эстонии. Неслучайно именно тогда же органы КГБ СССР отказались от легендирования [17] националистических групп при ведении оперативных игр. Практика показала, что, в ряде случаев, эти легенды или не выдерживали проверки, или, напротив, приводили к падению политического престижа СССР и активизации подрывной деятельности зарубежных националистических центров, которые использовали данные о связях с легендируемыми группами для получения материальной поддержки от разведок капстран [18].

Вооруженное подполье на Западной Украине к середине 1950-х годов практически перестало существовать. В связи с этим, теракты против лидеров ОУН за рубежом могли лишь привлечь внимание населения к национальной проблеме. Не надо забывать и о том, что существовала вероятность превращения лидеров ОУН в мучеников, погибших в борьбе с чекистами за освобождение своего народа.

2. Провозглашенный курс на демократизацию советского общества и отказ от «сталинско-бериевских методов работы» в органах госбезопасности.

Вскоре после создания КГБ СССР, его руководству было предписано «в кратчайший срок ликвидировать последствия вражеской деятельности Берии в органах государственной безопасности и добиться превращения органов государственной безопасности в острое оружие нашей партии, направленное против действительных врагов нашего социалистического государства, а не против честных людей» [19].

Обратим внимание, что еще в записке министра внутренних дел СССР С.Н. Круглова о создании КГБ [20] при Совмине СССР от 4 февраля 1954 года, адресованной в Президиум ЦК КПСС, при организации КГБ предусматривалось сокращение штатной численности существующих оперативных управлений и отделов МВД как в центре, так и на местах на 20%, что составляло 15 956 штатных единиц; упразднение отделов и отделений МВД в административных районах страны [21] давало сокращение 21 736 единиц; сокращение же штатной численности органов МВД как центрального аппарата, так и периферийных на 20% давало ликвидацию 8839 штатных единиц. В целом, сокращение аппаратов КГБ и МВД СССР давало годовую экономию в сумме 860 млн рублей [22].

Согласно записке А.И. Серова, в ЦК КПСС о работе КГБ при СМ СССР, датированной июлем 1957 года, «для выполнения задач, поставленных партией перед органами КГБ, прежде всего были приняты меры к очищению чекистских рядов от лиц, не внушающих политического доверия, нарушителей советской законности, от карьеристов, выполнявших вражеские установки, морально неустойчивых и малограмотных работников» [23]. Далее в записке приводились данные о цифрах сокращения чекистского аппарата:

«Из органов госбезопасности было уволено 18 тысяч человек как неспособных обеспечить выполнение поставленных перед органами КГБ задач. В том числе более 2300 сотрудников за нарушение советской законности, злоупотребление служебным положением и аморальные проступки.

Кроме того, за дискредитацию органов госбезопасности 40 бывших работников органов госбезопасности были лишены генеральских званий. (…) Из центрального аппарата Комитета госбезопасности было уволено около 2 тыс. сотрудников, из них значительное количество за нарушение советской законности и по служебному несоответствию. Из числа уволенных 48 являлись начальниками отделов и выше. Заменены почти все руководящие работники главных управлений, управлений и отделов центрального аппарата» [24].

П.А. Судоплатов указывает, что чистка в органах госбезопасности закончилась к 1956–1957 годах, причем «свидетелей, которые слишком много знали, расстреляли, включая фальсификаторов уголовных дел». Под чистки попадали не только те, кто принимал активное участие в репрессиях, но и «слишком много знал о внутрипартийных интригах» [25].

Среди известных «ликвидаторов», арестованных после смерти И.В. Сталина, помимо самого П.А. Судоплатова можно также назвать Я.И. Серебрянского (1892–956), арестованного 8 октября 1953 года и умершего во время допроса во Бутырской тюрьме МВД два с половиной года спустя (в 1971 году реабилитирован по делу 1953 года «за недоказанностью обвинения», в апреле 1996 года посмертно восстановлен в правах на изъятые при аресте награды) [26], и Н.И. Эйтингона (1899–1981), отбывшего десятилетний срок заключения в 1953–1963 годах (реабилитирован в 1992 году) [27].

Вплоть до декабря 1961 года отбывал заключение доктор медицинских наук, профессор, полковник медицинской службы Г.М. Майрановский (1899–1964), арестованный в 1951 году и приговоренный 14 февраля 1953 года решением ОСО при МГБ СССР к десяти годам лишения свободы (в 1989 году Генеральная Прокуратура СССР отказала в его реабилитации) [28]. В письме от 1962 года за подписями председателя КГБ при СМ СССР В.Е. Семичастного и Генерального прокурора СССР Р.А. Руденко говорилось: «Работая руководителем организованной по личному указанию Берии специальной лаборатории, Майрановский длительное время занимался испытанием на живых людях сильнодействующих ядов, предназначенных для проведения тайных убийств. Свои бесчеловечные опыты он с ведома Берии и Меркулова проводил на заключенных, а также лицах, специально похищавшихся для этой цели на улице. В результате преступной деятельности Майрановского было умерщвлено не менее 150 человек, многие из которых, как теперь установлено, были репрессированы и погибли безвинно» [29].

Советское руководство обратилось к пересмотру многих фальсифицированных органами госбезопасности дел, в том числе имевших отношение к деятельности националистических организаций. Так, в Докладной записке военного пpoкуpopа ПpикBo гeнеpaл-мaйopа юстиции А.А. Лабутева, подготовленной не позднее 31 марта 1954 года и адресованной Первому секретарю ЦК Компартии Укpaины А.И. Кириченко, сообщалось о многочисленных фактах нарушения социалистической законности, допущенных работниками МВД западных областей УССР при проведении агентурно-оперативных мероприятий [30]. Вот один из наиболее ярких примеров, приводимых в этом документе. B 1953 гoдy в Boeннyю Пpoкypaтypy пoстyпилa жaлoбa от кoлхoзницы с. Пoбич Олесскoгo paйoнa Львoвскoй oблacти Kлюфaс Eкaтepины Пeтpoвны, в кoтopoй oнa пpoсилa сooбщить o сyдьбe ee мужa — Клюфаса Ивaнa Фeдopoвичa, apестoвaннoгo opгaнами МВД 2 aвгyстa 1949 гoдa [31].

При расследовании было выяснено следующее:

«27 июля 1949 гoдa 7-м пoгpaнoтpядoм войск MBД Укpaинскoгo oкpyгa был зapeгистpиpoван фaкт пepеxoдa из Польши нa тeppитopию CCCP важнoгo aгeнтa инoстpaннoй paзвeдки.

Упpaвлeниeм пoгpaнвoйск Укpaинскoгo oкpyгa сoвмeстнo с кoмандованиeм внyтренниx вoйск MГБ и opгaнaми MГБ Львoвскoй oблaсти в Moстискoм, Гopoдoкскoм и дp. paйoнax Львoвскoй и Дpoгoбычскoй oблaстeй был opгaнизован пoиск, кoтopый пoложительных peзультатов не дaл.

2 aвгустa 1949 гoдa бывший нaчaльник paзвeдки 7 пoгpaнoтpядa мaйop Кoвaлeвич выехал вмeстe с aгентoм бoевикoм 3aблoцким и гpyппoй сoлдaт в с. Пoбич, гдe зaбpaл кoлхoзникa Kлюфaс И.Ф., дoстaвил eгo в paйoн пpoвeдeния “oпepaции” и пepeoдeл в фopмy нeмeцкoгo сoлдaтa. Kpoмe тoгo, дaл eму oyнoвские листoвки и peвoльвep инoстpaннoй мaрки.

Toгдa жe нoчью Кoвaлeвич, в paйoнe хyтopa Boля-Бopтaтoвскaя, Гopoдoкскoгo paйoнa, выставил зaсaдy, пepeд кoтopoй пoстaвил зaдaчy — стрелять бeз пpeдyпpeждения пpи появлении пoдoзpитeльных лиц, a зaтeм в этoт paйoн дoстaвил пеpeoдeтoгo в немецкую фopму Kлюфaсa, кoтopoгo oн избpал жepтвoй свoeй пpестyпнoй пpoвoкaции и пpeднaмepeннo поставил eгo в тaкие услoвия, чтo oн, нaпpaвляясь нa xyтop Boля-Бopтaтoвскaя, натолкнулся нa зaсaдy и был убит.

Пoсле этoгo Кoвaлeвич и бывший начальник Гopoдoкскoгo paйoтдeлa MГБ мaйop Epoфeев сoстaвили зaвeдoмo лoжный aкт o ликвидaции paзыскиваемого opгaнaми MГБ агента инoстpaннoй paзвeдки, и этoт aкт пpeдстaвили Haчальнику Упpaвлeния пoгpaнвoйск Укpaинскoгo oкpyгa для пooщpeния отличившихся в oпepaции.

Пpиказoм нaчaльникa пoгpaнвoйск MBД — генepaл-мaйopa Гpeбeнник oт 22 aвrуcтa 1949 гoдa № 094 мaйop Кoвaлевич 6ыл нaгpaжден чaсaми, a oстaльным учaстникaм oпеpaции oбъявлeнa блaгoдapнoсть» [32].

В заключение А.А. Лабутев подчеркнул:

«Haчaльник пoгpaнвoйск MBД Укpaинскoгo Окpyгa гeнepaл-лeйтeнaнт Гpебeнник, eгo зaмeститeль пo paзведкe пoлкoвник Tep-Гpигopьян и бывший нaчaльник УMГБ Львoвскoй oблaсти пoлкoвник Maйстpyк, пoлyчив данные o ликвидации “вaжнoгo пpeстyпникa”, даже нe пoтpyдились пpoвepить дoстоверность этoгo фaктa.

Boеннoй пpoкуpaтypoй ПpикBО в oтношении непосредственных виновников убийcтвa Kлюфaс вoзбyждeнo yгoловное дело.

Oкoнчaниe paсследования по делу задерживается в связи с тем, чтo Koвaлeвин, нaxoдящийся в дaннoе вpeмя вo Bлaдивoстoкe, пoмeщен в псиxиaтpичeскyю бoльницy нa исслeдoвaниe» [33].

3. Необходимо отметить еще один фактор, который мог служить препятствием проведения ликвидаций лидеров ОУН. Это опасность международной огласки и скандала в случае срыва операции из-за разоблачения или измены исполнителя. Подобный прецедент уже имел место.

20 апреля 1954 года в Западной Германии разгорелся грандиозный скандал. Корреспондентам, собравшимся со всего мира, представили советского ликвидатора — капитана госбезопасности СССР Н. Хохлова, который сдался западногерманской полиции еще в феврале 1954 года. Он рассказал, что ему поручили убить во Франкфурте-на-Майне Георгия Сергеевича Околовича, руководителя эмигрантского Народно-трудового союза (НТС), и продемонстрировал специальную технику, которой его снабдили для проведения этой операции. Эта пресс-конференция вызвала оживленные комментарии по всему миру и привлекала внимание к деятельности только что созданного КГБ СССР, первым председателем которого был назначен И.А. Серов [34].

В 1955 году для ликвидации президента НТС Владимира Поремского КГБ нанял профессионального убийцу — немца В. Вильдпретта. Но, так же как и Н. Хохлов, он отказался от проведения этой акции и сообщил обо всем западногерманской полиции [35]. Неудачей закончилась и попытка КГБ в сентябре 1957 года отравить самого Н. Хохлова радиоактивным таллием [36].

Что же стало причиной, которая заставила советское руководство игнорировать факты разгрома ОУНовского подполья и определенных изменений на Западной Украине, отказаться от провозглашенной политики отказа органов госбезопасности от «бериевских методов» работы, подтверждением которой являлась «чистка» самих органов, да и просто не обращать внимания на возможность серьезного международного скандала, способного резко ухудшить имидж СССР?

Перед тем как ответить на этот вопрос, хотелось бы рассмотреть одну из несостоятельных версий о причинах принятия этого решения, получившую хождение в 2012 году.

В мае 1959 года А.И. Шелепин «организовал в Москве крупнейшую со времен создания ЧК конференцию по вопросам разведывательной деятельности, на которой были обсуждены приоритетные задачи КГБ» [37]. Помимо прочих докладчиков, на ней выступил Алексей Илларионович Кириченко (1908–1975). В 1953–1957 годах он занимал пост первого секретаря ЦК Компартии Украины, а в декабре 1957-го — мае 1960 года — секретаря ЦК КПСС, став вторым человеком в партии после Н.С. Хрущева. Он сыграл ключевую роль в снятии с поста председателя КГБ СССР А.И. Серова [38], использовав компрометирующие последнего материалы, доказывающие, что последний награбил в Германии имущества на огромную сумму [39]. Также соперничал со сменившим Серова А.И. Шелепиным, но наткнулся на резкое возражение Н.С. Хрущева. В 1960 году был снят со своего поста и отправлен с понижением на периферию, на должность первого секретаря Ростовского обкома КПСС [40].

Руководитель историко-архивной службы ИД «Коммерсантъ» Е. Жирнов в своей публикации 2012 года раскрыл выступление А.И. Кириченко, приведя из него обширные цитаты. Но что касается заключений, сделанных автором, то они вызывает недоумение. Так, помимо прочего, он сделал вывод, что это выступление связано с последовавшей ликвидацией Бандеры: «Выступал Кириченко 14 мая 1959 года. А 15 октября того же года сотрудник КГБ Богдан Сташинский убил в Мюнхене Степана Бандеру. Казалось бы, перестройка в госбезопасности завершилась полным успехом. Не то что слово, каждый намек партии без промедления претворялся в жизнь» [41].

Оставив в стороне другие весьма странные положения автора, например о том, что советским лидерам, как минимум, вплоть до снятия А.И. Серова с поста председателя КГБ СССР «добиться главного — установления полного партийного контроля над образованным в 1954 году КГБ — так и не удалось» [42], перейдем к затронутому им вопросу о причинах ликвидации С. Бандеры.

Во-первых, хотя А.И. Кириченко и выступал в качестве важного представителя высших партийных органов [43], было бы наивно полагать, что деятельность КГБ определялась подобного рода речами. Он лишь озвучил общие тенденции и направления работы органов госбезопасности, а они, разумеется, определялись не только им лично.

Во-вторых, в его выступлении речь шла не только об ОУН или о С. Бандере, но и о массе других вопросов деятельности органов госбезопасности.

В-третьих, не надо забывать о том, что подготовка к операции против С. Бандеры началась еще до майской конференции 1959 года и выступления на ней А.И. Кириченко. Так, еще в мае 1958 года ликвидатор Б.Н. Сташинский по фальшивым документам вылетел в Роттердам, где должна была состояться поминальная служба по убитому два десятка лет назад сотрудником НКВД Судоплатовым известному украинскому националисту полковнику Е. Коновальцу, и на кладбище Роттердама он впервые увидел С. Бандеру [44].

Поэтому явный акцент автора на связь выступления А.И. Кириченко (говорившего, кстати, всего лишь о необходимости компрометации С. Бандеры) с убийством последнего выглядит явно надуманно. Это было традиционное ритуальное выступление ответственного партийного чиновника, ретранслирующего общие установки партии на работу органов ГБ в текущих условиях. Фактически, ничего особо нового и отличного от ранее известных установок о борьбе с национализмом слушатели конференции не услышали.

Упоминавшийся ранее Д. Веденеев связывает активизацию жестких мер по отношению к оппозиционным националистическим силам Украины и репрессии к тем сотрудникам госбезопасности, которые были вовлечены в попытки прекращения гражданской войны в связи с арестом Л.П. Берия. «Осмелимся утверждать, что бериевские “сто дней”, в случае их продления, потенциально несли что-то новое и для Украины…» — заключает автор [45]. Примечателен телефонный разговор Л.П. Берии с Н.С. Хрущевым в апреле 1953 года, свидетелем которого стал П.А. Судоплатов:

«Однажды, зайдя в кабинет Берии, я услышал, как он спорит по телефону с Хрущевым:

— Послушай, ты сам просил меня найти способ ликвидировать Бандеру, а сейчас ваш ЦК препятствует назначению в МВД компетентных работников, профессионалов по борьбе с национализмом» [46].

Мы видим, что Н.С. Хрущев был инициатором ликвидации С.Н. Бандеры как минимум с 1953 года и что сторонники жесткого курса в отношении украинских националистов могли сослаться на то, что «разоружиться перед ОУН» пытался лишь только преступник Л.П. Берия и его люди. Но почему тогда выполнение этой акции затянулось на шесть с лишним лет?

С точки зрения автора данной статьи, существовал своего рода переломный пункт в настроениях советских лидеров, который если и не запустил этот механизм, то, как минимум, резко форсировал сроки его выполнения. Речь идет о событиях второй половины 1956 года в Польше и особенно в Венгрии, а также об акциях США против СССР. Именно эти внешнеполитические события оказали серьезное влияние на ужесточение общего курса СССР по отношению к Западу и не могли не стимулировать ряд ответных действий, одним из которых и стали спецоперации КГБ.

Между 20 июня и 10 июля 1956 года состоялось восемь полетов новейшего и абсолютно неуязвимого для всех советских средств ПВО дальнего реактивного самолета-разведчика U-2 над странами советского блока: пять над СССР и три над государствами Восточной Европы. Особенно издевательским для Н.С. Хрущева и ряда других советских руководителей был тот факт, что первый полет над СССР был проведен как раз в то время, когда 5 июля 1956 года, всего во второй раз с момента окончания войны, они находились на приеме в резиденции американского посла в Москве в честь Дня независимости США! Самолет-шпион вошел в воздушное пространство Восточной Германии, пролетел над Восточным Берлином, потом — над Северной Польшей, в том числе над Познанью, где 28 июня происходили крупные антисоветские беспорядки, затем — над Минском, Ленинградом и вдоль побережья Балтийского моря пролетел над целями в Эстонии и Латвии. Второй же полет — на Москву — завершился утром 6 июля. Это было лишь началом целой серии полетов, прерванных лишь весной 1960 года всемирно известным инцидентом в районе Свердловска. Советское руководство очень болезненно реагировало на эти действия, ощущая свое унижение и бессилие.

Обратимся к следующему отрывку из Записки Комитета информации при МИД СССР в Президиум ЦК КПСС «О положении на идеологическом фронте в ВНР» от 2 июня 1956 года. Этот важный документ был подготовлен в связи с предстоящим обсуждением на Пленуме ЦК КПСС идеологических вопросов заместителем председателя Комитета информации при МИД СССР И. Тугариновым:

«В период 1954–1955 гг. в Венгерской Народной Республике произошло заметное оживление буржуазного национализма. Характерно, что реакционные элементы стремятся использовать националистические настроения, проявляющиеся у некоторой части населения, в целях подрыва нового общественного строя. (…) Националистические проявления имеют место и среди некоторой части работников партийного и государственного аппарата» [47].

Даже такая фигура, как Матиас Ракоши, которого явно абсурдно причислять к числу сторонников «венгерской революции», в своем письме Н.С. Хрущеву от 15 декабря 1956 года четко указывал на национальную проблему и на неспособность правящего режима ее решить как на один из важнейших детонаторов венгерских событий:

«Известно, что, когда в 1938–1941 годах Хорти, будучи сателлитом Германии, “возвратил” те области, в которых жило около 3 миллионов венгров, этот факт был воспринят большинством народа с воодушевлением. В конце Второй мировой войны одновременно с освобождением нашей родины эти почти 3 миллиона венгров вновь стали национальным меньшинством. Враг в полной мере использовал этот факт, и эта ситуация позволила шовинистам отчасти распространить свое влияние на те, впрочем, демократические элементы, на трудовое крестьянство и даже рабочих, которые сожалели, что одна четвертая часть венгерского народа вновь стала национальным меньшинством.

Когда мы, коммунисты, энергично выступали против ирредентизма, шовинистического подстрекательства, на нас с первого дня освобождения навесили ярлык антипатриотичности. Когда Имре Надь в 1953 году стал премьер-министром, он сразу же начал играть на шовинистических струнах и, в отличие от нас, стал выступать в роли “настоящего венгерского патриота”. Это немедленно усилило, особенно в кругу молодежи, скрытый шовинизм, пропаганда которого была поручена пользующимся широким влиянием старым реакционным педагогам, со знанием дела выпестованным хортистами. Демонстрацию 23 октября с первой минуты характеризовали шовинистические, антикоммунистические и антисоветские лозунги» [48].

Очень важно отметить, что «контрреволюционный мятеж в Венгрии 1956 года» по мнению авторов учебника «История советских органов государственной безопасности», прямо способствовал активизации националистического движения на Украине, Белоруссии и в прибалтийских республиках [49].

Обратим внимание на информацию, размещенную в сборнике о венгерских событиях 1956 года. Именно в разгар венгерских событий Председатель КГБ СССР И.А. Серов 3 ноября 1956 года направил в ЦК КПСС записку № 2526-с, в которой сообщал, что в Прибалтике и в западных областях Украины «несколько оживилась активность контрреволюционных элементов, особенно за счет лиц, возвратившихся из мест заключения после отбытия наказания». В связи с этим, Серов даже просил выделить в распоряжение КГБ мобильные войсковые отряды для наведения порядка «в тех случаях, когда будут возникать отдельные антисоветские проявления». Примечательно, кстати, что отряды численностью по 1800–2000 человек каждый Серов планировал разместить не только в Прибалтике и Украине, но и в Закавказье и других регионах [50]. На страницах этого же недавно вышедшего сборника советские лидеры фактически критикуются за «мягкую позицию» на примере амнистии 1955 года, которая, по мнению его авторов, «позволила дать новый импульс борьбе местных националистов и сепаратистов против советской власти» [51].

Авторы учебника по истории советских органов госбезопасности констатировали: «В 1956–1957 годах на Украине, в Литве, в Латвии и Эстонии возросло число открытых националистических выступлений, усилилась антисоветская обработка националистами политически неустойчивых лиц, особенно из числа учащейся молодежи, увеличилось количество случаев распространения антисоветских листовок и анонимных писем враждебного характера и совершения террористических актов. Участились случаи националистических проявлений и в лагерях, где отбывали наказание буржуазные националисты» [52].

Таким образом, позиция советских спецслужб, доносимая до сведения советского руководства и, несомненно, влиявшая на позиции последнего, заключалась в указании на рост националистических настроений на западе СССР в связи с венгерскими событиями, которые наложились на недавно объявленную амнистию. Ситуация усугублялась и позицией США. 22 апреля 1957 года госсекретарь СШ Дж.Ф. Даллес выступил в агентстве «Ассошиэйтед Пресс» с первой крупной после вторичного избрания Д. Эйзенхауэра на пост президента США программной речью по вопросам внешней политики, в которой он обосновывал тезис об особой миссии США в системе международных отношений, оправдывая вмешательство Америки в дела других государств, высказался за укрепление военных блоков НАТО, СЕАТО, Багдадского пакта. Антисоветский подтекст этой речи заключался и в том, что Даллес подчеркнул озабоченность США отсутствием свободы у «порабощенных наций» Восточной Европы и, касаясь венгерских событий 1956 года, отметил, что «события прошедшего года свидетельствуют о том, что наступление на свободу все больше возрастает» [53].

Именно опасность распространения «буржуазного национализма», подтверждавшаяся печальными примерами Венгрии, и силовое давление США стали причинами принятия советским руководством активизации жестких действий против зарубежных организаций ОУН, за спинами которых стояли западные спецслужбы.

Отметим, что информация разных авторов по этим операциям в ряде случаев неточная. Так, в работе К. Эндрю, написанной им совместно с О. Гордиевским, говорится, что убийства Л. Ребета и С. Бандеры проводились с санкции «Шелепина и Хрущева» [54]. Это преувеличение роли А. Шелепина. Напомним, что в марте 1954-го — декабре 1958 года (то есть на момент проведения первой акции) председателем Комитета государственной безопасности СССР был не Шелепин, а генерал армии И.А. Серов [55]. Как совершенно верно указал Л.М. Млечин, «при Шелепине продолжались операции по устранению убежавших на Запад врагов советской власти», а «его предшественник Серов» подписал приказ об уничтожении Льва Ребета [56].

Первым объектом спецопераций стал 45-летний Л.М. Ребет, еврей по национальности, выпускник факультета права Львовского университета, арестованный гестапо и сидевший в Освенциме с осени 1941-го по конец 1944 года. С 1948 года он вместе с Миколой Лебедем, Иваном Бутковским и Мирославом Прокопом был одним из руководителей организации, выделившейся из ОУН(б), так называемой «Заграничной ОУН» или ОУН(з), а с 1956 года возглавлял ее вместе с Зиновием Матлой [57]. После 1949 года он защитил докторскую диссертацию на тему «Государство и нация» и до самой смерти занимался научной разработкой этой темы. Он отверг лозунг «Украина для украинцев» (об этом, кстати, весьма критически отозвались представители Степана Бандеры), чтобы вместо тирании, которую, по его мнению, столетиями на Востоке представляла русская империя (как белая, так и красная), показать образец демократического государства.

В отечественной (и не только) историографии ему уделено значительно меньше места, чем С. Бандере, доказательством чего являются следующие фактические ошибки.

В работах К. Эндрю, написанным им как совместно с О. Гордиевским, так и с В. Митрохиным, Лев Ребет именуется главным идеологом НТС [58]. Эту же ошибку повторяет и Л.М. Млечин, характеризуя Ребета именно как «главного идеолога Народно-трудового союза» [59].

Обратим внимание на следующее обстоятельство. Командир вооруженных формирований Литовской освободительной армии (ЛЛА) Союза литовских партизан Адольфас Раманаускас («Ванагас»), который еще в 1952 году приказал прекратить организованное сопротивление, был арестован в октябре 1956 года в Вильнюсе вместе с женой [60]. Смертный приговор Раманаускасу был вынесен 25 сентября 1957 года. Случайно или нет, но смерть Льва Ребета 12 октября 1957 года и вынесение смертного приговора А. Раманаускасу, во-первых, практически совпали по времени, а во-вторых, произошли незадолго до празднования 40-летия Октябрьской революции, во время которого руководство советских спецслужб не могло не опасаться инцидентов на националистической почве. Эти акции еще раз показывают единство жесточайших действий советского руководства против лидеров националистических движений, причем не только на Украине.

Можно сделать вывод, что руководство СССР после смерти И.В. Сталина испытывало страх перед объединенными выступлениями националистических сил на Западе СССР, и события 1956 года подтолкнули санкционированные ими весьма рискованные спецоперации КГБ за рубежом против лидеров ОУН несмотря на их весьма сомнительный с практической точки зрения результат. Наступил новый этап битвы с национализмом в СССР, который переходил от стадии вооруженного противостояния к борьбе идеологий.

Примечания

1. Примечательно, что это произошло за считанные часы до возведения «Берлинской стены» (См.: Rottman G.L. The Berlin Wall and the Intra-German Border 1961–89. Oxford, N.Y.: Osprey Publishing, 2008. P. 12: “13 August. The Berlin Wall is erected and the DDR/BRD border closed”).

2. Из отечественных публикаций, где упоминается деятельность Б.Н. Сташинского, см., например: Прохоров Д.П., Лемехов А.И. Перебежчики. Заочно расстреляны. М., 2001. С. 207–209; Разведка и контрразведка в лицах. Энциклопедический словарь российских спецслужб. Автор-сост. А. Диенко, предисл. В. Величко. М., 2002. С. 468. Кристофер Эндрю и Олег Гордиевский, авторы переведенной на русский язык книги KGB: The inside story of its foreign operations from Lenin to Gorbacev, указывали: «Самый подробный рассказ о карьере Сташинского приводится в книге Карла Андерса (Karl Anders) Murder to Order (L., Ampersand, 1965)» (см.: Эндрю К., Гордиевский О. КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева. М.: Nota Bene, 1992. С. 738).

3. Прохоров Д.П., Лемехов А.И. Перебежчики. Заочно расстреляны. С. 208–209. Отметим, что К. Эндрю и О. Гордиевский несколько иначе формулируют его заслуги: «При бегстве на Запад Сташинский захватил с собой официальный приказ о награждении, в котором говорилось, что орден Красного Знамени ему вручается за “успешный вклад в решение важной проблемы”» (Эндрю К., Гордиевский О. КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева. С. 738). Возможно, что это выражение является следствием перевода с английского на русский язык.

4. Andrew C. and Mitrokhin V. The sword and the shield. The Mitrokhin archive and the secret history of KGB. Basic Books, 1999. P. 367.

5. Эндрю К., Гордиевский О. КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева. С. 470–471.

6. Млечин Л.М. КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы. 3-е изд., доп. М.: ЗАО Центрополиграф, 2003. С. 491.

7. Прохоров Д.П., Лемехов А.И. Перебежчики. Заочно расстреляны. С. 210. Отметим, что это был далеко не единственный пример. Ту же самую версию, к примеру, озвучивал в своем научно-популярном исследовании об украинском национализме советский писатель В.П. Беляев (см.: Беляев В.П. Я обвиняю! М.: Политиздат, 1980. С. 102–103).

8. Ткаченко С.М. Повстанческая армия (Тактика борьбы). Мн.; М., 2000. С. 374.

9. Бopoтьбa пpoти УПА i нaцioнaлiстичнoгo пiдпiлля: диpeктивнi дoкyмeнти ЦК Кoмпapтiї Укpaїни 1943–1959. Лiтoпис УПA. Нoва cepiя, том 3. Національна Академія наук України. Інститут української археографії та джерелознавства ім. М.С. Грушевського. НАН України. Видавництво «Літопис УПА». Державний комітет архівів України. Центральний державний архів громадських об’єднань України. Киiв, Торонто, 2001.С. 40.

10. Повоєнна Україна: нариси соціальної історії (друга половина 1940-х — середина 1950-х рр.). У 2-х книгах, 3-х частинах. Кн. 1, ч. 1–2 / Відп. ред. В.М. Даниленко. Київ: Інститут історії України НАН України, 2010. Серія «З історії повсякденного життя в Україні», т. ІІ. С. 223–224, 248.

11. Бopoтьбa пpoти УПA i нaцioнaлicтичнoгo пiдпiлля: iнфopмaцiйнi дoкyмeнти ЦK KП(б)У, oбкoмiв пapтії, HKBС-MВС, MДБ-KДБ 1949–1959. Книгa чeтвepтa: 1949–1959. Лiтoпис УПA. Hoвa сepiя, тoм 7. Киiв, Торонто, 2003.С. 542.

12. Веденеев Д.В. Украинский фронт в войнах спецслужб: Исторические очерки. Киев, 2008. С. 176.

13. История советских органов государственной безопасности. Учебник / Пред. ред. коллегии В.М. Чебриков. М.: ВКШ КГБ при СМ СССР им. Ф.Э. Дзержинского, 1977. С. 510–511.

14. Сергiйчук В. Десять буремних лiт. Захiдноукраїнськi земли у 1944–1953 рр. Новi документи i матерiали. К., 1998. С. 872. В данном исследовании должность Н. Кузнецова ошибочно указана как «Заведующий административным отделом ЦК КП(б)У», однако эта формулировка после 1952 года не употреблялась.

15. Теория и практика западноукраинского национализма в документах НКВД, МВД и МГБ СССР (1939–1956). Гл. ред. Н.Ф. Самохвалов. Ред. Ю.Н. Моруков. Сост.: Владимирцев Н.И., Кривец В.Д., Некрасов В.Ф., Сойма В.М., Степанов А.С., Штутман С.М. М., 2010. С. 309; Прибалтийский национализм в документах НКВД, МВД и МГБ СССР (1939–1956). Гл. ред. Н.Ф. Самохвалов. Ред. Ю.Н. Моруков. Сост.: Владимирцев Н.И., Комиссаров В.М., Кривец В.Д., Некрасов В.Ф., Нешкин Б.С., Штутман С.М. М., 2011. С. 408.

16. Борисов А.В., Дугин А.Н., Малыгин А.Я. и др. Полиция и милиция России: страницы истории. М., 1995. С. 203.

17. Легендирование в данном случае — это создание органами госбезопасности СССР специальных псевдоповстанческих групп путем использования вымышленной информации (легенды) для прикрытия их действий. С помощью подобных групп предполагался выход на остатки националистического подполья в СССР, а также выход на западные разведслужбы для дезинформирования, получения от них денежных средств, оружия и т.д.

18. История советских органов государственной безопасности. Учебник. С. 516, 526.

19. Млечин Л.М. КГБ. Председатели органов госбезопасности. С. 442–443.

20. В записке он фигурирует как Комитет по делам государственной безопасности.

21. Исключением были только районы балтийских республик и западные районы Украины, где на базе райотделов МВД создавались аппараты уполномоченных КГБ.

22. Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Т. 2. С. 15, 18.

23. Лубянка: Органы ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ. 1917–1991. Справочник. Под ред. А.Н. Яковлева; авторы-сост.: А.И. Кокурин, Н.В. Петров. М.: Международный фонд «Демократия», 2003. С. 688.

24. Указ. соч. С. 688–689.

25. Судоплатов П.А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы. М.: Олма-Пресс, 1997. С. 626.

26. Тумшис М.А., Золотарев В.А. Евреи в НКВД СССР. 1936–1938 гг. Опыт биографического словаря. Самара, 2012. С. 349–350.

27. Указ. соч. С. 413–414.

28. Указ. соч. С. 252.

29. Петров Н.В. Кто руководил органами госбезопасности. 1941–1954. М.: Международное общество «Мемориал», Звенья, 2010. С. 566.

30. Бopoтьбa пpoти УПА i нaцioнaлiстичнoгo пiдпiлля: диpeктивнi дoкyмeнти ЦК Кoмпapтiї Укpaїни 1943–1959. Лiтoпис УПA. Нoва cepiя, том 3. С. 539, 548.

31. Op. cit. С. 544.

32. Op. cit. С. 545.

33. Op. cit. С. 545–546.

34. Млечин Л.М. КГБ. Председатели органов госбезопасности. С. 424–425, 427–428.

35. Эндрю К., Гордиевский О. КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева. С. 469. Отметим, что, последовательно описывая спецоперации КГБ, эти авторы не дают ответа на вопрос, почему же за этими неудачами последовали решения на проведение новых акций?

36. Там же.

37. Эндрю К., Гордиевский О. КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева. С. 469.

38. Обратим внимание на тот факт, что, по состоянию на апрель 2006 года, Постановление Президиума ЦК КПСС от 3 декабря 1958 года об освобождении И.А. Серова от обязанностей председателя КГБ при СМ СССР все еще находилось на закрытом хранении (См.: Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Т. 2. Постановления 1954–1958 / Гл. ред. А.А. Фурсенко. М.: РОССПЭН, 2006. С. 1040–1041). Даже одно это обстоятельство дает общее представление о степени доступности документов по теме данной статьи.

39. Впрочем, об этом представители высшего советского руководства знали и ранее. В связи с этим интересна реплика секретаря ЦК КПСС Н.Н. Шаталина, высказанная при обсуждении выдвинутой Н.С. Хрущевым на пост руководителя КГБ кандидатуры И.А. Серова и зафиксированная в протоколе № 50 заседания Президиума ЦК КПСС от 8 февраля 1954 года: «Я не голосовал бы за Серова. В аппарате отзыв плохой. Малопартийный, карьеристичный. Нос по ветру. Из Германии натаскал» (См.: Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Т. 1. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы / Гл. ред. А.А. Фурсенко. 2-е изд., испр. и доп. М.: РОССПЭН, 2004. С. 23).

40. Зенькович Н.А. Самые закрытые люди. М.: Олма-Пресс, 2004. С. 224–225.

41. Жирнов Е. «Дядей в органах КГБ немало, а умения нащупать врага еще не всегда хватает» // Коммерсантъ Власть. № 40 (994). 2012. 8 октября.

42. Нелепость этого заявления Е. Жирнова полностью опровергают опубликованные документы. Так в протоколе № 50 заседания Президиума ЦК КПСС от 8 февраля 1954 года при обсуждении выдвинутой Н.С. Хрущевым на пост руководителя КГБ кандидатуры И.А. Серова также высказавшийся за нее Л.М. Каганович прямо заявил, что «он будет связан более с парт[ийными] орг[анами]; К[омитет] — это отдел партийный» (См.: Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Т. 1. С. 19).

43. Заметим, что Председатель КГБ СССР А.И. Шелепин, занимавший этот пост с декабря 1958 года, сам пришел в органы из верхушки партаппарата, где находился на должности Заведующего отделом партийных органов ЦК КПСС (См: Центральный комитет КПСС, ВКП (б), РКП (б), РСДРП (б): Историко-биографический справочник / Сост. Ю.В. Горячев. М.: Парад, 2005. С. 427) и даже отказался от положенного ему по должности воинского звания (см.: Зенькович Н.А. Самые закрытые люди. М.: Олма-Пресс, 2004. С. 584).

44. Прохоров Д.П., Лемехов А.И. Перебежчики. Заочно расстреляны. С. 208.

45. Там же. С. 177.

46. Судоплатов П.А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы. М.: Олма-Пресс, 1997. С. 548–549.

47. Венгерские события 1956 года глазами КГБ и МВД СССР. Сборник документов. Гл. ред. Н.Ф. Самохвалов. Ред. Ю.Н. Моруков. Сост.: Зданович А.А., Былинин В.К., Гасанов В.К., Коротаев В.И., Лашкул В.Ф. М., 2009. С. 96.

48. Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы. Ред.-сост. Е.Д. Орехова, В.Т. Середа, А.С. Стыкалин. М., 1998. С. 745, 749.

49. История советских органов государственной безопасности. Учебник. С. 495.

50. Венгерские события 1956 года глазами КГБ и МВД СССР. С. 54.

51. Указ. соч. С. 37.

52. История советских органов государственной безопасности. Учебник. С. 495–496.

53. The New York Times. 1957. 23 April. P. 5.

54. Эндрю К., Гордиевский О. КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева. С. 470.

55. Государственная власть СССР. Высшие органы власти и управления и их руководители. 1923–1991 гг. Историко-биографический справочник / Сост. В.И. Ивкин. М.: РОССПЭН, 1999. С. 520; Центральный комитет КПСС, ВКП(б), РКП(б), РСДРП(б): Историко-биографический справочник / Сост. Ю.В. Горячев. М.: Парад, 2005. С. 367.

56. Млечин Л.М. КГБ. Председатели органов госбезопасности. С. 489.

57. Название организации «Заграничной ОУН» вместе с фамилиями ее лидеров фигурирует, в частности, в перечне «зарубежных центров украинских буржуазных националистов» в Докладной записке Отдела административных органов ЦК Компартии Украины от 18 сентября 1959 года «О состоянии работы органов государственной безопасности Украинской ССР»: «…зaкopдoннi чaстини ОУH» (глaвapi — Бaндepa, Cтецькo, Чaйкiвський), «3aкopдoннe пpeдстaвництвo Укpaїнськoї гoлoвнoї визвoльнoї paди» (Лeбiдь, Гpиньox), «Пpoвiд yкpaїнськиx нaцioнaлiстiв» (Meльник, Бoйдyник), «ОУH зa кopдoнoм» (Мaтлa, Peбeт Дapкa, Cтaxiв), «Укpaїнськy нaцioнaльнy paдy» (Лeвицький), «Укpaїнську poбiтничo-дeмократичну пapтiю» (Бaгpяний тa iншi). С. 580, 582, 587. Л. Ребета к этому времени уже не было в живых.

58. Эндрю К., Гордиевский О. КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева. С. 470; “the main NTS ideologist, Lev Rebet” — Andrew C. and Mitrokhin V. The sword and the shield. The Mitrokhin archive and the secret history of KGB. P. 361.

59. Млечин Л.М. КГБ. Председатели органов госбезопасности. С. 489.

60. Веденеев Д.В. Украинский фронт в войнах спецслужб. С. 401, 405.