Картография поэтики
2 513 
1
Я заканчиваю это эссе в дни, когда в московские книжные магазины уже должен был поступить дополнительный тираж книги «Поэзия. Учебник», о которой пойдет речь. Работа над учебником продолжалась более пяти лет и была завершена в феврале 2016 года. Авторы учебника — Наталья Азарова, Дмитрий Кузьмин, Владимир Плунгян, Кирилл Корчагин, Светлана Бочавер, Евгения Суслова и Борис Орехов.
Первый тираж вызвал резонанс, и полторы тысячи экземпляров разошлись стремительно, при этом читателями книги выступили как представители научного сообщества, так и литераторы, которые порой могут и вовсе не замечать работу друг друга. В этом смысле учебник «Поэзия» стал своеобразной «площадкой» их взаимного притяжения (можно вспомнить самую первую презентацию учебника в Библиотеке им. Ф.М. Достоевского, на которой, что называется, яблоку было негде упасть). Надо сказать, что такая насыщенность композиционно отражена в книге: теоретическая и методическая части перемежаются стихотворными вставками, которые не только призваны проиллюстрировать ту или иную тему (они следуют после каждого параграфа), но и представляют собой хрестоматию отечественной поэзии последних двух столетий, структурированную по «проблемному» принципу, а не, например, по хронологическому.
Подобный подход — большая редкость для отечественных антологических изданий, поэтому он сразу же вызвал вопросы у тех, кто изначально воспринял идею учебника со скепсисом. Большинство откликов, проблематизирующих концепцию книги, можно найти на сайте «Лиterraтура», и почти все они, к сожалению, предсказуемы [1]. Кроме методологических претензий, которые заключаются в выяснении того, учебник перед нами или не учебник, большинство спикеров обратили внимание на перегруженность книги поэзией актуальной, создающейся сегодня. Как показали подсчеты поэта и литературтрегера Евгения Прощина, это оказалось обманом ангажированного зрения, предпочитающего видеть тотальность там, где ее нет или она еще не появилась (хотя бы потому, что авторы книги вовсе не стремились «объять необъятное», да и со времени выхода книги прошло не так много времени, чтобы тотальность сформировалась и дала о себе знать). Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов и то, что многие отзывы написаны людьми, которые на протяжении долгого времени выступали с критикой некоторых из авторов учебника, главным образом — Дмитрия Кузьмина и его издательских инициатив. Не секрет, что учебник возник не на пустом месте, а в результате многолетней работы, в которую были включены его авторы, связанные с наукой (Владимир Плунгян, Светлана Бочавер, Борис Орехов), с литературой (Дмитрий Кузьмин) или совмещающие литературное творчество и научные изыскания (Наталия Азарова, Кирилл Корчагин) [2]. В рамках этой работы проводятся конференции и семинары, выходят научные и поэтические сборники, открылся и скоро начнет активную работу сайт poesia.ru. Иными словами, выход книги — этапный проект, сделанный коллективом авторов, которых объединяет не только общая институциональная принадлежность (весьма условная, кстати), но и близость подходов к изучению поэзии, которая описывается как обладающая «повышенной чувствительностью к изменениям, происходящим в обществе и культуре» (с. 10) и противостоящая «многообразно проявляющейся в современном мире тяге к упрощению» (с. 18). Впрочем, меньше всего авторы книги стремятся вскрыть несовершенство мира и бичевать его пороки. Как раз напротив, они рассматривают поэзию не только в рамках лингвистического и филологического дискурсов, но и обращаются к менее «специальным» (с точки зрения академической науки) проблемам взаимоотношения поэзии и философии, поэзии и кино, поэзии и театра etc. Можно сказать, что конвергенция этих практик является сегодня одной из «горячих точек» как современного гуманитарного знания, так и собственно поэтической работы. Обсуждение этих проблем в книге расширяет ее методологические горизонты, которые теперь простираются и в область спекулятивных практик. Быть может, именно поэтому в многочисленных презентациях книги в городах РФ участвовали не только филологи и поэты, но и философы.
2
Я узнал о работе над обсуждаемой книгой чуть ли не на первых этапах ее создания и, конечно, думал о том, каким этот проект может оказаться в законченном виде. Должен сказать, что результат превзошел мои ожидания: прочитав книгу, я подумал о том, что мне очень не хватало подобного издания в годы проведенной вдали от филологических кафедр юности. Нельзя сказать, что материалов для изучения новейшей (а через нее и «классической» — или наоборот, в зависимости от темперамента) поэзии не было вовсе, но их ощутимо не хватало, ведь новые поэтики и актуальные проблемы словесности практически не обсуждались в учебных курсах по современной литературе [3]. Те имена современников, которые все-таки упоминались, как правило, диктовались личными вкусами филологов, а отсутствие цельности картины подкреплялось убежденностью в том, что изучение литературы должно быть основано на чтении текстов, написанных теми, кто обрел бесспорный статус классиков.
Учебник «Поэзия» решительно порывает с этими установками, ведь наряду с классическими авторами в него включены поэты, которые родились на рубеже 1980–90-х годов и лишь недавно начали писать. Этот шаг не только делает их творчество легитимным в широком смысле, но и ставит под вопрос ориентацию исключительно на титулованные имена. Последние, впрочем, также присутствуют в издании, но мы не найдем каких-либо субъективных суждений на их счет или так называемых «оригинальных» толкований, которые временами выдают свою однобокость и без конца множат частности, — авторы учебника стремятся — насколько это возможно — к объективности, ориентируясь прежде всего на центральные проблемы поэтики, поставленные еще в прошлом веке Ю.Н. Тыняновым и Романом Якобсоном. Такое решение не у всех вызвало понимание: так, главный редактор ростовского журнала Prosodia Владимир Козлов считает, что «отсутствие каких-либо предшественников в существенной степени реферативном издании создает парадоксальное ощущение — очевидно, что авторы работают с устоявшимися концепциями поэзии и отдельных ее аспектов, но при этом они не признаются, с чьими именно». По мнению Козлова, «тем самым авторы подставляются дважды: они невольно выдают чужие концепции за свои — и достойные, и явно уязвимые» [4]. — Это по меньшей мере странное суждение, если учитывать, что полный список персоналий, на академические тексты которых опирались авторы учебника, помещен в заключительной главе книги. Недовольство Козлова стилем изложения тоже является надуманным. На мой взгляд, для пропедевтического курса выбранный стиль подачи материала оптимален. К тому же он далек от усложненности: коротко говоря, так общаются не столько ученые, сколько интеллигентные школьники и студенты, которым в первую очередь адресована эта книга (напомню, что учебник предназначен как для старших классов школы, так и для «студентов первых курсов гуманитарных факультетов филологических и нефилологических специальностей и на зарубежных студентов, изучающих славистику»).
Помимо задачи, связанной с внедрением актуального взгляда на поэзию в рамки образовательного процесса, в учебнике присутствует и другая не менее важная цель, и она уже не связана с представлением о фигуре читателя и его профессиональной принадлежности (школьник, студент и т.д.). Скорее, тут уместно говорить об абстрактной фигуре адресата, которая размыкает границы чтения: книга не только просвещает, но и моделирует будущего, грядущего читателя, предоставляя такой способ говорить о поэзии, который не изолирован от визуального и звукового контекстов современного мира. Книга предлагает — но не навязывает, как это делает нормативный среднестатистический учебник — «инструмент для чтения поэзии, необходимый набор основных понятий и подходов» [5], благодаря которым более конкретные очертания приобретает не только поэтический текст, но и анализирующей его читатель.
Примечания
Комментарии