1957-й год в сериале «Крик совы». Или как сорокалетние видят и чувствуют прошлое

Мифологизировать прошлое и пытаться найти с ним мир — свойство человеческой психики вообще и автора художественных произведений в частности. Но сложность заключается в том, что у нашего прошлого есть одна неприятная черта, которая в конечном итоге образует непреодолимое препятствие для творца. Из этого прошлого некуда выплывать персонажу, если он живет и действует в 50-х. Ведь сзади у него катастрофа двадцатых. А впереди — коммунистическая бесконечность, столь же бескрайняя, как ефремовская «Туманность Андромеды». И любой художественно изображенный конфликт, имеющий в своем основании поиск свободы, истины и гуманизма, обречен либо фальшивить в «счастливом разрешении», либо оборачиваться расстраивающим нас поражением героя и автора.

И даже когда мы ретроспективно готовим себя умилиться экзотикой послевоенной разрухи, фарфоровым слоникам на комоде, братской общностью коммунального бытия, чудесной возможностью ездить пьяным за рулем и утерянной сегодня фантастической по сравнению с сегодняшним днем интимностью частной жизни (хоть бы она и протекала под кожей так называемого тоталитарного государства) — катарсис в этом сюжете непредставим. Так же как и «жили они долго и счастливо» из другой оперы. Какое к черту «счастливо», если впереди сорок лет двоемыслия, партсобраний и политического единодушия? Какая к черту романтика «уехать», когда границы на замке? «Начать жизнь по-новому»? А как?!

Сериал «Крик совы» (реж. О. Погодин, сценарий В. Рогожкина и О. Погодина, 2013) варится в этом идейном котле. Его уже назвали и «самым значительным русским сериалом, снятым за последние 20 лет», и… «злонамеренным искажением эпохи». Но, очевидно, присутствует и то и другое.

Вкратце сюжет такой. На дворе 1957 год. В маленьком городке Остров, что рядом с Псковом — на западе страны, в перестрелке с бандитами ранен заслуженный — вся грудь в орденах — капитан милиции Юрий Сиротин. В больнице, в бреду, он вдруг начинает говорить на немецком, что, в общем-то, неудивительно, поскольку в войну этот офицер вроде бы был разведчиком, то есть и должен уметь говорить на немецком. Однако возникают обоснованные сомнения, и из областного центра приезжает разбираться капитан КГБ Митин. Дальше любовь, шпионы, бандерша Маруся, воры в законе, «Кто связник?» — все в самых лучших традициях CBS. В парикмахерской, а-ля Пьер Ришар, регулярно находят трупы. Но дьявол, как говорится, в деталях.

Ведь антураж нашего сериала — легендарная хрущевская оттепель. Только что Никита Хрущев прочитал свой доклад на ХХ съезде. Из лагерей возвращаются невинно репрессированные. И по понятным причинам островчане не очень верят теперь КГБ. Более того, то кричат на заезжих агентов, то дети бросают им в спины камни и грязь. Любимая девушка шарахается от нашего Митина, как от зачумленного. Не дает работать с полной отдачей сил. Любое подозрение Митина она превращает в обвинения в адрес госслужбы. Провинциальный высший свет Острова, новые хрущевские партайгеноссе, тоже не признают вмешательство политической полиции в свои дела. Но «настоящих» врагов-то все равно ведь надо как-то ловить, надо преодолевать недоверие простых людей.

В каком-то смысле «Крик совы» похож на затаенную мечту молодого сталиниста. «Видите, видите! Мы были во всем правы!» Гебешник — он аки святой, да у него и самого мать арестовали в 37-м. Все в него плюют, а он только утирается, смиренно несет свой крест. А кругом, если по правде, и действительно одни враги. И нач. по идеологии обкома — он сдал подпольщиков фашистам, и мент с доски почета — он кадровый шпион, и директор местного краеведческого музея. Тот вообще маньяк-душитель, русский Декстер. Палач из лагеря смерти, сдиравший кожу с живых людей. Любимая девушка тоже почти что враг — по недомыслию. Она передает врагу конверт с поддельными паспортами.

Покарать в этой ситуации негодяев, но простить измученных войной и террором спецслужб обычных советских трудяг непросто, и это усеянный шипами путь капитана КГБ Митина. Его образ просто просится на икону российской спецслужбы, достойную висеть в стенах современного Следственного комитета. Он ведь тоже ведет непримиримую борьбу с болотниками и «Гринпис». Иными словами, временами создается впечатление, что фильм претендует на премию имени Лаврентия Берия. Даром, что продюсировал его Первый канал.

Однако все это не совсем так. Заведомые преувеличения лишь позволяют держать дистанцию между зрелищем и пропагандой. Они же не дают заблудиться. Ведь пропаганда не имеет права казаться сказкой, а тут именно сказка, к которой претензий нет и верить в нее необязательно.

В 57-м действительно начинали возвращаться репрессированные, но в гебешников камни по-прежнему никто не бросал. Боялись. И фантазировать так про советских людей — думать о них слишком хорошо. В «оттепель» пятидесятых общество так и не вылечилось от приобретенной политической олигофрении, что в фильме невзначай подчеркивается олигофренией одних персонажей и амбивалентностью других. В том же 57-м советские войска жестоко подавили антикоммунистический мятеж в Венгрии, и, кажется, особенно никто не роптал. На фоне реальной истории пятидесятых не очень достоверна и чисто приключенческая канва сериала. Германия недавно потерпела сокрушительно поражение в великой войне, ее разделили на зоны оккупации, но еще даже не перегородили Берлинской стеной. Перегородят только в 1961 году. И сомнительно, чтобы на территории Острова могли действовать… немецкие шпионы, с рацией и германскими паспортами. Вряд ли бы они переводили деньги по почте. Еще бы по карточке VISA — с телевизора станется! Это все заведомые упрощения и стилизация фобий, если не прямые цитаты из старого советского кино. Или пародия.

Против премии имени Берии явно «ненашенская» философия этой новой картины Погодина (1965 года рождения) и Рогожкина (1966 года рождения). Второй и более глубокий ее пласт, сильно выделяющий сериал из других произведений такого рода, — в мрачной констатации неразличимости вины и невиновности советского человека. Такова печальная точка зрения нынешних реализовавшихся сорокалетних. Сам Митин в результате женится на дочери только что арестованного врага и прячет так долго разыскиваемый немецкий архив от… коллег. Почему? Да просто, чтобы не дать всем друг друга перебить во взаимной паранойе разоблачений.

В общем, это тоже сказка, но в ней что-то есть. Мы и до сих пор — люди Острова Россия — все состоим в очень близком родстве. Репрессированные, бандиты, менты, маньяки, предатели и святые. Неведение этой жесткой правды позволяет испытывать оптимизм, двигаться по службе, верить в перемены. А ведение… В кино оно взывает к терпимости. А к чему взывает в жизни — узнаем, выключив телевизор.