Увековечивание памяти о «забытой войне» и дилеммы российской политики идентичности

В последние годы российские власти стали уделять заметно больше внимания нашей «тысячелетней истории». Эта формула задает не только хронологические рамки, но и принцип построения озвучиваемого первыми лицами государства нарратива, т.е. смысловой схемы исторического повествования, в которую вписываются конкретные события. Недавние решения, направленные на возвращение памяти о Первой мировой войне, следует рассматривать именно в этом контексте.

В 1990-х годах в официальной риторике преобладала тема «новой России»: смысл современной политической истории определялся по контрасту с прошлым — прежде всего, советским, но также и дореволюционным. Принцип построения официального нарратива изменился еще в первые годы президентства В. Путина: новая Россия была объявлена законной наследницей «тысячелетнего государства», таким образом, во главу угла ставилась преемственность. Однако выбор хронологического/смыслового вектора — это лишь первый шаг к оформлению нарратива, на который может опираться идентичность сообщества, стоящего за современным Российским государством. Конструирование такого повествования связано не только с переосмыслением «трудных» страниц коллективного прошлого, вызывающих неоднозначные оценки, но и с расширением списка узнаваемых символов — событий и фигур, олицетворяющих «нашу тысячелетнюю историю». Последнее актуально в силу того, что система коллективной памяти, унаследованная от СССР, была результатом селекции прошлого в логике обоснования необходимости социалистической революции, которая сегодня по многим причинам не может считаться удовлетворительной. Но «вспоминание» прошлого тесно связано с его переосмыслением, и, как показывает недавняя практика, вторая задача намного сложнее первой.

«Тысячелетняя история» как опора для российской идентичности

Лишь в последние годы, т.е. спустя примерно десять лет после того, как определился новый принцип построения официального нарратива, российская правящая элита стала всерьез уделять внимание его содержательному наполнению. Примером тому служит не только разработка Концепции нового учебно-методического комплекса (УМК) по отечественной истории [1], но и создание Российского исторического [2] и Российского военно-исторического обществ [3], объявление 2012 года Годом истории [4], попытки расширить тематический репертуар прошлого в выступлениях президента и многое другое.

Программа коммеморации 100-летия начала Первой мировой войны — яркий пример из этого ряда. Эта тема была поднята спустя полтора месяца после инаугурации В. Путина 7 мая 2012 года, во время его визита в Совет Федерации. Отвечая на вопрос одного из сенаторов, президент поддержал идею восстановления памяти об этой «забытой войне» [5]. При этом он наметил вполне определенный подход к интерпретации данного события, связав его с концепцией государственного патриотизма. По версии В. Путина, Первая мировая война оказалась забыта потому, что «тогдашнее руководство страны» предпочитало не вспоминать о собственном «национальном предательстве», определившем ее исход для России [6].

Как известно, в условиях начавшейся Гражданской войны большевистское руководство подписало с де-факто проигравшей войну Германией сепаратный мир в Брест-Литовске. Некоторые историки усматривают в действиях большевиков, обеспечивших досрочный выход России из войны, выполнение обязательств перед германским правительством, которое, как подтверждают документы, оказывало им финансовую помощь. Однако В. Путин не стал развивать конспирологическую версию; он усмотрел «национальное предательство» в действиях, которые привели к потере огромных территорий и принесли ущерб интересам страны. Правда, он тут же оговорился: большевистское руководство «искупило свою вину перед страной в ходе Второй мировой войны, Великой Отечественной» [7]. Кроме того, В. Путин подчеркнул уникальность ситуации, в силу которой «наша страна проиграла эту войну проигравшей стороне» [8]. Согласно этой смысловой схеме, Первая мировая война должна быть восстановлена в коллективной памяти не только как символ патриотизма «людей, которые отдали свои жизни за интересы Родины», но и как подтверждение статуса России на международной арене — фактически выступая на стороне победителей, она лишь в силу внутриполитических обстоятельств «проиграла проигравшим».

Дальнейшая работа по организации коммеморации 100-летия Первой мировой войны в целом следует этой логике. В декабре 2012 года тема «незаслуженно забытой» войны нашла отражение в послании В. Путина Федеральному собранию. В частности, апеллируя к важности традиций, на которых «держится боевой дух Вооруженных сил», президент указал на необходимость сооружения «достойного общенационального памятника героям Первой мировой войны» [9]. Выполняя это распоряжение, мэрия Москвы отвела место для нового памятника — на Поклонной горе, напротив цветочных часов, а Российское военно-историческое общество провело конкурс проектов этого мемориального комплекса. Кроме того, через две недели после оглашения послания В. Путин утвердил изменения в федеральном законе «О днях воинской славы и памятных датах России», дополнив этот перечень Днем памяти российских воинов, погибших в Первой мировой войне 1914–1918 годов. Начиная с 2013 года этот день празднуется 1 августа [10]. Таким образом, были заложены основы инфраструктуры для сохранения в общественном сознании памяти о погибших в этой войне, которая прежде практически отсутствовала. Стоит отметить, что большинство стран-участниц чтит память погибших в Первой мировой войне 11 ноября, в день заключения перемирия между Германией и Антантой. В нашем же случае выбрана дата вступления России в войну. С точки зрения календарного цикла этот выбор не слишком благоприятен: памятная дата не только приходится на летние каникулы, что не позволяет полноценно использовать ее для патриотического воспитания школьников и студентов, но и совпадает с сезоном отпусков, когда внимание аудитории к политическим новостям традиционно ослабевает. Впрочем, история вряд ли предоставляет иной выбор.

Удастся ли задействовать символический потенциал «забытой войны»?

Так или иначе, при прямом участии В. Путина Первая мировая война была включена в арсенал «актуального», т.е. пригодного для политического использования прошлого. Можно предположить, что лица, принимавшие это решение, преследовали двоякую цель: патриотическое воспитание и поддержание статуса России как великой европейской державы (в преддверии международных юбилейных торжеств было особенно важно определиться с интерпретацией «забытой войны»). По большому счету это вторая после введения Дня народного единства попытка расширить репертуар политически пригодного прошлого за счет события, память о котором не была институционализирована в советский период. Каковы здесь шансы на успех? Удастся ли наполнить символ Первой мировой войны близким сердцам людей содержанием? Оправдает ли он ожидания политиков?

По моим наблюдениям, основанным на сравнительном анализе практики разных стран, в качестве опоры макрополитической идентичности могут выступать события, образы, символы, мифы прошлого, которые а) закреплены в массовом сознании, б) позволяют конструировать положительный образ сообщества, что определяется, с одной стороны, их соответствием системам культурных представлений, задающим оценочные шкалы, а с другой — ролью, которую они играют в национальном нарративе, в) не являются предметом противоположных оценок, конкуренция которых воспринимается по принципу игры с нулевой суммой. Если эти предположения верны, то «оживление» памяти о героях Первой мировой войны потребует серьезных усилий, которые вряд ли увенчаются успехом в краткосрочной перспективе и должны рассматриваться как инвестиции в будущее.

В. Путин был абсолютно прав, назвав Первую мировую «забытой войной». Для восстановления памяти о ней (а точнее, для внедрения представлений о ней в сознание разных общественных групп) нужна долгая и кропотливая работа не только политиков, но и историков, краеведов, журналистов, учителей, писателей, драматургов, кинематографистов, издателей, художников, работников индустрии туризма и просто тех, кто разделяет интерес к прошлому. Введение памятного дня и проектирование памятника — это не более чем символические жесты, обозначающие политические намерения. Они необходимы, но их недостаточно. Для «вспоминания» забытого прошлого требуется пробудить действительно массовое движение памяти. Люди должны захотеть писать и читать, снимать и смотреть об этой войне, искать информацию, восстанавливать кладбища, вести поисковую работу в архивах, собирать средства на мероприятия и т.д. Примеры такого рода движений имели место во многих странах. Юбилейные торжества, несомненно, подогревают интерес к «забытым» историческим датам, но они эффективны, когда встречают поддержку в виде уже существующих проектов творческих элит и движений памяти. Не случайно подготовку к празднованию «крупных дат» — таких, как вековые юбилеи Великой Французской или Американской революции, начинают как минимум за десять лет. В этом смысле в России поздно вспомнили о Первой мировой войне. Но если кампания наберет обороты и не закончится после юбилейных торжеств, спустя годы она имеет шанс принести плоды в виде закрепления памяти о героизме русских воинов, погибших на этой войне, в сознании достаточно массовых групп. И это безусловно достойная задача, поскольку без наполнения конкретным и узнаваемым содержанием «тысячелетняя история» является слабой опорой для российской идентичности.

Сопротивление материала

Вместе с тем важно понимать, что любой символ — предмет бесконечного ряда интерпретаций. Это тем более относится к историческому событию, которое весьма неоднозначно оценивалось и современниками, и их потомками. Действительно, начало Первой мировой войны ознаменовалось небывалым патриотическим подъемом, который привел в восторг столичную интеллигенцию. Однако цели войны не были ясны не только массам, но и элитам (жаркие споры на эту тему развернулись уже после того, как Россия втянулась в военные действия). Спустя год энтузиазм сменился апатией, которая к 1917 году переросла в широкий протест против войны и неэффективного политического режима. «Национальное предательство» большевиков — не единственная причина того, что память о героизме русских воинов во время Первой мировой не была закреплена в публичных практиках. «Живая» память современников об этом событии, существовавшая на неофициальном уровне, была представлена диаметрально разными оценками, которые не всегда вписывались в канон «героического прошлого» (это хорошо видно в текстах, написанных в эмиграции). Поэтому историк, пожелавший описать Первую мировую войну в рамках схемы, очерченной В. Путиным, столкнется с очевидным «сопротивлением материала». Хотя действия большевиков, заключивших сепаратный мир, можно рассматривать как «предательство» по отношению к поколениям предков, «собиравшим русские земли», и, возможно, по отношению к населению оставленных территорий (впрочем, на окраинах империи это воспринималось не столь однозначно), нельзя не признать, что они соответствовали чаяниям значительной части современников, не желавших отдавать жизнь за царя и союзников. Таким образом, несмотря на то, что история Первой мировой войны дает обильный материал, подкрепляющий обозначенную В. Путиным тему героизма, она ею не исчерпывается. А значит, это символ, который неизбежно будет наделяться разными смыслами.

Поскольку это так, его пригодность в качестве опоры макрополитической идентичности зависит от того, насколько совместимы конкурирующие интерпретации. Очевидно, что участие России в Первой мировой войне нельзя оценивать в отрыве от последующих событий — Октябрьской революции и Гражданской войны, которые до сих пор являются предметом яростных споров. Пока трудно сказать, послужит ли почвой для «согласия и примирения» формула «Великой российской революции, прошедшей в своем развитии несколько этапов», изобретенная авторами Концепции нового УМК по отечественной истории [11]. Однако не вызывает сомнений, что перспективы политического использования символа Первой мировой войны зависят от того, каким образом он будет встроен в смысловую схему подачи ключевых событий ХХ века. Конструирование такой схемы — задача не только историков, но и политиков. В 2000-х годах российские политики предпочитали использовать прошлое по принципу a la carte, выбирая из него удобные (т.е. узнаваемые, позитивные и неоспариваемые) события и фигуры. Хотя в отсутствие целостного нарратива такой подход выглядит вполне логичным, он является шаткой основой для макрополитической идентичности.

***
В то же время выстраивание смысловой схемы, способной достаточно убедительно объяснить, каким образом из прошлого вырастает настоящее и почему, опираясь на этот опыт, мы можем рассчитывать на определенное будущее, позволяет политикам работать даже с «темными» страницами национальной истории. Ведь привлекательный образ сообщества формируется не только благодаря памяти об однозначно «положительных» событиях прошлого, но и за счет вспоминания опыта преодоления трудностей и исправления ошибок, который свидетельствует о духовной силе нации. Выработка такого нарратива — действительно трудная задача. Ее следует решать в режиме диалога, инициатором, но не лидером которого выступала бы власть. Содержанием этого диалога должен быть не только поиск пунктов согласия между разными подходами (таковых вряд ли будет много в условиях столкновения полярно противоположных интерпретаций), но и обсуждение моральных критериев, на основании которых оцениваются события и действующие лица. Тон в этом диалоге безусловно должны задавать профессиональные историки, но не менее важно участие политиков, журналистов, писателей, художников, кинематографистов и других «производителей смыслов». Сложится ли такой диалог по поводу российского прошлого, покажет время (обсуждение Концепции нового УМК по отечественной истории, которое можно рассматривать как первый шаг в этом направлении, пока не принесло искомого согласия). Как бы ни было важно инвестировать ресурсы в наполнение формулы «тысячелетней истории» узнаваемыми символами, без выработки связного и убедительного нарратива эта работа не может принести прочных результатов.

Примечания

1. Концепция нового учебно-методического комплекса по отечественной истории. — М., 2013. — 80 с. — Режим доступа: http://rushistory.org/wp-content/uploads/2013/11/2013.10.31-Концепция_финал.pdf (Дата посещения: 6.12.13).

2. Продолжает традицию Императорского Русского исторического общества, созданного в 1866 г., см.: http://rushistory.org/

3. Продолжает традицию Императорского Русского военно-исторического общества, созданного в 1907 г., см.: http://histrf.ru/ru/rvio

4. http://graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1596682

5. Путин В.В. Ответы на вопросы членов Совета Федерации 27 июня 2012 года // Портал «Президент России». — Режим доступа: http://www.kremlin.ru/transcripts/15781/work (дата обращения 20.06.14).

6. Там же.

7. Там же.

8. Там же.

9. Путин В.В. Послание Президента Федеральному Собранию. 12 декабря 2012 года Москва, Кремль // Портал «Президент России». — Режим доступа: http://www.kremlin.ru/news/17118 (дата обращения 13.12.12).

10. http://kremlin.ru/news/17252

11. См.: Концепция нового учебно-методического комплекса. С. 47.

Источник: Российский совет по международным делам