Апрельский дневник. Идет ли кастинг на роль либерального сменщика?

Иногда полезно: закрыть новостную ленту, погасить компьютер и попробовать пересказать то, что осталось в памяти. Ну, у меня память плохая, поэтому возможны искажения. Тем не менее, попробую. В любом случае, задерживается главное.

Конечно, это «прямая линия». Не поймите меня превратно, не просто прямая линия, а с президентом. Многие гордятся: мы, мол, Путина больше не смотрим, что он нам может нового сказать… Каюсь: я смотрю и мне интересно. И всегда это драма каких-то положений, и всегда это сцены, наполненные недюжинным психологизмом.

Как, например, всех взволновала история с собакой, которую один военный ни в какую не хотел дарить жене, но Путин его переубедил. Сюжет! Драма! Женский роман! Еще нас потряс унесенный ветром с родины фермер Джон, который с самой перестройки живет в России и все это время продает свою с/х продукцию ниже себестоимости. Как это ему удается, просто непредставимо, волшебно, можно сказать. Однако живет же! Но и с точки зрения того, что будет со страной, как власть понимает ситуацию, насколько она, власть, в себе или в бреду — тоже любопытно.

Вообще, невменяемость российской власти — не слишком большое откровение для историка, для наблюдателя. На моем веку все правители России были как бы как обкурившимися. Достойных доверия людей среди них не было. Помните, «волюнтарист» Хрущев? Обещал коммунизм, но ввел продуктовые карточки, которые должны были как-то поддержать население на время переходного периода к полному изобилию. Сместивший его в результате переворота Брежнев начал было исправлять ситуацию, принял аж Продовольственную программу, но народ, не будь дураком, тут же ответил на программу тем, что стал закатывать крупу в большие пятилитровые банки. И, как выяснилось, не напрасно! Следом за Брежневым пришел Андропов. Тот сразу же стал крепить дисциплину. Чем кончилось — мы знаем, полной разболтанностью всего и такой напряженкой, что у Андропова отказала почка и последние полгода он руководил практически в коме. Затем был Черненко Константин, который ничего пообещать не успел. Но не потому, что ясно мыслил и был прагматик, а как раз наоборот — потому что, старенький, давно потерял связь с реальностью. Умер сам. И началась эра Горбачева, который попробовал ускорить неускоряемое, доведя дело до полной катастрофы.

В принципе Горбачев — премилейший человек, не хочу его критиковать, потому что народ его и так критикует и в хвост, и в гриву, делая из него чуть ли не Гитлера. Следующий — Ельцин. Он пообещал демократию, а кончил тем, что за руку привел Владимира Путина, который теперь «15 лет в ответе за страну». Этим, по-моему, все сказано. Всегда результаты разительно отличаются от планов.

И вот мы находимся в по-брежневски безбрежной эпохе Путина, где явно что-то идет не так, хотят многие по привычке радуются. Как радовались они при Хрущеве наступающему коммунизму, при Брежневе — продовольственной программе, при Андропове — порядку и дисциплине, при Горбачеве — ускорению, гласности и перестройке, при Ельцине — демократии и рынку. Теперь радость приняла характер абсолютного восторга и просто истерически охватила широкие массы, как пожар в Хакасии.

Однако у каждого человека имеется два полушария мозга, и когда радость испытывает одна половина, вторая, тем не менее, фиксирует про себя разные сомнения. Ведь кредит безграничного доверия российским руководителям давно исчерпан, цены растут, зарплата падает, пенсия худеет, экономика ничего не производит, и дело идет к войне, возможно ядерной. И это основная причина того, почему так интересно становится, когда власть начинает говорить с народом на всякие отвлеченные темы. Тут главное — следить за руками, глазами, подергиваниями, мочками ушей и по-шпионски извлекать, извлекать, извлекать информацию…

Самое поразительное, конечно, это диалог с Алексеем Кудриным в прямом эфире. Не потому что экс-министр экономики Кудрин что-то важное спросил, а ему что-то важное ответили. А потому что спросил, а ему ответили, и с этого началось.

Загадка: зачем с этого начинать шоу? Ведь понятно же, что шансы Кудрина как потенциального сменщика, который в 11-м году ходил чуть ли ни с белой лентой, а теперь обсуждает с Путиным судьбу России, при этом резко должны возрасти. А те, кто мечтает так поменять Путина, чтоб был свой, но другой, получили недвусмысленный сигнал: да вот же он, ваш кандидат, спокойный, умный, любезный, непробиваемый и непотопляемый Алексей Леонидович. Либеральная альтернатива консервативному застою. И, что самое обнадеживающее, без экстремизма! Если надо, может отступить и согласиться. Хотят и непонятно, зачем нам эту сцену разыграли?

Вождь хитрит и проявляет толерантность или ультимативно поставлен в ситуацию диалога ближним кругом, когда вынужден публично отвечать своему бывшему либеральному министру? Так сказать, элита проявляет беспокойство и нижайше просит Вождя скорректировать, а Вождь размышляет вслух?

Так или иначе, но этот разговор состоялся, и был он с весьма любопытным подтекстом. Опять же, не глядя в расшифровку, попробую его передать, как он запомнился, отпечатался в сознании. А надо сказать, что Владимир Владимирович, как всегда, начал с констатации немыслимых своих успехов. И кризис-то мы преодолеваем быстрее, чем ожидалось. И за два-то года продолжительность жизни так возросла, что люди вообще помирать перестали и по этой причине, видимо, отпала необходимость в больничных койках. И тут вдруг передают микрофон Алексею Кудрину, который спокойно, на пальцах показывает… Что успехи успехами, но падение продолжится. Инвестиций при таком политическом и психологическом климате не предвидится. И к 17-му году отставание России от западного окружения вообще станет непреодолимым. Они будут космические корабли строить, а мы… «Тангейзера» запрещать. Они на Марс полетят, а у нас в СИЗО Мохнаткин вены будет резать из-за непереносимости бытия. А все почему? Потому что нет модели развития. Модели развития нет, слышите? Не предложил модель развития народу наш национальный лидер. Бредет впотьмах неведомо куда. И вот ему, Кудрину, хотелось бы узнать, доколе так будет продолжаться и чем все это закончится?

Если эта мизансцена разыграна (а мы не так наивны, чтобы считать, что всяк может спрашивать Путина, что хочет, а не десять раз литует свой вопрос в инстанциях), то непонятно, в чем в ней интерес лично Владимира Владимировича?

Хотя ответил он классно, нанеся Кудрину, по сути, сокрушительный удар. Дело в том, что Кудрин, будучи всесильным министром экономики, произвел с коллегами на свет многостраничный труд под названием «Стратегия-2020». До 20-го года! Так вот, и там нет никакой модели, — посетовал Путин. (Что правда, то правда!) Иными словами, я, Путин, и рад бы перейти на другую модель, но Кудрин ее мне не предложил! Так что пеняйте на себя, гражданин хороший! Работаем с тем, что имеем.

И еще нанес он Кудрину такой апперкот, как бы поделясь с публикой переживанием. Ходит, мол, за мной Кудрин хвостом и все время просит чего-то либерального учинить. То пенсионный срок повысить, а то и вообще народ без копеечки оставить, чтоб государству денежку сохранить. Денежка государству — это хорошо, это правильно. Но зачем вам, народ, такой сменщик? Сменщик должен сердце иметь, а не калькулятор вместо него. Сердце же у меня, у Путина. Если что не получается, то только от доброты. А народ доброму все прощает. Нокдаун!

К чести Кудрина, он не стушевался, хотя и упал лицом в опилки. На счет «девять» с ринга поднялся, еще раз попросил слово и частично этот навет дезавуировал.

Не совсем точно, говорит, так утверждать. Не просил я пенсионный срок повысить и людей без денег оставить. Немножко вы чего-то передергиваете, Владимир Владимирович! А просил я только, чтобы государство адресно к страждущим подходило. И дальше сказал что-то невнятное, да это уже и неважно.

А важно, что элита проявляет беспокойство. Так или иначе, беспокойство это выплескивается наружу, в отцензуренный контролируемый эфир, пусть даже в виде любезного Алексея Леонидовича. И хотя Путин по-прежнему все еще чувствует себя королем сцены и репризы, чемпионом бокса и дзюдо, есть ощущение, что чемпионская его защита поддается, и негласно кастинг на замену Несменяемого все-таки начался.