Консенсус о «новом Пиночете»?

Создание Национальной гвардии во главе с генералом армии говорит о серьезности создаваемой структуры и, соответственно, о серьезности намерений при необходимости ее применить. Это значит, что

а) власть боится народных выступлений, и

б) готова действовать предельно жестко, как китайцы на площади Тяньаньмэнь.

Допускаю, что поначалу будут задействованы нелетальные средства поражения с последующими арестами. Но при разрастании беспорядков будет пущено в ход и летальное оружие. Я не говорю, что так будет, я говорю, что власть, похоже, считает этот сценарий реальной угрозой и серьезно к ней готовится. Многие эксперты говорят, что российский народ не выберет эту тактику, а будет приспосабливаться и снижать до минимума свои потребности (сценарий деградации). Я не берусь судить, какая точка зрения правильна. Думаю, что никто не может об этом достоверно судить.

Социологические и психологические исследования, пожалуй, могут сформировать гипотезы о большей или меньшей вероятности того или иного прогноза, определить наиболее опасные точки (сегменты), но математически точного прогноза они дать не смогут.

В конце 80-х годов, еще при Горбачеве, существовало довольно многочисленное сообщество либеральных экономистов, выступавших за радикальные рыночные реформы. Возможно, это были сотни человек. Из них впоследствии было рекрутировано правительство Гайдара. Недостатком этого сообщества было то, что они абсолютно не знали окружающего мира и того, какова рыночная экономика в реальности. Все базировалось на литературе, в основном зарубежной, но переведенной на русский язык, и собственных идеях. Однако достоинством было стремление к серьезным научным обсуждениям, которые шли постоянно.

Именно тогда была выдвинута идея, что рыночные реформы могут вызвать массовое народное недовольство и даже восстание, поэтому для проведения реформ требуется «русский Пиночет», который, если понадобится, применит силу и интернирует слишком активных недовольных (по примеру польского генерала Ярузельского). Эта идея обсуждалась массово и открыто. Более того, около 20 российских либеральных экономистов на две недели летали в Чили для изучения опыта правительства А. Пиночета.

В 1991 году ситуация резко изменилась. Многие из либеральных экономистов ушли в правительство и им стало не до научных дискуссий. Некоторые выпали из обоймы и отошли от дел, сели на минимум потребления из-за резкого падения доходов. Но и они считали, что подобная ситуация временна — и рыночная экономика скоро заработает. В 1996–1997 годах, вплоть до кризиса 1998 года, казалось, что это действительно так.

После кризиса, когда экономика поднялась на растущих ценах на нефть, разговоры о рыночных реформах, как ни странно, почти прекратились. Я не беру специализированные организации типа тогдашнего ЦСР, но неформальная среда, обсуждавшая рыночные реформы, резко сжалась. Значительную часть их составили сторонники анархо-капитализма Ротбарда, свое негативное мнение о котором я уже высказывал раньше (о Ротбарде, но, к примеру, не о Хайеке, который был гораздо более крупным мыслителем, но которого к этому времени практически перестали читать).

Сейчас, после многих лет ничегонеделания и возникновения нелепых идей типа «газового оружия», которым хотели «поставить на колени» Европу, страна оказалась в ситуации, чем-то напоминающей конец 80-х и начало 90-х годов. По-видимому, власть прогнозирует тяжелый и затяжной экономический кризис. Может быть, этот прогноз и не сбудется, но власть к нему готовится.

Вновь ожили старые дискуссии, но уже не в неформальной среде, которая перестала существовать, а в правительстве и в околоправительственных структурах. Хотя прямо об этом не говорят, но думаю, что вновь вспомнили Пиночета. Оговариваю, цитируя сам себя: дело не в задачах, которые решал Пиночет, а в готовности власти без разговоров применить силу при малейших попытках выражения публичного недовольства. Причем применить по максимуму, чтобы исключить любые эксцессы (по крайней мере на это рассчитывают).

С этой точки зрения, Кровавое воскресенье, Новочеркасск и события на площади Тяньаньмэнь — однопорядковые явления. Эта сила может даже быть не применена, но она должна быть осязаемой и о ней должен знать каждый. И рано или поздно найдется повод ее применить. Пиночет не решал задачи — их решали его советники и министры. Пиночет применял силу, обеспечивающую решение этих задач — в этом и была его функция. Вопрос к моим оппонентам: вы уверены, что у нас такая сила не понадобится? Власть, похоже, не очень в этом уверена…

Я уже много раз писал о существовании двух идеологически противостоящих идейных течений во власти: антиинфляционистского и инфляционистского. Думаю, что оба течения согласны в одном. По их мнению, в любом случае страну ждет тяжелый и затяжной экономический кризис, а полноценный выход из него обе стороны планируют лет через 10–12. В разговоры о сокращении этого срока теми или иными мерами я не верю (скорее уж допускаю, что это может произойти спонтанно по каким-то неожиданным причинам). Если обе стороны прогнозируют тяжелый и затяжной кризис, они должны — это мое чисто логическое рассуждение — опираться на мощную диктаторскую власть и силу (то есть должны одобрять создание Национальной гвардии).

Выдвигаю гипотезу, что в этом вопросе царит неафишируемый консенсус. Оба течения настаивают на том, что в случае реализации предлагаемых ими мер через какое-то время российская экономика оживет. Вот только необходимо пройти этот тяжелый период без «майданов» и революции. Что ж, для этого есть довольно много времени — восемь оставшихся лет правления Путина.

Итак, в сознании наиболее честных и в то же время идеалистично настроенных сторонников как тех, так и иных реформ родилась схема: восемь лет жестокой диктатуры, а потом свободные выборы (возможно, через какой-то переходный период) — и, разумеется, всеобщее счастье! В этом они видят свою научную и патриотическую миссию.

Моя личная позиция, которую я неоднократно высказывал, такова: инфляционистский сценарий бесперспективен и крайне опасен. В хитроумные методы стерилизации инфляции я не верю. Это сродни попыткам обмануть законы природы… Но я верю в то, что существуют мощные лоббистские группировки, желающие украсть эмиссионные средства.

Если антиинфляционисты не собираются убеждать людей в своей правоте — это означает, что вольно или невольно они делают ставку на силу или на Путина, что по сути одно и то же. Может быть, кто-то хочет примерить на себя лавры Пиночета? А уверены ли они, что дело не дойдет до «Кровавого воскресенья»? Китайский народ, насколько я могу судить, простил события на площади Тяньаньмэнь. А русский народ спустя годы не простил своей власти Кровавого воскресенья. Общественное мнение до такой степени деморализовало войска Петербургского гарнизона, что прямым результатом того стала Февральская революция: офицеры отказывались давать команду на применение оружия против возбужденных народных толп.

Ныне страна находится в весьма сложном положении. Настроение народа — все более левое и продолжает леветь. Советский союз то ли вспоминается с растущей ностальгией, то ли — прежде всего, у молодежи — превращается в миф. Если потакать подобным настроениям (а власть, как это ни удивительно, им потакает), то в конце концов мы придем к ситуации, сложившейся в Венесуэле.

Что здесь — предмет особого внимания? Программа восстановления СССР начала 80-х годов нереалистична. Решаема ли задача, предполагаемая либеральной программой? Трудно сказать, поскольку неясно, есть ли зазор между Сциллой и Харибдой… Отсидеться за спиной Путина вряд ли кому-то удастся. Боюсь, что кончится все победой глазьевской парадигмы и фактически государственным переворотом (возможно, сам Путин его и возглавит — под давлением обстоятельств). Не дай бог, если в том или ином варианте (инфляционном или не-инфляционном) грянет «Кровавое воскресенье». Народ этого не простит. Новочеркасск в свое время удалось замолчать, но сейчас не получится. Таково мое мнение.

Интересно, как оценивают возможность такого сценария сторонники обоих лагерей? Естественно, есть мнение, что никакого «Кровавого воскресенья» не будет, а будет тихая деградация российского населения. Ну, да, по известному присловью, хрен редьки не слаще.

Завершаю исходным тезисом. Я уверен, что во власти и околовластных кругах существуют две противоположные точки зрения: антиинфляционистская и инфляционистская. Но предполагаю, обе они едины в том, что на период тяжелого кризиса стране потребуется российский Пиночет, имя которого — Путин. Может быть, как говорится, кривая вывезет, Национальная гвардия не пригодится, и станет в резерве. Эти люди — не фашисты. Они искренне обрадуются, если так пойдет. Но предполагаю, что, независимо от прозрачности или закрытости тех или других структур, сторонники обеих точек зрения в целом согласны, что создание «резерва действия» необходимо.

Полагаю, что сторонники обоих направлений не учитывают ряд факторов, которые и затруднительно учесть. Российский хаос, во многом продуцируемый «ручным управлением», а с ним и потенциальное «безумие власти», по версии Барбары Такман. Вот, к примеру, похоже, мы уже не ладим с Казахстаном. И потенциально там могут открыться возможности по типу Донбасса. Но что будет потом? Об этом даже думать не хочется.

Редакция оставляет за собой право не соглашаться с мнением авторов.