Глобальное неравенство: Бранко Миланович бросает вызов миру

Бранко Миланович, один из ведущих мировых экспертов по проблеме неравенства, на протяжении многих десятилетий работал экономистом во Всемирном банке, изучая закономерности развития как в отдельных странах, так и в отношениях между странами, и до недавнего времени был членом команды Люксембургского центра изучения доходов при Городском университете Нью-Йорка. Поэтому в своей новой книге «Глобальное неравенство: новый взгляд на эпоху глобализации» (Global Inequality: A New Approach for the Age of Globalization. Harvard University Press) он демонстрирует глубокую осведомленность по части тенденций в сфере доходов.

Данные, собранные в книге, невероятно полезны и поучительны для большинства читателей. За последние несколько десятилетий мир значительно изменился, но сегодня в Соединенных Штатах мало кто это осознает. Так, автор книги утверждает, что резкий подъем уровня жизни в развивающихся странах, в основном в Китае, в последние три десятилетия совпал со стагнацией в уровне жизни широких слоев среднего/рабочего класса в развитых странах. Очевидно, что эти два события связаны между собой и вероятнее всего вызваны оттоком миллионов относительно хорошо оплачиваемых рабочих мест в сфере производства в развивающиеся страны.

Миланович представляет этот факт как центральную моральную дилемму. Нельзя не радоваться значительному улучшению уровня жизни сотен миллионов рабочих в Китае, Индии и других развивающихся странах. В отличие от своих родителей, эти люди могут рассчитывать на достойное жилье, здравоохранение, хорошее образование для своих детей и не бояться голода. Однако едва ли справедливо, что за эти блага вынуждены расплачиваться представители среднего и рабочего класса развитых стран.

Я хотел бы поспорить с самой постановкой вопроса, но сперва разберемся с проблемой критериев. Для Милановича основным критерием роста благосостояния на протяжении всей книги является рост доходов на душу населения. Но поскольку я бóльший сторонник ВВП в качестве основного, хотя и далеко не исчерпывающего, критерия для измерения благосостояния, то могу сказать, что в исследовании Милановича с этим критерием возникли серьезные проблемы. В период с 1980 года по настоящее время возник значительный разрыв между средним количеством рабочих часов в странах Западной Европы и Соединенных Штатах. Страны Западной Европы отдали предпочтение большему количеству свободного времени в виде обязательных оплачиваемых отпусков, отпусков по семейным обстоятельствам и сокращенных рабочих недель. В результате, по данным Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), стандартный рабочий год в Соединенных Штатах оказался более чем на 20% дольше, чем в таких странах, как Германия и Нидерланды (ОЭСР предостерегает от использования этих данных для различных сравнений, однако эти цифры вряд ли сильно изменятся при прочих аналогичных исследованиях).

Это важно, поскольку если мы ориентируемся на рост доходов, то может показаться, что Соединенные Штаты обеспечили более быстрый рост за счет высокого уровня неравенства. Однако нет никакого экономического смысла в том, чтобы отдавать предпочтение странам, которые конвертируют рост производительности труда в доход, а не в отдых, но исключительное внимание к уровню доходов упускает из виду фактор дополнительного отдыха, накопленного людьми в Западной Европе.

Я поднимаю этот вопрос не для того, чтобы придраться к Милановичу, но потому что я являюсь сторонником политики содействия развитию досуга в Соединенных Штатах. Меня поражают интеллектуалы, которые носятся с проблемой того, что роботы постепенно будут занимать все больше рабочих мест (что-то они не беспокоятся по поводу демографического кризиса, который может создать нехватку рабочей силы), когда «проблема» может быть легко решена путем сокращения рабочих часов.

Но на самом деле этот вопрос плавно переходит в более фундаментальную критику книги Милановича. Хотя об этом прямо нигде не говорится, многие читатели, вероятно, могут посчитать, что урон, нанесенный среднему и рабочему классам в богатых странах, был необходимой платой за успехи стран развивающихся. Безусловно, это огромный прорыв, который был бы невозможен в рамках стандартной экономической теории.

На самом базовом уровне скрытый смысл истории ценообразования состоит в том, что основной стоящей перед мировым сообществом проблемой является дефицит спроса, а не предложения. Доказательством тому служит то, что мы должны были сократить число рабочих в богатых странах, чтобы рабочие в бедных странах имели рабочие места. Но это значит, что наш спрос по каким-то причинам оказался ограничен; в противном случае мы могли бы представить себе сценарий, в котором рабочие в бедных странах производят товары, не вытесняя с рынка работников в богатых странах. Например, рабочие в богатых странах могли бы производить промышленные товары для людей в бедных странах, что привело бы к быстрому росту их уровня жизни.

Одним из самых странных факторов, наблюдаемых в течение последних трех десятилетий, является то, что большинство наиболее динамично развивающихся стран на протяжении большей части этого периода имело большие сальдо торгового баланса, при этом Китай занимал первое место и в плане экономического роста, и в плане положительного сальдо торгового баланса. Это должно было серьезно обеспокоить экономистов, так как абсолютно противоречило учебникам, согласно которым быстро развивающиеся страны должны иметь дефицит торгового баланса и заимствовать капитал из богатых стран.

Конечно, если бы экономический рост в развивающихся странах происходил по учебнику, то мы бы не увидели массового вытеснения рабочих в богатых странах. Богатые страны имели бы положительное сальдо торгового баланса, а не его дефицит. Поэтому, чтобы представить себе подобный рост в бедных странах без негативных последствий для рабочего класса в богатых странах, мы просто должны были бы поверить, что в учебниках, по которым преподают экономику, все же есть смысл.

Но проблема для тех, кто утверждает, что потери для рабочих из богатых стран были необходимой ценой, коренится еще глубже. Ведь было вовсе не очевидно, что мы будем импортировать из развивающихся стран только промышленные товары. Там есть миллионы ярких, амбициозных специалистов, которые были бы рады работать врачами, юристами и другими специалистами в богатых странах, и в целом за гораздо меньшую заработную плату, чем те сотрудники, которые занимают эти должности в данный момент.

Хотя отток специалистов из развивающихся стран в богатые все же происходил, но если бы мы приложили усилия для облегчения этого оттока, то он почти наверняка был бы на порядок больше. Это имело бы свои плюсы и для богатых стран в плане более низких затрат на здравоохранение и другие профессиональные услуги, и для специалистов из бедных стран.

Необходимо пояснить, что вовсе не случайно из развивающихся стран в богатые идет поток именно промышленных товаров. Очевидно, что наши торговые сделки нацелены именно на это. Иными словами, наши торговые сделки защищают наиболее высокообразованных работников, вынуждая менее образованных конкурировать с их низкооплачиваемыми коллегами из развивающихся стран.

Существует также проблема прав на интеллектуальную собственность, которые Миланович, к сожалению, рассматривает как данность. Опять же, одна из самых больших нелепостей в дискуссии о проблеме неравенства состоит в том, что у нас есть люди, которые, заламывая руки, причитают о том, как бы обратить вспять перераспределение доходов, в то время как постоянно пишутся все новые законы и создаются торговые соглашения, все в большей степени защищающие авторские права. Вместо того чтобы заниматься разработкой методов, способствующих увеличению перераспределения, мы могли бы рассмотреть альтернативные механизмы финансирования инноваций и творчества. Миланович пишет о грантах на создание «масштабируемой» работы, означающей, что из того же объема работы, совершаемой работником, сможет извлечь выгоду большее количество потребителей. И здесь вопрос заключается в том, что если работа оказывается «продаваемой», то происходит ли это потому, что правительство обеспечило соблюдение законов, заставляющих людей платить, дабы извлечь из этой работы полезность? Но это вопрос политической власти рабочего, а не внутренней природы работы.

Проблема интеллектуальной собственности особенно остро стоит в связи с вопросом о производстве лекарственных средств в развивающихся странах. Почти всегда производство лекарств стоит дешево. Однако они дорожают за счет патентных монополий и других форм рыночной эксклюзивности, позволяющих компаниям устанавливать цены на несколько тысяч процентов выше производственной стоимости. В результате сотни миллионов людей в развивающихся странах не в состоянии платить за лекарства первой необходимости, которые в условиях свободного рынка были бы относительно дешевы. (Абсурд ситуации иллюстрируют поездки Билла Гейтса и Билла Клинтона по всему миру с целью помочь сделать лекарства доступными для людей в развивающихся странах, однако эти проблемы с лекарствами возникли благодаря положениям Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (ТРИПС), предложенным Биллом Клинтоном в рамках Уругвайского раунда ВТО.)

Как бы то ни было, я не могу упрекать Милановича за то, что он написал свою книгу не так, как написал бы ее я. Для такой небольшой работы она содержит огромное количество ценного материала и действительно поднимает ряд важнейших моральных вопросов, заслуживающих тщательного анализа. В целом, это книга, которую стоит прочесть.

Источник: The Huffington Post