Поэзия без строк

Нужно ли организовывать слова в массы, в множества? В той мере, в какой я делаю это, я собираю дань с моего языка. Я становлюсь сильнее своего языка. Я становлюсь больше его, больше строчек. И я начинаю читать «между строчек» — и этот способ чтения переходит в этот способ письма: слова, собранные вместе и держащие друг друга во взаимной связи. Слова-любовники, слова-ублюдки, слова-контролеры, слова-родители. И чтобы им было удобней держаться в связи, обязательно должны быть шероховатости. Поэзия — не гладкая речь. Она трудна. Даже может быть не трудная, а неожиданная: язык присутствует в ней сразу весь целиком. Никаких уступок. Никаких отступлений. Наибольшая плотность слова, которое застревает в привычном потоке говорения. Может быть, все это делается не для того, чтобы что-то сказать, а чтобы выяснить условия возможности сказывания? И этот процесс постоянного выяснения условий возможности языка как раз и называется поэзией? Нужно прекратить этот процесс.

Условие не может себя разрешить. Оно может требовать своего соблюдения. И тем настойчивей, чем меньше в нем смысла. Условия безусловны. Безусловность поэтической речи нуждается в преодолении. Это значит, что необходимо вывести поэзию из состояния нежного возобновления своих условий. Необходимо больше усилий, чтобы разделить поэзию с языком и словом. Не говорящий человек, а запрещающая (говорить) машина. Я, человек, могу повторить одно и то же предложение много раз подряд — но что если робот запрещает мне сделать это? Что если различие, различия — это требование машины? Роботу разрешено требовать от меня чего-то. Но это не является его условием. Поведение робота небезусловно: оно разрешает само себя постольку, поскольку оперирует бесконечностью. Поэтому оно где-то может допустить ошибку. Обойти этот запрет робота — значит вступить в игру условий. Это человеческий ответ: дайте мне условия задачи, и я переверну мир. Человек ошибается, но не допускает ошибок. «Верная» интонация, «точное» слово, «прямое» попадание в нерв — так пока существует поэзия. Поэзия слишком позитивна.

Поэзия существует пока как способ описать все возможные комбинации условий речи, как своего рода универсальная энциклопедия языка. Но это странный способ и странная энциклопедия, потому что каждый раз мы встречаем только одну комбинацию. Описание исчерпывается единственным случаем. И многие восхищаются этим обманом, когда на месте многого возникает одно. И это одно, называемое, как правило, стихотворением или, того хуже, произведением, предлагают считать поэзией. Не пора ли создать поэзию без стихотворений? Не пора ли наконец избавиться от поэтических произведений в поэзии? Интересна поэзия, демобилизовавшая язык. То есть та самая, у которой нет своего голоса, своего стиля. Поэзия не творит, она растворяет «творчество». Никаких особых состояний, уникальных моментов, единственных совпадений. Активация и деактивация, формирование потенциалов, движение импульсов. Поэзия машины, зависящей от своей физиологической организации, от химии, от электричества. Поэзия нейронных связей.

Хватит искать поэзию в определенной точке пространства и времени! Довольно ставить ее на место! Поэзия заключается не в том, что состоялось, а в том, что еще распространяется. Поэзия — это цепочка, а не акт. Поэзия возникает в ожидании результата, но его наступление заканчивает поэзию. Тут начинаются слова, тут начинается порядок слов, тут начинается политическая игра с языком. Возможно, стоило бы проявить больше терпения. Возможно, ожидание само по себе обладает ценностью. Слишком часто речь подают нам как форму происходящего действия. Может быть, стоит представить речь как форму ожидания? Ожидание — анти-действие. Ожидание не-позитивно. Мы ожидаем чего-то и, скажем, «упускаем возможности» сделать что-то «по-настоящему». Конечно, обычная поэзия не такова: она-то не упустит возможности! Да уж, поэзия привыкла не упускать своего. До сих пор поэзия только копила, но не пора ли начать тратить?

Слова подлежат износу, размельчению и переработке. Это значит, бывает так, что слова становятся мусором. И, мне кажется, это бывает слишком часто для того, чтобы поэзия по-прежнему могла заниматься организацией словесных масс так, как если бы слова никогда не изнашивались. Пора прекратить этот утомительный ритуал реставрации слов. Слова как бумажные стаканчики — один состав, одна функция, многоразовое использование. Хочется увидеть поэзию, которая будет подвергаться многократной переработке. Один и тот же цикл. Декомпозиция.