Убийство российского посла: война интерпретаций

19 декабря в Анкаре на открытии фотовыставки «Россия от Калининграда до Камчатки глазами путешественника» российский посол Андрей Карлов был убит террористом-фанатиком Мевлютом Мертом Алтынташем. Это убийство породило в глобальном медийном пространстве ставшую уже традиционной во время наблюдающейся сейчас в мире вспышки терроризма «войну интерпретаций», в ходе которой различные политические силы пытаются использовать ситуацию в своих интересах.

Сам по себе факт убийства посла — событие беспрецедентное. Оно является вопиющим нарушением международного права и сложившейся традиции международных отношений, в частности Венской конвенции. Теоретически оно вполне могло бы послужить основанием для введения санкций или даже составить casus belli (причину войны). Однако для этого Москве надо было бы возложить вину за убийство посла на Турецкую Республику как государство. А этого руководство России в ситуации намечающегося политического сближения с Турцией, естественно, не сделало (в отличие от ситуации со сбитым российским военным самолетом в ноябре прошлого года, когда политическая ответственность была возложена именно на турецкое правительство, что и привело к санкциям со стороны Москвы в адрес официальной Анкары).

Убийство посла было квалифицировано как террористический акт сначала российским МИДом, а затем и Советом Безопасности ООН. Следовательно, ответственность за него была официально возложена на международных террористов.

Убийство было осуждено лидерами всех ведущих мировых держав. Более того, убийство российского посла совпало по времени с террористическими актами в Германии и Швейцарии. Таким образом, эта ситуация для многих подчеркнула, что Россия и другие страны мира находятся в примерно одинаковой опасности благодаря действиям международных террористов. В этой ситуации избранный президент США Трамп даже сделал в своем аккаунте в Твиттере сообщение, что примерно одновременные теракты в Турции и Европе должны заставить нас всех думать о международном терроризме по-новому. Трамп, очевидно, имел в виду то же, о чем часто публично заявляло и российское руководство: недопустимо применение «двойных стандартов» или каких-либо политических игр в отношении к террористам. Более того, очевидно, что политический смысл высказывания избранного президента США примерно совпадает с политическим смыслом предложений В.В. Путина о создании глобального антитеррористического альянса, сформулированных с трибуны Генеральной Ассамблеи ООН 28 сентября 2015 года.

Тем не менее, к сожалению, политические игры вокруг убийства в глобальном медийном пространстве продолжаются. И тон тут, в частности, задают внутритурецкие «политические игры». В настоящее время в условиях недостатка информации у экспертов, очевидно, отсутствует возможность достоверно обосновывать фактами разные версии убийства. Тем не менее, уже сейчас достаточно информации для того, чтобы оценивать обоснованность опубликованных выводов СМИ, сделанных на основании общеизвестной информации. В этом контексте убийство посла стало просто еще одним поводом для многочисленных и переплетающихся между собой, зачастую, по довольно странной логике международных «информационных войн». Именно этот вопрос — использование убийства посла в рамках различных информационно-пропагандистских кампаний — и будет моим дальнейшим предметом обсуждения.

Поскольку ответственность за убийство посла возложена на террористов, то практически важным в плане определения целей борьбы с терроризмом является то, кто же конкретно его убил. Очевидно, что Россия неизбежно будет в той или иной мере осуществлять возмездие против именно той группировки, которая это сделала. И будет стремиться взаимодействовать с теми игроками, которые будут способствовать возмездию. Однако в этой связи встает целый ряд вопросов к турецким властям по поводу определения виновников теракта.

Во-первых, террорист Мевлют Мерт Алтынташ был убит, а не захвачен. При этом он был полицейским и прошел на выставку по полицейскому удостоверению. Это дало основания усомниться в непричастности к убийству турецких властей (пусть и не самого высокого уровня) не только многих российских, но и турецких наблюдателей. В частности, оппозиционная турецкая газета Hurriyet Daily написала: «Если бы нападавшего смогли задержать, пусть даже с ранением, то можно было бы выяснить больше в ходе допроса и расследования произошедшего. Но полиция приняла решение “нейтрализовать преступника в ходе нападения”, как говорится в заявлении министра внутренних дел, хотя в небольшом здании против человека, вооруженного лишь пистолетом, можно было применить слезоточивый газ, выстрелить ему в ноги или даже просто окружить его. Причины такого решения стоило бы расследовать наравне с самим совершенным преступлением».

Во-вторых, определенные сомнения вызывает выдвинутая турецкими властями (причем лично президентом Эрдоганом) версия о причастности к убийству российского посла живущего в США турецкого религиозного деятеля Ф. Гюлена (и его организации ФЕТО). «Этот человек (Мевлют Мерт Алтынташ) был членом ФЕТО, нет необходимости это скрывать. Место, где он рос, и его нынешнее состояние указывают на это. И надо открыто сказать, что внутри наших полицейских структур, как и в армии, все еще есть члены этой грязной организации», — сказал он. Эрдоган добавил, что «чистка госструктур от ФЕТО продолжится». Президент Турции напомнил, что в следственных действиях «участвует и группа экспертов из Москвы», которым, естественно, была передана и соответствующая информация. Соответствующее заявление сделал 24 декабря и глава МВД Турции Сулейман Сойлу.

В конце декабря суд Анкары по инициативе прокуратуры запретил турецким СМИ освещать подробности расследования убийства Карлова. Данная мера похожа на «информационную блокаду» неприемлемых версий событий. Такая интерпретация возникает неизбежно, в том числе и потому, что судебный запрет не мешает турецким властям продолжать тиражировать в СМИ версию о причастности Гюлена к теракту. В частности, уже в начале января эту версию повторил глава МИД Турции Мевлют Чавушоглу.

Почему версия о Гюлене оказалась столь привлекательна для проправительственной турецкой прессы? Напомню, что Фетхуллах Гюлен является в настоящий момент политическим противником Эрдогана. Причем ранее они были близкими союзниками. Более того, Гюлен сыграл ключевую роль в продвижении Эрдогана к власти и в его борьбе с господством антиисламистски настроенных турецких военных. После ссоры Эрдогана и Гюлена сторонники турецкого президента обвиняют проповедника во всех «смертных грехах», пытаясь добиться его экстрадиции из США. В частности, Гюлена обвиняли в организации попытки военного переворота 15 июля 2016 года. Также после неудавшегося путча, уже в контексте улучшения политических отношений с Россией, сторонники Эрдогана обвинили Гюлена и в причастности к уничтожению российского военного самолета. В частности, стала распространяться информация, что сбившие самолет пилоты входили в гюленовское движение ФЕТО. После неудавшегося переворота гюленовцев стали обвинять даже в ошибочной бомбардировке турецкой военной авиацией территории Турции в 2011 году (тогда Эрдоган уже был премьер-министром).

Таким образом, Гюлен в последнее время стал настоящим «козлом отпущения», на которого турецкие власти «списывают» все внутренние и внешние проблемы. Гюлен — это такой новый Троцкий для сталинской системы или Эммануэль Голдстейн в рамках воображаемой политической системы романа «1984». На него можно списать даже проблемы официальной Анкары, возникающие в отношениях с Россией. При этом сторонники «списывания» всех российско-турецких проблем на Гюлена почему-то забывают про идеологическую поддержку «неоосманизма» со стороны самого Эрдогана. В частности, Эрдоган неоднократно заявлял, что Севрский договор 1920 года и Лозаннский договор 1923 года, которые окончательно закрепили распад Османской империи и определили нынешние границы и статус Турции, были навязаны туркам западными державами. Забывают и про попытки Эрдогана играть роль главы всех суннитов, исторического преемника турецкого султана, что делало неизбежным втягивание Турции в суннитско-шиитский конфликт на территории Сирии. Забывают про активную поддержку турецкими спецслужбами, при явном политическом прикрытии со стороны Эрдогана, антиасадовской оппозиции в Сирии и даже про его заявление от 29 ноября 2016 года, что турецкие войска вошли в Сирию с целью свержения Асада. Забывают про широко освещавшийся ранее в России экономический интерес вовлечения ряда представителей турецких элит в сирийские дела, связанный с контрабандой нефти. Также забывают про тесные этнические и родственные связи турецких турок и сирийских туркоманов, что, на самом деле, делает сирийскую проблему важной внутриполитической проблемой для Турции (примерно так же, как «украинская проблема» для России — вопрос не только внешне-, но и внутриполитический).

Именно то обстоятельство, что Гюлен в последнее время стал настоящим «козлом отпущения» для турецкой пропаганды, заставляет в какой-то степени усомниться в растиражированной турецкими властями версии покушения на посла. В частности, большинству российских экспертов, мягко говоря, очень трудно поверить, что приказ об уничтожении российского военного самолета отдал Гюлен или связанные с ним турецкие военные без какого-либо участия официального руководства Турции. Особенно если вспомнить об антироссийской риторике, в том числе и самого Эрдогана, в предшествовавшей российско-турецкому кризису избирательной кампании в Турции. Более того, если бы во всем реально был виноват Гюлен, то турецкой стороне очень легко и выгодно было бы сразу после уничтожения самолета сделать то, чего требовала Москва: извиниться и наказать непосредственных виновников. Ведь конфликт Эрдогана и Гюлена существовал уже тогда. В этом случае кризис в российско-турецких отношениях, который сейчас приходится преодолевать, вообще не имел бы места.

Многие российские тюркологи, например мой коллега по МГИМО Владимир Аватков, отмечают, что если бы Алтынташ был связан с организацией Гюлена, то он неизбежно подвергся бы «чистке» после попытки переворота 15−16 июля. Ведь «чистка» в силовых структурах была действительно массовой. Правда, следует отметить, что и версия о том, что будущий террорист был уволен со службы после попытки переворота, фигурировала в польской прессе. Между тем на выставку террорист пришел с действующим полицейским значком и табельным оружием, которое находится на вооружении у турецкой полиции. Внимание российских СМИ и экспертов также привлекло бездействие турецкой полиции во время покушения, не говоря уже о странном непрофессионализме при задержании убийцы.

Правда, все вышесказанное отнюдь не означает и то, что от скепсиса по поводу версии с Гюленом нужно автоматически перейти в другую крайность и обвинить во всем турецкие власти. Соответственная версия также тиражировалась в российском информационном пространстве, в том числе это делалось на основании данных — видимо, ложных — о награждении убийцы президентом Эрдоганом незадолго до теракта. Эта волна в российской прессе была недолгой, но определенный отпечаток на информационное пространство она наложила. Здесь, очевидно, речь идет о еще не до конца погашенной инерции антитурецкой информационной кампании, которая шла после уничтожения российского военного самолета.

В контексте наличия большого количества противоречивых версий в политическом плане важна реакция руководства России. Она вызвана совершенно естественным и разумным желанием не портить только начавшие вновь налаживаться российско-турецкие отношения. В частности, этим объясняется ответ президента Путина на вопрос журналиста турецкой редакции агентства Sputnik 23 декабря на ежегодной пресс-конференции. Вопрос звучал так: видит ли Президент России связь между улучшением российско-турецких отношений и последующими событиями в Турции в виде попытки государственного переворота в Стамбуле летом 2016 года и недавним громким убийством российского посла в Анкаре?

Путин сказал: «Я скептически относился к тезису, что и самолет наш сбит без приказа со стороны высшего турецкого руководства, а людьми, которые хотели навредить российско-турецким отношениям. Но сейчас, после нападения на посла, которое было совершено сотрудником спецназа, я уже начинаю менять свое мнение». По словам Президента РФ, ему кажется, что «все возможно», в том числе «проникновение деструктивных элементов в государственные структуры» Турции, ее армию и правоохранительные органы. Путин заключил, что это проникновение «носит глубокий характер», однако пояснил, что не считает себя вправе «переводить стрелки» и кого-то в этом конкретно обвинять. По словам президента, факт убийства посла не помешает развитию российско-турецких отношений, и обе стороны будут стремиться их развивать, имея в виду обоюдные интересы.

Таким образом, Путин дал сигнал Эрдогану, что он верит в его непричастность к убийству посла. Также он отметил, что существуют совершенно разные версии ситуации как с самолетом, так и с послом, и в сложившихся в Турции конкретных обстоятельствах разобраться в том, кто конкретно к этому причастен, достаточно непросто. Тем не менее, из фразы Путина отнюдь не следует, что он поверил в причастность к убийству посла со стороны Гюлена, более того, он достаточно четко отказался «переводить стрелки».

Слова Путина хорошо обоснованы политически, если учесть то, какие цели преследовали террористы, убившие российского посла. Здесь нельзя не согласиться с турецкой прессой, в том числе и официозной, которая в один голос утверждает, что цель террористов — сорвать намечающееся взаимодействие России и Турции. Реакция Путина была направлена на то, чтобы не дать террористам достичь этой цели.

В частности, нападение на посла произошло за день до того, как глава МИД Турции Мевлют Чавушоглу должен был обсудить ситуацию в Сирии на переговорах в Москве с министрами иностранных дел России и Ирана. Турция в последнее время демонстрирует тенденцию к определенному компромиссу с Россией. Суть его, согласно ряду интерпретаций, заключается в том, что Турция устанавливает в Сирии свою «зону безопасности», предназначенную для борьбы с курдскими группировками, обеспечения безопасности границы и защиты родственных туркам сирийских туркоманов. Россия же поддерживает восстановление контроля правительства Асада над другими частями Сирии, прежде всего теми, что уже находятся под контролем сирийских властей (прежде всего Алеппо). Т.е. де факто происходит раздел территории страны на сферы ответственности.

Однако здесь следует отметить, что в новом конфликте Турции и России были заинтересованы отнюдь не только гюленовцы. Более того, если не верить в то, что Гюлен является воплощением «вселенского зла», то не совсем на поверхности то, зачем этот конфликт может быть нужен именно Гюлену, даже в контексте его противостояния с Эрдоганом. Конечно, схемы вовлечения Гюлена в стиле «теорий заговоров» построить можно. В частности, турецкий официоз обвиняет в убийстве посла не только Гюлена, но и другое традиционное «воплощение вселенского зла» с точки зрения жителей отнюдь не только бывшего СССР, но и многих стран Ближнего Востока — ЦРУ. Например, проправительственная турецкая газета Yeni Safak пишет: «Киллеры Фето, поддерживаемые ЦРУ, перешли к действиям». Естественно, антиамерикански настроенные круги в России тут же легко приняли эту теорию как наиболее вероятную, с их точки зрения.

Тем не менее, следуя логике cui prodest, т.е. кому убийство выгодно, можно найти сторону, которая, очевидно, заинтересована в нем куда больше. Это группировки сирийской оппозиции, воюющие в Сирии, прежде всего в районе Алеппо. Для них важно, во-первых, привлечение внимания к ситуации в Алеппо. Во-вторых, усиление противостояния Турции с Россией и недопущение договоренностей России и Турции, так как Турция — одна из важнейших сил, традиционно поддерживавших сирийскую оппозицию в районе Алеппо.

Сам убийца в ходе теракта четко связал свои действия с ситуацией в Сирии и Алеппо. Он крикнул: «Аллах акбар!», далее на арабском слоган «Ан-Нусры»: «Мы из тех, что вышли на путь джихада». Напомню, что «Ан-Нусра» — террористическая организация, которая воюет против Асада, в том числе в Алеппо, и является филиалом всемирной террористической сети «Аль-Каиды». Правда, следует уточнить, что недавно «Ан-Нусра» была переименована (нынешнее название Jabhat Fateh Al-Sham). Далее, уже на турецком, он выкрикнул: «Не забудьте Алеппо, не забудьте Сирию! Вы не вкусите безопасности до тех пор, пока наши поля не будут в безопасности. Только смерть выведет меня отсюда. Каждый, кто участвует в этой тирании, заплатит за это». Характерно, что в ходе обыска в номере отеля Мерта Алтынташа были найдены не только книги об организации Гюлена ФЕТО (на что тут же обратили внимание турецкие власти), но и о террористической группировке «Аль-Каида».

Почти сразу же ответственность за убийство посла взяла на себя сражавшаяся в Алеппо вооруженная коалиция сирийской оппозиции «Джейш аль-Фатх». Об этом сообщил телеканал «Ас-Сумария» (правда, не все верят в достоверность этого сообщения). Коалиция «Джейш аль-Фатх» оперирует, в основном, в области Идлиб, некоторые группы действуют также в областях Хама и Латакия. Образована 24 марта 2015 года. Основная сила коалиции — «Ан-Нусра», т.е. «Аль-Каида». Таким образом, в версии, связывающей «Аль-Каиду» с убийством посла, очень многое сходится: и выкрики террориста, и характер найденной у него литературы, и характерные методы «Аль-Каиды»-«Ан-Нусры», и взятие на себя ответственности. По крайней мере, эта версия явно стоит «проработки» наряду с другими.

В свою очередь, 19 декабря Гюлен выпустил письменное заявление, в котором отметил, что осуждает убийство российского посла, вызвавшее негодование во всем мире. Он принес соболезнования России и призвал турецкие власти провести тщательное расследование случившегося, в том числе чтобы не допустить новых вылазок такого рода. Позднее, 22 декабря, Гюлен обнародовал видеообращение, в котором он отрицал причастность к трагедии. При этом он обвинил правительство Турции в том, что оно пытается опорочить возглавляемое им движение. Однако куда важнее не слова Гюлена, а тот факт, что его организация не имеет опыта организации серьезных терактов. Следует оговориться, что обвинения со стороны турецкого руководства в «терроризме» в адрес Гюлена есть, в том числе в связи с путчем, но они пока не вполне доказательны для международного сообщества (в частности, иначе США пришлось бы выдать Гюлена Анкаре). В то же время «Аль-Каида» (и «Ан-Нусра» как ее подразделение) имеет огромный и для всех очевидный опыт организации политических терактов.

Я далек от того, чтобы утверждать со 100%-ной вероятностью, что Гюлен непричастен к убийству российского посла или что теракт организовала «Аль-Каида». Более того, Алтынташ вообще мог быть саморадикализировавшимся «волком-одиночкой», за которым не стояло никакой организации или стояла небольшая группа людей, не связанных с крупными террористическими сетями. Идет расследование, и оно, возможно, покажет реальные обстоятельства и организаторов теракта. На данный момент просто надо воздержаться от выводов, в том числе и сделанных на основании турецких «вбросов» о виновности Гюлена. Нельзя допустить, чтобы разного рода информационно-пропагандистские кампании встали на пути выяснения истины.

Российской же прессе до предъявления турецкой стороной каких-то доказательств было бы, на мой взгляд, желательно воздержаться от того, чтобы автоматически включаться в кампанию турецких проправительственных СМИ, которые уже твердо уверены в том, что убийство организовал Гюлен. Тем более что такая кампания способна активизировать опасения многих представителей российских элит о том, что вся террористическая деятельность в мире если не прямо организована, то косвенно вызвана активностью ЦРУ.

Если мы без достаточных доказательств поверим в том, что за терактом стоит Гюлен (тем более, с учетом аллюзий в турецкой прессе на связи Гюлена с ЦРУ), то одной из жертв убийства посла Карлова может, теоретически, оказаться российско-американское сотрудничество в борьбе с терроризмом, вероятность которого, благодаря победе Трампа на президентских выборах в США, резко возросла.

Между тем именно возможность сотрудничества в сфере борьбы с терроризмом приобрела сейчас в российско-американских отношениях ключевое значение. В настоящее время в США существует достаточно много противников сближения с Россией. Их позиции серьезно укрепились благодаря обвинениям ЦРУ в адрес Москвы в организации кибер-атак на США. Это делает нахождение компромисса по целому ряду вопросов достаточно сложным, несмотря на сделанные ранее заявления президента Трампа о готовности искать общие подходы с Кремлем. Тем не менее, в сфере борьбы с терроризмом поиск общих интересов с Россией встретит в США наименьшее сопротивление. Тема борьбы с терроризмом как основная в сфере обеспечения национальной безопасности постоянно подчеркивается во всех выступлениях Трампа, в том числе и в его инаугурационной речи.

В борьбе с международным терроризмом России и США надо будет преодолеть взаимное недоверие. Причем сделать это должны будут не только президенты, но и представители широких слоев политических элит и спецслужб (именно последним и придется непосредственно осуществлять сотрудничество). К сожалению, доверия между представителями спецслужб России и США не было даже во времена наиболее серьезного контртеррористического сотрудничества (например, в период организации операции «Несокрушимая свобода» в Афганистане). Сейчас доверие между спецслужбами вообще нулевое. Если при этом российская сторона примет распространяемую провластными турецкими СМИ версию о роли Гюлена (и опосредованно ЦРУ) в убийстве посла, то это будет означать, что доверие еще больше понизится. Если российские силовики будут считать, что террористическая угроза исходит не столько от радикальных исламистов, сколько от ЦРУ, то они ни за что не станут сотрудничать с США в борьбе с международным терроризмом на практике. Следовательно, противоречия между Россией и США на Ближнем Востоке только усилятся, поиск практических компромиссов еще больше затруднится, а этим, в свою очередь, воспользуются террористические группировки, прежде всего «Аль-Каида» и ИГИЛ. Вполне можно предположить, что это было одной из задач, которую ставили перед собой организаторы убийства посла.

Редакция оставляет за собой право не соглашаться с мнением авторов