Польско-русские культурные переклички: образование века двадцатого

Не только среднестатистические поляки, но даже многие историки вычеркнули из памяти Императорский варшавский университет (ИВУ), существовавший в польской столице в 1869–1915 годах. А между тем память о нем бережно хранят в Ростове-на-Дону, где это учебное заведение явилось прародителем нескольких местных вузов.

Путь на Дон

В июне 1915 года стало ясно, что русской армии не удастся отстоять Варшаву, и ректор университета профессор Сергей Вехов отдал приказ о вывозе в Москву документов, ценных печатных коллекций и лабораторного оборудования. 3 августа 1915 года, за два дня до оставления города, туда же уехали студенты и преподаватели с членами своих семей.

Эвакуация Варшавы, неофициальной третьей столицы империи, cыграла не последнюю роль при принятии Николаем II решения об отставке великого князя Николая Николаевича с поста Главнокомандующего императорской армией и принятии командования на себя. Не менее удручены были также покидающие город русскоязычные жители. Однако летом 1915 года никто не сомневался, что неудачи царской армии временны, а утраченные территории будут вскоре отвоеваны. Поэтому некоторые преподаватели, уверенные в скором возвращении в Варшаву, оставили в своих квартирах рукописи, книги и даже зимнюю одежду.

По приезде в Москву оказалось, что в городе, где скопились тысячи беженцев и десятки эвакуированных из Царства Польского учреждений, нет строений, способных поместить ок. 1500 студентов и 100 преподавателей, канцелярию, архив, семь лабораторий и состоящую из ок. 5000 томов библиотеку. Московский университет был готов предоставить свои помещения двум из четырех отделений эвакуированного вуза, предупреждая, что варшавяне могли проводить занятия только после 18:00. Казанский университет охотно принял бы медицинское отделение, но ректор Вехов и научный совет отклонили эти предложения, стремясь сохранить целостность ИВУ.

Здание Варшавского университета в первой четверти XIX века

Неопределенным положением университета воспользовались власти Ростова-на-Дону, уже более 50 лет пытавшиеся основать в своем городе высшее учебное заведение. Еще в 1857 году писатель Нестор Кукольник, местный юрисконсульт, написал меморандум под названием «О народном просвещении в землях, лежащих между Каспийским и Азовским морями с проектом устройства университета в Таганроге» и выслал его министру просвещения Авраамию Норову, показавшему документ Александру II. Император приказал «неотложно заняться этим вопросом». Министр поручил задание хирургу Николаю Пирогову, куратору Одесского учебного округа, отвергшего возможность появления университета в этом «полудиком крае».

Очередная попытка имела место в 1910 году. Свою просьбу ростовская администрация мотивировала тем, что город был культурным и экономическим центром Области Войска Донского, Кавказа и Закавказья с населением более 17 миллионов человек. Начинание ростовчан поддержали Таганрог, Ставрополь, Новороссийск, Пятигорск, Анапа, Владикавказ, Бийск. Несмотря на столь сильный лоббинг, Совет Министров России согласился лишь на открытие медицинского отделения. Однако до самой Первой мировой войны это решение оставалось на бумаге. А трудности военного времени сфокусировали внимание центральных властей на других вопросах.

В августе 1915 года дальнейшая деятельность ИВУ находилась под угрозой. И тогда в Москву выехали эмиссары Ростовской городской думы. Там они встретились с Сергеем Веховым и выразили готовность принять в своем городе все отделения университета. Спустя несколько дней научный совет вуза во главе с ректором поехал на Дон для осмотра предлагаемых помещений. В городе их ждал самый радушный прием: местные купцы устраивали роскошные ужины, ученики гимназий по пятам следовали за членами делегации, во время прогулки гостей по городскому парку духовой оркестр сыграл гимн Императорского варшавского университета. Когда Вехов и его коллеги приняли предложение ростовчан, газетные заголовки кричали: ««Наконец-то взошло солнце просвещения!» Всеобщую радость не омрачил факт, что пребывание ИВУ на Дону рассматривалось как временная мера. Ростовчане, однако, надеялись, что этот опыт поможет им добиться разрешения открыть свой собственный вуз уже после окончания войны.

30 сентября из Москвы на Дон выехали студенты и преподаватели. Постепенно, в течение двух месяцев, возобновлялись занятия на очередных факультетах. Администрации удалось не только сохранить все четыре отделения (медицинское, физико-математическое, юридическое, историко-философское), но и открыть пятое — естественно-научное. На первый курс записались 520 студентов.

Торжественная инаугурация нового учебного года прошла 1 декабря. По этому случаю в городском соборе был отслужен благодарственный молебен.

А тем временем в Варшаве…

В оккупированном немцами городе постепенно избавлялись ото всех следов предыдущих правителей: с домов снимали вывески на русском языке, православные церкви преобразовывались в католические и лютеранские храмы. Из коллективной памяти поляков начали вытеснять также последние 50 лет существования столичного университета, основанного 7 (19) ноября 1816 года царем польским и императором всероссийским Александром I. Осенью 1915 года немецкие власти разрешили открыть Варшавский университет (да-да, некоторое время в бывшей Российской империи существовало два университета с прилагательным «Варшавский» в названии). В своей инаугурационной речи новый ректор профессор Юзеф Брудзиньски ни словом не упомянул об Императорском варшавском университете — предшественнике вновь открывшегося вуза.

В последующих декадах существование ИВУ игнорировали. Даже в научных публикациях об истории университета ученые обычно ограничивались несколькими нелицеприятными комментариями. Причиной такого подхода была политика русификации, которой в 1869–1915 годах был подвергнут вуз. Действительно, историю ИВУ можно условно поделить на два периода: польский и русский. К первому относятся 1816–1831 годы (в то время заведение носило название Королевский Александровский университет) и 1862–1869 годы, когда университет именовали Главной школой (в 1832 году Николай I наказал поляков за Ноябрьское восстание закрытием университета на целых 30 лет). В то время языком преподавания был польский, а преподавателями и студентами — главным образом католики (евреи и лютеране составляли всего несколько процентов академического сообщества).

После Январского восстания власти в Петербурге проводили политику полного слияния Царства Польского с остальной империей. Реорганизация затронула также Императорский варшавский университет: во время своего визита в польскую столицу министр просвещения Дмитрий Толстой заявил, что варшавский вуз «не может быть отдельной единицей на окраине государства» и поэтому «должен войти в уважаемую семью русских университетов». 12 (24) октября 1869 года Главная школа была преобразована в Императорский варшавский университет. Языком преподавания и общения стал русский; преподаватели-поляки получили два года на его усовершенствование. Ректорами и руководителями кафедр и лабораторий тоже назначали русскоязычных выходцев из империи. Благодаря этим нововведениям ИВУ стали воспринимать как «чужой» и «насаждающий великорусский патриотизм».

Однако действительность не была столь черно-белой. Лишь перед Первой мировой войной количество русскоязычных студентов достигло 50%, а 30% преподавательского состава составляли католики. 6500 на 10 000 выпускников были поляками. Хотя заданием руководства являлось содействие карьерам русских ученых, далеко не все подчинились этому требованию. Например, профессор гистопатологии Павел Митрофанов набирал в свою лабораторию только поляков. Кроме того, ученый не запрещал своим сотрудникам общаться между собой на родном языке (к Митрофанову подчиненные обращались на русском). Также профессор истории Дмитрий Цветков с иронией относился к своей русификаторской миссии. Доказательством тому письмо, в котором ученый информирует коллегу о рождении второй дочери: «Обрусение края, значит, выполняю не только идейно, но и на деле». В 1905 году, на волне революции, часть преподавателей, например славист Александр Погодин и минеролог Георгий Вульф, поддержали поляков, требующих открытия вуза с польским языком преподавания.

Однако наиболее несправедливым было мнение об ИВУ как о «наихудшем университете империи», преследующем только политические цели. А ведь его польские выпускники занимали руководящие должности как в Царстве Польском, так и в независимой Польше, работая во многих отраслях экономики: лесном хозяйстве, металлургии, банках, на железной дороге. Именно в Императорском варшавском университете появилась первая в царстве астрономическая обсерватория. Основанная в этом вузе метеорологическая станция является прародительницей современного Института метеорологии и водных ресурсов.

В межвоенный период ок. 100 выпускников ИВУ преподавало в польских учебных заведениях. Зыгмунт Вейберг, ученик вышеупомянутого Георгия Вульфа, стал профессором химии и кристаллографии Львовского университета. Ян Тур, студент Павла Муханова, — профессор Варшавского университета и основатель тератологии. Химик Людвик Шперль занимал пост ректора Варшавского политехнического института в 1926–28 годах.

Среди выпускников юридического факультета были судья Верховного Суда Александр Могильницки и министр юстиции Станислав Буковецки. Президент Польши Станислав Войчеховски окончил физико-математическое отделение ИВУ.

Культ на Дону и реабилитация в Варшаве

Вот уже 100 лет ростовчане культивируют легенду о приехавших в их город поляках, хотя их было-то не более 10%. Все они вернулись домой, в независимую Польшу.

После провозглашения Февральской революцией независимости Царства Польского cтало понятно, что ИВУ уже не вернуться в Варшаву. Возможно, что сей факт опечалил эвакуированных из польской столицы жителей. А ростовчане обрадовались, что вуз, переименованный в Ростовский университет, останется в их городе. Более того, в течение декады он разросся настолько, что уже в 1930 году на его базе был создан Ростовский государственный педагогический университет. В том же году медицинское отделение университета было преобразовано в Ростовский медицинский институт (ныне это Ростовский государственный медицинский университет). На сайтах обоих вузов появление ИВУ на Дону обозначено как точка отсчета.

В Ростовском (теперь Южном федеральном) университете торжественно отмечали годовщины приезда варшавского вуза в 1925, 1935, 1940, 1965, 1985 и 2005 годах. Более того, ростовчане не отрицали царских корней своего университета даже в советскую эпоху. В 1958 году научный совет сделал 24 октября — день преобразования Главной школы в Императорский варшавский университет — официальным праздником вуза. За столь явную демонстрацию преемственности между двумя заведениями ректору Юрию Жданову грозил строгий выговор. В 2002 году, по заказу администрации, был написан гимн, в котором эвакуация ИВУ на Дон воспринимается как акт создания Южного федерального университета: «Овеянный легендами и славой, / Науки русской яркий цвет. / Ты путь прошел до Дона от Варшавы, / Ростовский университет».

В последние годы в Польше появилась тенденция, направленная на реабилитацию ИВУ. К 200-летию основания университета появилось несколько научных работ, посвященных его истории. Их авторы, например Роберт Гавковски, с сожалением признают, что «мы [поляки. — В.В.] вычеркнули из памяти 11 русских ректоров». Профессор Иоанна Шиллер-Валицка писала, что «стереотипы и односторонние оценки исказили восприятие ИВУ». Историк предприняла попытку представить историю вуза на основе научных достижений его преподавателей, в результате чего, по словам Шиллер-Валицкой, «в некогда отрицательном имидже заведения появляются светлые тона».