Антиевропейская традиция Европы

Андрей Плешу, философ, историк искусства, бывший министр иностранных дел Румынии, дискутирует о культурно-историческом самоопределении Европы.

Европа — не просто территория, это единственная политическая форма, всегда умевшая вовремя дистанцироваться от себя самой. Расколы на православную и католическую Европу, католическую и протестантскую Европу, северную и южную, западную и восточную — необходимая часть «антиевропейского» самоопределения самой Европы.

Европейский союз создавался как единый мир, но при этом не было продумано, ни как гасить конфликты между центром и периферией, ни как совладать с треугольником соперничества романского, германского и славянского миров.

Европа — не «абрикос с одной косточкой, но гранат со множеством ядер». Евросоюз — вовсе не нейтральный общий дом, а «живое существо» со своими страхами, капризами, идиосинкразиями. Простой пример — употребление английского как официального языка: разве оно не пробуждает ревность одновременно немцев и французов?

Юг — родина европейской демократии, север — экономики, объединившей Европу. Легче всего спроецировать на это различие противопоставление «культуры» греко-латинского и «цивилизации» англо-германского мира, как у Кожева или Агамбена. Но подобные схемы неспособны подсказать новым членам Европейского союза, действовать ли им «культурно» или «цивилизационно».

Раскол Рима и Византии вовсе не был противоречием между открытостью или изоляционизмом, либо демократией или деспотией: на Западе деспотизма было не меньше, а Восток создал неведомые Западу модели интеграции множества народов и территорий. Казалось бы, Франция и Германия — двигатель Европы, центр не только технического производства, но и производства идей. Но где границы этого центра?

Нет ни одной европейской страны, у которой не было бы своего «золотого века», когда она становилась совершенно необходимой для общего прогресса Европы. Так, Румыния хотя и никогда особо не влияла на центральные европейские дела, но прямо и косвенно воздействовала на отношения Европы и Османской империи, без чего безопасность Европы оказалась бы под угрозой.

Нам нужна Европа «непрерывного брожения», позволяющая всем народам опять осознать свой вклад в созидание Европы. Нам нужна Европа «широкого видения», как сказал К. Кереньи, вспомнив мифологию, «широкоглазая» Европа. Травмы кризиса — надежда возникающей Европы. Они — свидетельство, что перед нами не бюрократическая машина, а сложный живой организм.