Идейно вредный подрыв советской власти: «рецензии» на запрещенную литературу от капитана КГБ Сергея Мережко
22 519 
Каждого человека искушают его же собственные недобрые желания, они увлекают и соблазняют его.
Иакова, 1:14
Движение одесских инакомыслящих — это множество разных идей, направлений и людей, неформальным центром и объединительным фактором которых, в той или иной степени, стала Библиотека самиздата [1].
Одесские инакомыслящие — это и украинское и еврейское национальные движения, и сугубо интеллектуальные философские семинары, кружки и стенгазеты. Это, конечно, и правозащитное движение. Следователь одесского областного управления КГБ капитан Сергей Мережко вовсе не знаковая фигура в истории инакомыслящих. Он встречается лишь в одном деле.
В деле Петра Бутова. Петр Бутов — последний одесский «библиотекарь». Его взяли за то, что он занимался Библиотекой самиздата и распространял «антисоветскую литературу». Библиотека самиздата — единственное во всем СССР крупное собрание «запрещенной» литературы, она была создана Вячеславом Игруновым и поддерживалась инакомыслящим сообществом. Петр Бутов принял библиотеку после того, как Игрунова осудили. Дело Бутова — это большой массив изъятой литературы: от исторических, поэтических, политических и художественных трудов до, например, книги Карнеги о том, как заводить друзей [2].
Всю изъятую литературу органы должны были не просто описать, но и провести экспертизу. Это делалось для того, чтобы обнаружить «антисоветские» книги и, таким образом, получить нужные улики для формирования обвинительного заключения. Именно этой работой и был занят капитан Мережко.
«У меня есть силы и мужество принять любое наказание, которое я заслужил»
Капитан КГБ Сергей Мережко родился в 1946 году. С 68-го по 70-й служил в Советской армии. После — поступил в Харьковский юридический институт, а по его окончании стал работать в одесском управлении КГБ. Его отец был первым секретарем ГК КПУ в Светловодске Кировоградской области, мать — бухгалтером в сберегательной кассе. Брат работал в КГБ при Совете министров УССР, а жена — заведующей библиотеки в том же Светловодске.
Вот так Мережко характеризует аттестационная комиссия в 80-м году: «Обладает чувством юмора, прислушивается к советам и наставлениям старших, делает правильные выводы из собственных просчетов… Увлекается художественной литературой, имеет хорошую личную библиотеку. Делу Коммунистической партии и социалистической Родине предан. Может быть выдвинут на участок с большим объемом работы».
Уже после аттестации у Мережко начинаются проблемы с алкоголем. Например, он вынужден был досрочно прекратить свою командировку в Ригу — за проступок следователя отправили в Одессу. Причина показательна: капитан не появлялся на рабочем месте и постоянно пил, а также самовольно отлучился с места проведения следственных мероприятий.
Дело Петра Бутова совпало с личной драмой капитана. Именно тогда он начал много выпивать, прогуливал работу и дерзил начальству. В период следствия над Бутовым, в котором Мережко отыграл одну из ключевых ролей, он подвергся «Офицерскому товарищескому суду чести». Капитана признали виновным во всем вышеперечисленном и вынесли «общественный выговор».
На этот суд Мережко принес объяснительную записку. Ее текст очень походит на последние главы раскаяния рецензируемой им книги — «1984» Джорджа Оруэлла.
«Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что своими действиями опозорил себя, коллектив отдела, Управления, причинил страдания семье и заслуживаю за это наказание.
За прошедшие все дни я много думал о причинах моего проступка и окончательно осознал то, что стаканом водки, минутной слабостью и кажущимся удовольствием можно перечеркнуть все к чему стремился всю сознательную жизнь, погубить интересы дела, искалечить жизнь себе и своим близким.
Для себя я уже вынес приговор: всю жизнь надо мной будет довлеть этот позор и раскаяние о случившемся.
Ни на мгновение я не сомневался в правоте дела, которому служу. В этом коллективе я родился как чекист и этой службе решил посвятить свою жизнь.
Хочу заверить Вас, что у меня есть силы и мужество принять любое наказание, которое я заслужил, тем более доказать трудом свое отношение к делу, которому я предан».
Сил и мужества не хватило. Капитана Сергея Мережко уволили из органов в сентябре 1983 года [3].
Мережко о Бродском, Булгакове, Павловском, Гефтере, Оруэлле и Стругацких
Стоит не согласиться с Бутовым, который характеризует «литературную критику» КГБ как «довольно примитивную и стереотипную». [4] Эти рецензии не всегда носили формальный характер, как может показаться вначале.
Например, претензией Мережко к стихотворению Иосифа Бродского «Зофья» стало то, что в рифмах поэта нет смысла. Вот что капитан после прочтения напишет в экспертизе:
«Автор в стихотворной форме навязывает читателю лишенный всякого смысла набор рифмованных строк, как например:
“В сочельник я был зван на пироги.
За окнами описывал круги
сырой ежевечерний снегопад,
рекламы загорались невпопад,
я к форточке прижался головой:
за окнами маячил постовой”.
Так называемое “стихотворение” Иосифа Бродского “Зофья” по своей направленности является идейно-вредным» [5].
В то же время, анализируя книгу Джорджа Оруэлла, Мережко довольно точно передает основную мысль писателя:
«Автор в своей книге коммунистов сравнивает с фашистскими нацистами: “Немецкие нацисты и русские коммунисты очень близки по методам”. Рисуя извращенную форму будущего социалистического общества, автор клевещет на коммунистов, ставя их в один ряд с фашистами, отождествляя цели коммунистов по построению коммунистического общества с образом мракобесного фашизма. По своему содержанию документ под названием “1984” направлен на подрыв и ослабление Советской власти» [6].
Помимо этого, Мережко анализировал и статью Оруэлла «Предотвращение литературы»: капитан КГБ не соглашается с тем, что «в СССР нет демократии»:
«Разглагольствуя о свободе в литературе, автор делает вывод, что “…пятнадцать лет назад интеллектуальную свободу приходилось защищать от консерваторов, католиков… от фашистов. Теперь необходимо защищать ее от коммунистов и их попутчиков”. По своему содержанию текст “Предотвращение литературы” является антисоветским, направленным на подрыв и ослабление Советской власти» [7].
Статью «Накануне», написанную Глебом Павловским и Михаилом Гефтером, Мережко определяет как такую, что «порочит советский государственный и общественный строй и содержит призывы, направленные на подрыв и ослабление Советской власти»:
«На первых четырех листах текста авторы пытаются завуалировать истинный смысл написанного… пытаются внушить читателю мысль о каком-то “тупике”, в котором якобы находится наше общество», — пишет Мережко.
«Далее, раскрывая подлинный смысл написанного, авторы уже не скрывают его антисоветской направленности, призывают к борьбе с Советской властью: “Ей (власти) надо помочь остановиться и отступить”» [8].
Мережко анализирует и две книги братьев Стругацких — «Сказку о тройке» и «Гадкие лебеди». Все содержание первой, по его мнению, «наполнено бредовыми фантастическими измышлениями, которые в своей совокупности являются идейно-вредными». «Гадкие лебеди» — «навязывают мысль, что человек, как личность, якобы обанкротился идеологически, духовные ценности для него не имеют значения. По своей направленности документ является идейно-вредным» [9].
А «Собачье сердце» Михаила Булгакова стало идейно-вредной повестью из-за фразы профессора Преображенского, которую Мережко приводит в своей экспертизе: «Если Вы заботитесь о своем пищеварении, мой добрый совет — не говорите за столом о большевизме и медицине. И боже Вас сохрани не читайте до обеда советских газет. Пациенты, не читающие советских газет, чувствуют себя превосходно. Те же, которых я специально заставлял читать “Правду”, теряли в весе» [10].
У Владимира Высоцкого капитану не нравятся «оскорбительные выпады в адрес органов милиции, прокуратуры, народных судов. Идейно не выдержанные высказывания в отношении правительственных наград, национального вопроса в нашей стране, участников Великой Отечественной войны» [11].
Были ли темники?
Советский Союз конца 70-х — начала 80-х был довольно странным «тоталитарным» государственным образованием. Многие диссиденты и инакомыслящие вспоминают, что очень часто они играли на «противоречиях» между милицией и спецслужбами [12]. Отличным примером тут может стать случай с Леонидом Тымчуком [13]. Леонид работал на судне в Одесском порту и занимал активную проукраинскую позицию (Украина должна быть независимым государством). Одесское КГБ устраивало ряд провокаций против Тымчука для того, чтобы завести на него дело о хулиганстве. То есть знание того, что Тымчук занимается проукраинской и правозащитной деятельностью, было недостаточным основанием для возбуждения уголовного дела. Для задержания требовалось «законное» основание, которое и пытались создать сотрудники спецслужб.
То же самое видно и в деле Петра Бутова, где идет достаточно сложная и кропотливая работа по изучению всей изъятой из Библиотеки самиздата литературы. Действительно ли сотрудники КГБ сами делали экспертизу? Или же в Союзе существовали «темники» с уже проведенной экспертизой, из которых попросту перепечатывали нужные тексты в обвинительное заключение?
В деле Петра Бутова одним из вещественных доказательств была книга Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Этот же труд есть и в деле Вячеслава Игрунова. Если сравнить две «экспертизы», можно найти как и идентичные, так и отличающиеся по смыслу отрывки.
Например, это отрывок из экспертизы «ГУЛАГа» в деле Игрунова:
«Ссылки на “свидетельские показания”, “архивные материалы” нужны Солженицыну для того, чтобы зародить сомнение в справедливости и правильности нашего пути, вызвать разочарование в идеалах коммунизма и, наконец, внушить читателю мысль о якобы сокрытии нашей партии от народа “страшной исторической правды”» [14].
А вот отрывок уже из дела Петра Бутова:
«Ссылки на “свидетельские показания, архивные материалы” нужны Солженицыну для того, чтобы его книга выглядела правдоподобной, чтобы вызвать разочарование в идеалах коммунизма, в правильности проводимого партией курса по строительству нашего государства, внушить читателю мысль о якобы сокрытии нашей партией от народа “страшной исторической правды”» [15].
Схожесть текстов можно объяснить тем, что дело Игрунова на семь лет предшествовало делу Бутова. И это было единственное «одесское» дело, в котором вещественным доказательством выступил «Архипелаг ГУЛАГ». Из дела Игрунова следователи скорее всего и взяли экспертизу на «ГУЛАГ» для дела Бутова.
Ситуация, которая сложилась с экспертизой на книгу «Архипелаг ГУЛАГ», не может быть показательной. Большинство книг, которые приходилось «рецензировать» сотрудникам одесского КГБ, не проходили по другим делам. И их изъятие было первым подобным случаем в практике одесского КГБ.
Таким образом, литературная экспертиза большинства книг и статей, скорее всего, была уникальной.
В стихах должен быть смысл, в книгах — понятный сюжет. Не стоит сравнивать коммунистов и фашистов, не нужно призывать к свержению советской власти. И петь песни о плохих сотрудниках органов тоже лучше не стоит. Ну и, в конце концов, прекратите порочить советскую действительность.
Примечания
Комментарии