Александр Махов
Паттерны повседневного знания о прошлом на Екатеринбургском веб-форуме
Как показывает в своей работе Александр Махов, источники повседневного знания о прошлом часто воспринимаются опосредованно, и форум екатеринбуржцев оказывается полигоном проверки и трансформации знаний о прошлом человека, города и страны.
5 799 
© National Library of New Zealand
От редакции: ГЕФТЕР начинает серию «Профессора», в которой мы будем представлять современные педагогические опыты отечественных ученых и работы их талантливых подопечных. Мы охотно публикуем отрывки из самых интересных диссертаций, магистерских и дипломных работ по методологии исторического знания. На этот раз мы представляем параграф из курсовой работы Александра Махова, магистранта программы «История знания в сравнительной перспективе» НИУ ВШЭ (научный руководитель программы, в том числе и курсовой работы А. Махова, ординарный профессор НИУ ВШЭ И.М. Савельева). Как показывает А. Махов, источники повседневного знания о прошлом часто воспринимаются опосредованно, одни голоса заглушают другие, и форум екатеринбуржцев, аккумулируя краеведческую информацию, оказывается одновременно полигоном проверки и трансформации знаний о прошлом человека, города и страны. Самое интересное, что на форумах идет работа не только любопытства, но и вкуса: участники форума расспрашивают друг друга о подробностях локальной истории, но также и высказывают вкусовые суждения, задавая тем самым режимы функционирования истории. Что сохранять из прошлого, а чем можно пренебречь, что существенно для многих, а что — для отдельных лиц: высказывая вполне частные и пристрастные суждения, форумчане пытаются выстроить некоторую бесперебойную машину исторических впечатлений. Важно, что историческое сознание при этом расслаивается, история людей постепенно превращается в историю уникумов, а исторические события понимаются не парадигмально, а, если так можно сказать, синтагматически: на их основании делается заявление о нынешнем состоянии города и страны. Сразу же мы должны поставить вопрос: насколько эта синтагматика плотна, действительно ли она владеет умами или же это альтернативная история, не имеющая еще ресурса стать маркером групповой идентификации?
В своем анализе структуры повседневного исторического знания мы будем опираться на теоретические положения современного западного историографического направления, которое обычно называют Public History. Одна из центральных идей этого течения состоит в том, что знание индивида о прошлом представлено несколькими типами или паттернами: 1) личное — семейное прошлое; 2) групповое — этническое или религиозное; 3) национально-государственное. Это деление было предложено американскими историками Роем Розенцвейгом и Дэвидом Теленом, которые изучали значение этих моделей знания о прошлом в повседневной жизни простых американцев [1]. Они обнаружили, что для рядового американца семейно-личное прошлое играет значительно большую роль, чем два других типа. На основе эмпирических данных (материалы интервью) авторы пришли к следующему выводу: важность прошлого для человека определяется тем, в какой жизненной ситуации он находится, т.е. прошлое получает свое значение и оценку через настоящее [2]. Поэтому, для людей, чьи мнения изучали авторы, их семейное и личное прошлое оказывается на первом месте по важности, тогда как национальная история является чем-то абстрактным и далеким.
В модели знания о прошлом, описанной у Р. Розенцвейга и Д. Телена, второй паттерн характеризуется как групповое знание. По мнению авторов, этот тип прошлого у американцев более всего зависит от расовой и религиозной принадлежности, он наиболее ярко выражен у групп, являющихся меньшинствами, и слабо выражен у большинства белых американцев [3].
Паттерн группового знания о прошлом на екатеринбургском веб-форуме представлен не религиозным или этническим, а региональным прошлым, т.е. историей «родного края» и города. Этот тип прошлого имеет свои особенности по сравнению с рассматриваемым выше личным прошлым: во-первых, это уже не однородное знание, тут выделяются несколько подтипов — от близкого к личному прошлому, до знания о прошлом в контексте современного развития города и краеведческого знания. Во-вторых, этот тип не имеет такого личного значения, наоборот, он скорее абстрактен для большинства участников; в-третьих, он сосредоточен на дискурсе о материальных городских объектах — это видно уже из заголовков тем — домах и улицах, магазинах и церквях. В нем почти полностью отсутствуют люди (за исключением ряда общероссийских деятелей, связанных с городом, — Екатерина I, Николай II, Б.Н. Ельцин, Я.М. Свердлов). Далее мы последовательно, на примерах различных тем, рассмотрим эти особенности.
Разновидности группового знания о прошлом довольно сильно отличаются друг от друга: они варьируются от формы, близкой к личному знанию о прошлом, до профессионального исторического и краеведческого знания. Обычно тема обсуждения задает его направленность и характер, что обуславливает появление одного определенного типа знания о прошлом, хотя в нем могут присутствовать и высказывания других типов.
Рассмотрим тему «+++купец в прошлом!..» [4], в которой ведется обсуждение прошлого в направлении, близком к личному паттерну. Тема посвящена воспоминаниям о первом универсаме в Екатеринбурге. Автор начал тему с публикации старой фотографии магазина и краткого описания его истории. Свои чувства он выразил одним словом: «ностальгия». Обсуждение начинается с коротких реплик с воспоминаниями: «там всегда были толпы)))», «молочные коктейли помню», «еще помню конвейер с корзинками)))))», они постепенно сменяются более обстоятельными сообщениями, которые содержат детские переживания: «Мог часами стоять и завороженно смотреть на громыхающий конвейер с железными корзинками, на эти ленты, на то, как они над входом проходят, на то, как какая-нибудь корзинка выходит из колеи, всё останавливается, лезут туда разгребать пробку — и всё заново…» [5]. «Купить там было нечего, но людей завораживала сама прогулка по пустому залу, возможность СОБСТВЕННОРУЧНО положить «Завтрак туриста» в СВОЮ корзинку и пройти мимо электрической чудо-кассы…» [6].
В этой теме преобладают положительные высказывания о прошлом вместе с ностальгией и желанием на время вернуться назад: «блин, изобрели бы уже машину времени… с удовольствием бы смотался в то время…» [7], «какие фотки-то… красота, зеленая травка, старенькие «жигули» и «москвичи», пробок нет, солнце, воздух, вот бы туда на 1 денек))» [8]. Стоит отметить, что с переходом на более общий уровень, на уровень городского прошлого, число отрицательных воспоминаний заметно увеличилось, появились пространные описания личного опыта с негативным оттенком: «Как правило, стояли в надежде, что что-то «выбросят» в момент нахождения внутри…» [9], «а я помню, как в «Марии», чтобы толпа стекла не выдавливала во время давки при открытии магазина, к входу приделали такой железный туннель из решеток, как в зверинец. Очередь была, двери открывались — и начиналась давка, ломали руки, ноги об решетку, на это никто не обращал внимания. Я помню, пацаном пробирался перед открытием поближе к входу в толпу , когда двери открывались, меня заносило в магазин течением. Жуть, вспоминать неохота. НЕНАВИЖУ, коммунисты, сука, а водку как брали — так это в страшном сне не приснится, по головам ходили…» [10]. Но несмотря на разность оценок прошлого здесь, как и в выше рассматриваемых темах, не происходит споров, участники ограничиваются изложением своих воспоминаний.
Таким образм, этот подтип знания о групповом прошлом оказывается практически идентичным лично-семейному паттерну знания о прошлом. В этой же теме мы встречаем одну особенность, которая при дальнейшем рассмотрении станет более очевидной, — это сосредоточенность дискурса о местной истории на городских объектах, неважно, архитектурных или природных, важно, что они имеют вещественную, материальную природу. Отметим, что дискурс о личном прошлом также концентрировался на материальных объектах.
Обратимся к следующему типу дискурса о местном прошлом, который сосредотачивается на вопросах о месте прошлого в сегодняшней жизни города и края. Его отличительная черта — значительное влияние современности на оценку прошлого и его значение, кроме того, обсуждение порой целиком переходит на проблемы современности. Рассмотрим содержание и особенности этого дискурса на примере следующих тем: «Зарытое прошлое» [11], «А что есть исторический центр Екатеринбурга…» [12], «Химмаш XIX века — разрушение памятников старины» [13], «Планируется узаконить снос 54 старинных зданий…» [14]. Содержание этих тем посвящено вопросу сохранения и восстановления либо обновления исторического облика города.
Принципиальное отличие этого дискурса от предыдущего в том, что он строится вокруг спора. Обычно это вопрос о том, есть ли ценность в историческом облике города или старые здания стоит сносить, если они мешают развитию города. Для одних большую ценность составляет именно историчность этих объектов, их старина, аутентичность: «я люблю все это позапрошловековое разваливающееся старье, люблю, и все: вот стена старинной кладки… погладить хочется рукой» [15], «Но ведь есть в этом… допотопном… что-то такое… ретроприятное? Но от зеркальных зданий… уж слишком как-то… только холодом веет. Холодом рационализма и бездушия» [16], для этой группы людей сам факт того, что эти здания из далекого прошлого, важнее, чем их архитектурные достоинства: «Я считаю, что важна не архитектурная ценность этих домов (хотя она тоже на должном уровне), а то, что эти дома стояли еще во времена Наполеона и Александра I. И мы обязаны сохранить их как живых свидетелей истории» [17]. Эти участники говорят о прошлом в терминах родства: «Почем нынче продать Родину или убить мать» [18], «В них есть что-то живое, в отличие от всего новодела. В них живет душа города, которую убивают» [19], его сохранение — это дело ответственности перед своими предками: «…как наши предки, русские, сохраняли культуру» [20], сохранение памяти и облика городской среды они представляют как моральный долг: «Но так уж повелось на Руси, что мы свое прошлое помнить не очень любим, не хотим. Наследники манкуртов и сами — манкурты» [21]. История родного города здесь выступает, словно расширенное понимание своего семейного прошлого: «зачем люди хранят старые фото, вещи, предметы, связанные с прошлым, своим и своих близких? У города тоже есть СВОЯ ИСТОРИЯ, здания (красивые/некрасивые — субъективно) — это и есть прошлое и история города» [22].
Для других участников в этом прошлом нет ничего ценного т.к. оно не отвечает ни их эстетическим предпочтениям: «Если мы бы жили в Питере, то да, там архитектура, на которую приятно смотреть и не стыдно защищать, а у нас что — полуразрушенные здания, не поддающиеся ремонту» [23], «Зачем они нужны — эти уродливые развалюхи? Памятник старины должен бы иметь какую-никакую ценность художественную. Сама по себе старина никакой ценности не создает» [24], ни современным требованиям утилитарного характера: «меня задолбало отсутствие нормальных парковок и их количество, если точнее, отсутствие…» [25], «…прогресс не остановишь… нельзя, да и совершенно не нужно сохранять все старое… даже если это и не развалины… облик должен меняться…» [26]. Т.е. самоценности объекта, имеющего какую-то историческую глубину, для них не существует, объект ценен, если он отвечает эстетическим предпочтениям высказывающегося: «кому нах нужны эти 300 экземпляров конструктивизма?» [27].
Не только архитектурные, но и природные объекты становятся предметом дискуссии об историческом облике города. Тема «Зарытое прошлое» [28] посвящена вопросу восстановления речных объектов в их историческом виде. Здесь мы встречаем противостояние тех же групп: «Нельзя так относиться к природе. Представьте, что наши предки там стирались, купались, дети играли на бережках… Это достояние прошлого, а мы его под асфальт», «вы хотите жить с коммунальными удобствами, с доступным (не за 15 км) образованием, с высокооплачиваемой работой, с барами, кинотеатрами Так будьте любезны принимать и сопутствующую урбанизацию».
В этом дискурсе происходит усиление значения прошлого, оно приобретает важность не только для отдельного индивида, но для всего города, оно начинает характеризоваться с помощью прилагательного «исторический»: историческая ценность, историческое наследие, исторический вид, исторические достопримечательности, исторический облик, исторический центр, исторический сквер, историческое место, историческое название и т.д.
Хотя в этих темах довольно много сообщений, значительная их часть не относится к теме обсуждения, кроме того, в дискуссии активно участвует всего несколько человек, что говорит о слабом интересе форумчан к этим вопросам, о том же свидетельствует и малое количество оценок сообщений через систему «+/-».
Таким образом, с одной стороны, мы видим, как вмешательство современности в дискурс о прошлом изменяет его характер, внося противоречия и разность оценок, с другой, это прошлое приобретает общезначимый характер.
Последний из выделенных нами типов группового знания о прошлом можно охарактеризовать как краеведческое знание. Оно во многом близко к профессиональному историческому знанию — в его основе «исторические факты», которые репрезентируют знание о прошлом как точное и истинное, лишенное субъективности и оценочности, претендующее на научность.
Этот тип знания о прошлом можно обнаружить в темах: «Вопрос знатокам истории Екатеринбурга!» [29], «А мне непонятно (тоже про историю города)» [30], «История нашего края» [31], «Екамаг в 1920 году уже был!» [32]. Темы начинаются с любопытства автора, с его желания узнать что-то об истории города или поделиться малоизвестной информацией, фактами прошлого. В этих высказываниях нет личного аспекта или влияния современности — это что-то вроде эрудитского знания, в основе которого лежат факты: «Екатеринбург основан в 1723 году. Нижнетагильский на год раньше — 1722. Каменск-Уральский с Невьянском вообще в 1701-м» [33], «Речь идет, полагаю, об Ольховке, в XVIII веке весьма полноводной реке, плотина которой до сих пор сохранилась, правда, заросла бурьяном. На берегу этого залива располагались генеральские дачи… а плотина была одним из значимых архитектурных сооружений XVIII в.». Обсуждение, как правило, не получает широкого развития, тема состоит из высказываний с «фактами» прошлого и мнений по поводу этих фактов: «стальные скобы, связывающие между собой части статуи свободы в США, были сделаны на нашем ВИЗе» [34], — «что-нибудь на этом свете сделано не из уральской стали?» [35]. Иногда в этих темах используется текст и материалы из работ историков-краеведов [36], но большим вниманием пользуются материалы сайта www.1723.ru [37], который посвящен истории города и края — оттуда берутся фотографии старого города, описание улиц и домов, их история. По некоторым сообщениям можно судить, что на форуме есть свои «эксперты» по истории края: «Ща Доктор придет и растолкует» [38]; «сколько можно ждать дока АДСа!» [39] (имеется в виду пользователь DoctorADS: этот участник пишет книгу о прошлом Екатеринбурга [40]).
Важный элемент общения на веб-форуме — это фотографии. На примере темы «Екамаг в 1920 году уже был!» можно видеть, как фотографии делают ставшее уже историей прошлое более близким и интересным для участников: «сколько церквей было, красота» [41], «вот интересно, почему белогвардейцы всегда такие солидные на фото, а красноармейцы какие-то зачуханные все» [42], «вот время ведь было, никаких автослесарей, одни шорники, конюхи и кузнецы…» [43]. Вместе с фото появляется живое обсуждение, эмоции и споры, связанные с историей края: «Смотришь на фотки и думаешь: какой город был» [44], — «грязный и серый, мощеных дорог не было» [45], «Колчак в Екатеринбурге оставил о себе память в виде 25 тысяч казненных жителей и 200 тысяч подвергшихся порке» [46], — «ага, каждого третьего в городе, включая малолетних детей, казнили» [47]. В этой теме появляются споры именно о прошлом, о том, что было и чего не было «на самом деле». Хотя нужно отметить, что это обсуждение происходит в контексте центрального исторического нарратива.
В целом характеризуя этот тип знания, отметим его малую популярность, связанную с отдаленностью и даже абстрактностью того прошлого, которое обозначается уже словом «история». Этот тип прошлого сближает с другими концентрация на материальных объектах — это или история речки, или основание завода, или фотографии улиц и домов города. Удивительным образом из этой истории оказывается вытесненным «простой» человек: он не появляется ни на фотографиях, ни в обсуждениях, он остается в тени зданий и городских объектов.
Примечания
Комментарии