Александр Махов
Историческое знание в дискуссиях на веб-форуме
Повседневные паттерны знания об историческом прошлом никак не нейтральны. Они влияют на «энергию исторического знания» не менее активно, чем профессиональные. Но вряд ли кто-то мыслит противостояние «профессиональных» и «повседневных» объяснительных моделей в формате «кто кого». О претензиях и потенциале новых интерпретаторов истории — Александр Махов.
2 685 
© David Joyce
Знание о прошлом является важнейшим элементом повседневного мира: оно буквально растворено в ежедневной коммуникации и является ее постоянным и неотъемлемым элементом. Будучи частью определенной сферы человеческой жизни, это знание естественным образом имеет свои особые свойства и характеристики, которые мы попробуем продемонстрировать, приблизившись к пониманию того, что оно представляет собой в целом.
Материалом для исследования послужили дискуссии на екатеринбургском веб-форуме «E1.RU». Особенность форумных обсуждений состоит в том, что знание о прошлом здесь появляется в контексте самых разных сторон повседневности — от текущих новостей до межличностных отношений. Таким образом, на форуме содержится уникальная информация о повседневном историческом знании, которую нельзя получить практически ни из каких других источников, при этом она образуется без вмешательства исследователя, в ходе привычного общения участников.
Изучая обсуждения и высказывания участников форума о прошлом, нетрудно заметить, что они значительно различаются. В целом, их можно разделить на три группы: обсуждение «большой» истории (истории страны и мира), местной (истории города и края) и личного прошлого (воспоминания о своем и семейном прошлом). Здесь мы остановимся только на двух первых типах знания о прошлом, поскольку они кажутся наиболее интересными для сравнения.
Первыми на существование разных паттернов повседневного знания о прошлом указали американские историки Рой Розенцвейг и Дэвид Тэлен. В своем исследовании, основанном на телефонных интервью, они показали, что знание индивида о прошлом не однородно, а представлено несколькими типами или паттернами [1]. Изучая эти паттерны, авторы продемонстрировали, каким образом повседневное историческое знание укоренено в социальной жизни человека [2]. Опираясь на предложенную ими модель, мы последовательно рассмотрим типы знания о прошлом, которые были обнаружены в дискуссиях на веб-форуме «E1.RU», и попытаемся выявить их связь с социальным миром.
«Большая» история
Рассмотрим сначала национально-государственный паттерн знания о прошлом, поскольку он наиболее широко распространен на веб-форуме: такие темы появляются чаще и более популярны, чем обсуждения местной истории. Сюда же мы включили и дискуссии о всеобщей истории, поскольку своими характеристиками она мало отличается от национального прошлого, в то же время содержание высказываний на темы «большой истории» часто переходит от проблем мировой истории и политики к национальной и наоборот.
Общее содержание паттерна «большой истории» примерно соответствует расширенному варианту школьного курса истории, но наибольший интерес и активность посетителей вызывают вопросы, связанные с советским прошлым, — обсуждение различных событий из истории СССР (Великая Отечественная война, революция, перестройка) или советских руководителей (И.В. Сталин, В.И. Ленин, М.С. Горбачев) и их роли в развитии страны. События истории до ХХ века обсуждаются очень редко. Нетрудно заметить, что обсуждения обычно инициируются в связи с памятными датами, годовщинами важных исторических событий, днями рождений политических лидеров: «17 июля 1918 года…», «20 лет назад 17.03.1991…», «Холокост. День памяти», «Парад [вермахта и РККА в Бресте] состоялся 22 сентября 1939!..» [3] Другой популярный повод для дискуссии — премьера документального или художественного фильма, телепередача, выход в свет какой-то публикации, книги о прошлом. Однако темы могут возникать и вследствие непосредственного желания одного из посетителей обсудить вопросы прошлого, поделиться своими соображениями или информацией.
Участники форума наиболее активны в тех темах, где поднимаются вопросы, связанные с современной политической и информационной повесткой дня. Общение здесь принимает форму длинных споров и обмена репликами, в которых отражаются идеологические или мировоззренческие позиции форумчан. Обычно уже в первом сообщении прошлое оказывается связанным с настоящим: автор сопоставляет времена, предлагает оценить влияние прошлых событий на современность: «Он радел за нашу страну, за ее независимость. А теперь мы являемся сырьевым придатком» [4], «Интересно, а вот если бы в нашей бывшей стране не было бы революции, во что бы она превратилась?» [5] Нередко уже заголовки тем показывают, что в них происходит слияние обсуждения истории и современности: «История России 5:0 в пользу Запада», «Кризис образования в России, взгляд в прошлое», «Послание из прошлого нашим либералам», «ИСТОРИЯ И БУДНИ ОБЩЕЧЕЛОВЕКОВ!».
Независимо от того, связывается ли прошлое с настоящим в стартовом сообщении, обсуждение «большой» истории почти неизменно выводит участников на актуальные вопросы и проблемы: так, обзор минувших военных конфликтов с участием США трансформировался в обсуждение американцев и их образа жизни [6], темы о И.В. Сталине традиционно переходят в обсуждение событий позднесоветского периода, причин и следствий распада СССР, проблем современной России [7], темы о войнах прошлого неизменно приводят к обсуждению международных отношений, в частности противостояния России и Запада [8].
Связь с настоящим можно заметить даже в обсуждениях довольно отдаленных по времени событий, как, например, в теме о декабристах: «В 1905 году поп гапон еврей спровацировал кровавое воскресение… 1917 году евреи сотворили переворот в России и геноцид русского народа… может след еще с тех времен тянулся… герцин, которого разбудили чьих был?» [9], или о правлении Петра Первого: «Когда в европе было поголовное пьянство, у нас была только медовуха да квас […] все проблемы из европы понавезли и начали с Петра» [10]. Дискуссии о «большой» истории, не выводящие их участников на актуальные проблемы современности, тоже существуют (например, темы «Экскурсия в историю», «Вопрос пор диверсантов»), но их число незначительно и для них характерна сравнительно низкая активность.
С тем же постоянством, с каким обсуждение вопросов истории выводит посетителей форума на современность, оно приводит и к связыванию интерпретации и оценки прошлого с идеологической или мировоззренческой позицией участников. В результате прошлое становится местом столкновения идеологий, политических, религиозных взглядов, различных предпочтений пользователей форума: «Царь Николай был православный и руский… большевики были евреями, которые проводили геноцид русского народа… кто вам ближе…» [11], «Кулаки в большинстве действовали, как нынешние Цапки, они за бесценок скупали земли у других крестьян оставляя последних без средств к существованию» [12], «европейская культура — культура холодного расчета, снобизма и консерватизма. Это они жгли на кострах при инквизиции, травили в газовых камерах при гитлере» [13].
Советское или имперское прошлое (в зависимости от индивидуальных предпочтений) выступает как образец, демонстрация того, как должно быть, того, что правильно. Интерпретации прошлого служат для поддержания и утверждения своих политических и общественных идеалов: «Мы были бы самой сильной державой […] как известно немцы и австро-венгры забошляли денег, что бы вывести нас из первой мировой войны» [14], «Вот только погибших от работы при Сталине было во много раз меньше, чем при Царе-Дураке» [15], «ВОПРЕКИ козням “кучки ораторов” победили в ВОВ, полетели в космос, построили заводы» [16], «Эта же самая кучка (или уже другая?) повесила “железный занавес”, отрезав страну от мировой экономике и отбросив ее научное, техническое и экономическое развитие на полвека назад» [17], «Советский союз за короткий исторический промежуток времени сгнил и в итоге сдох, не выдержав конкуренции со свободным миром» [18], «После распада соцлагеря РФ в следствии этого и реформ 90-х тоже попала в разряд колоний под вопли о присоединении к “свободному миру”» [19].
Помимо исторических событий, в рамках паттерна национальной истории обсуждаются и источники этого знания — учебники, фильмы, телепередачи и т.д. Такие высказывания тоже связаны с идеологической позицией участников: «Сейчас ты вот тухлую книжонку дурачка Гайдара вытащил […] Впрочем, чего еще ждать от либерастов, кроме бесконечной тупости?» [20], «подобные фильмы/книги/статьи — составляющие идеологии самоуничижения и саморазрушения […] мы утрачиваем своих героев, подрастающему поколению не на кого равняться» [21].
Как видно из приведенных цитат, национальная история интерпретируется в соответствии с отстаиваемыми ценностями и идеалами, это прошлое не мыслится как нечто «другое», оно актуально для настоящего. События или персоны здесь превращаются в значимые символы, олицетворение достижений, побед, прогресса страны или наоборот — упадка и деградации. Участники борются за установление своих интерпретаций и оценок этих символов. Прошлое будто мыслится как возможная альтернатива для настоящего: сравнивая советский период с досоветским или с постсоветским, люди формулируют, каким они хотели бы видеть настоящее. Поэтому высказывания о прошлом носят такой безапелляционный характер: их авторы не сомневаются в правильности и справедливости своих слов, видимо, потому, что за ними стоит их мировоззрение и система ценностей.
Такой характер и природа паттерна «большой» истории порождает его особые эвристические свойства: дискуссия почти целиком строится вокруг подбора фактов и источников для обоснования своих оценок и опровержения оценок оппонентов. Аргументация участников споров оказывается полностью подчинена цели отстоять, доказать правильность своих интерпретаций определенных исторических событий, явлений, персонажей, носящих для участников символический характер. Рассмотрим, как это проявляется в дискуссии.
Источники, из которых черпают свои знания о национальной истории участники форума, самые различные — это и публицистика, и научно-популярная литература, и исторические документы, и телепередачи, и видеоролики с выступлениями политологов, журналистов, общественных деятелей, и многое другое. Используемые материалы, как правило, заимствуются из Интернета и уже содержат в себе определенную интерпретацию. Публицистика, к которой очень часто обращаются участники, становится для них одновременно источником фактов и нужных интерпретаций, она предоставляет «логичное» объяснение событий, выстраивает их в цельную картину, которая соответствует тому или иному мировоззрению. Текст, непротиворечиво объясняющий все факты, является своего рода самодостаточным свидетельством истинности утверждения, имя автора текста может вообще отсутствовать, как и ссылка на источник публикации, текст часто дается незакавыченным и идет словно от самого пользователя [22].
Однако чаще всего заимствуется не текст, а только некоторые «исторические факты», которые подбираются и выстраиваются в соответствии с тем дискурсом, которому следует участник (монархический, просоветский, либеральный и т.д.). Факты обычно приводятся без ссылки на источник, так, будто они являются общепринятыми и всем известными. Если же ссылка присутствует, то нередко она служит не для того, чтобы показать, откуда берутся эти факты или данные, а для того, чтобы подкрепить свою позицию авторитетным источником. Участники иногда умалчивают об обращении к Википедии или прессе, а публикуют ссылки прямо на монографию или архив [23]. Исторические документы иногда снабжаются различными одобрительными или уничижительными эпитетами, в зависимости от их соответствия позиции высказывающегося: «Этот человек русский дворянин, честно написавший о зверствах еврейской молодежи» [24], «По другой, более правдивой информации…» [25], «на основе хохляцких источников (сосредоточенных на фальсификации голодомора) вы решили…» [26], «перестаньте вы историю изучать по художественной литературе» [27]. Таким образом, здесь обращение к источникам служит не для проверки информации, а для оправдания и укрепления заранее заданной позиции.
Другой способ аргументации, функционирующий на веб-форуме, состоит в подчеркивании имени или статуса автора, на которого ссылается участник, для укрепления своей позиции в споре. Роль аргумента здесь выполняет не текст как что-то обосновывающая логическая конструкция, а известность автора (причем вне зависимости от рода его деятельности), будто бы наделяющая его доступом к истинному знанию: «“Мы без конца ругаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов?” (С) Сергей Довлатов» [28], «“Хрущев вступил в схватку с мертвым львом и вышел из нее побежденным”. У. Черчилль» [29], «Г. Боровик: сравнивать Сталина с Гитлером — преступление» [30], «Владимир Владимирович Маяковский сказал…» [31] и т.д. Апелляция к авторитетам происходит постоянно: так, в теме «Роль личности в истории» [32] при обсуждении И.В. Сталина участники сослались на писателей С.Д. Довлатова, Б. Шоу, А.И. Солженицына, В.Т. Шаламова, академика В.И. Вернадского, неназванных «западных экономистов» и сатирика М.Н. Задорнова.
В обсуждении большой истории важную роль играет обращение к личному опыту свидетелей и участников событий, для форумчан это один из наиболее достоверных источников. Нередко рассказы дедов, родственников или просто знакомых являются веским аргументом в дискуссии — примечательно, что личные или семейные воспоминания очень редко подвергаются сомнению, но в противовес обычно выдвигается другое личное воспоминание с противоположной оценкой событий: «Дедушка, когда в оккупации находился, рассказывал… Пришли ССовцы […] завели в ров евреев и сказали русским, чтобы закапывали… Те разумеется в отказку, […] выгнали из ямы евреев, дали им лопаты, а в яму загнали русских… Евреи плакали, но земельку лопатами кидали» [33], «Мой дед, еврей, ушел на фронт 24 июня 41-го. Был профессором, имел бронь, пришел на призывной пункт 23 июня» [34], «У моего деда друг сбежал из концлагеря и тут же отправился в советский лагерь на 10 лет. Но злобы ни на родину ни на Сталина не имел» [35].
Также и личные воспоминания участников в темах, относящихся к недавнему прошлому, становятся аргументом в пользу той или иной точки зрения: «Я в СССР ждал очереди на муниципальный садик для дочери 5 лет», «Показательно, что в СССР людям прививали не только попсу, а знакомили с широким спектром музыки», «Кстати, Вы не помните, что нужно было сделать, чтобы получить “подписку” на сборник Марка Твена?». Как видно, воспоминания здесь поставлены на службу определенной позиции.
Среди источников знания о национально-государственном прошлом практически отсутствуют академические историки: на них мало ссылаются, их тексты не заимствуются, а имена отсутствуют среди авторитетов, на которых опираются. Частично роль профессиональных историков замещают любители или журналисты, частично они вытеснены за ненадобностью, поскольку у участников существует представление о самоочевидности исторического факта и источника. Отношение форумчан к истории как науке выражается двояко: во-первых, в виде прямых суждений, а во-вторых, в форме практики обращения к элементам научного дискурса. Явно выраженная оценка академического исторического знания как научного и достоверного встречается нечасто, чаще артикулируется противоположная точка зрения: «вы в приличном обществе только не начните историю наукой называть» [36], «историю давать только как перечень фактов […] пока исторические труды содержат субъективные авторские модальности, “хорошо-плохо” […] история — псевдо(лже)наука» [37], «еще с самого рождения ребенка решил не забивать ей голову псевдоисторическими науками […] буду ознакамливать исключительно с фактами» [38]. На практике же обращение и заимствование из научного исторического дискурса происходит постоянно, цель этого — легитимация своей точки зрения, придание ей статуса объективной. Интересно, что именно «необъективность» становится самым распространенным упреком оппоненту: «Идеологии с пропагандой — выше крыши. А худо-бедно объективного изложения событий — кот наплакал» [39].
Обращение к академическому дискурсу происходит и через заимствование понятий, таких как «исторический факт», «исторический источник», «исторический документ» и т.д. Используя поиск по форуму, можно обнаружить тысячи случаев их применения, а фраза «это исторический факт» употребляется десятки и сотни раз, она словно придает высказыванию характер истинного. Кроме того, посетители нередко обращаются к различным социальным теориям и концепциям — от исторического материализма до политаризма Ю.И. Семенова и цивилизационных концепций: «Существуют единые законы развития очагов цивилизации — накопление в ядре, распространение ядра […] Египет и Рим и Греция полностью этой модели соответствуют» [40], «Совершенно нормально для политарных деспотий Востока “развиваться” циклически: период расцвета сменялся упадком» [41], «1 мировая война началась бы при любом правителе. это был геополитически предопределенный процесс того времени» [42].
Итак, как можно видеть, паттерн национальной истории состоит из самых разнообразных элементов, пронизанных общей целью — отстоять определенную позицию. Изучая дискуссии на форуме, можно довольно быстро убедиться, что не существует какой-то общей модели с определенным набором свойств — в высказываниях могут присутствовать как сциентистские доводы, так и риторические, и историософские; в качестве аргумента могут приводиться как слова сатирика, так и растиражированные копии документов, как известные афоризмы, так и ссылки на Википедию, как статистика, так и личный жизненный опыт. Используется все, что может быть представлено как аргумент, что может усилить позицию, вплоть до личности оппонента или национальности исторического персонажа. Один и тот же участник в одной и той же теме может в одном сообщении сослаться на публицистику или художественную литературу [43], а в другом — за это же раскритиковать своего оппонента [44]. Такой пестрый набор аргументов — от апелляции к моральным авторитетам до обращения к «научным фактам» — демонстрирует специфичность повседневного исторического знания. Отметим, что у участников есть понимание разной достоверности источников («надо самолично копаться в архивах или быть непосредственным участником» [45]), и в этой иерархии архивные документы и свидетельства очевидцев занимают главное место, а публицистика наделяется сомнительным статусом. Но это только то, что декларируется, на практике все происходит наоборот: аргументация оказывается подчиненной идеологическим и ценностным предпочтениям. На деле складность или «логичность» текста, его внешняя непротиворечивость и способность объяснить все события и факты в канве единой логики, обладает значительно большим аргументативным значением, чем следование «объективности», требование которой так часто декларируется. В сущности, такой «логичный» текст представляет собой набор деконтекстуализированных фактов, соединенных риторическими фигурами с целью отстаивания определенной мировоззренческой позиции.
В итоге, «большая» история оказывается не чем иным, как набором символических событий, явлений и персон, вокруг которых ведется борьба за установление оценок и интерпретаций, отражающих те или иные ценности и идеалы настоящего. Обсуждение большого прошлого вне его символического значения для настоящего почти не интересует форумчан.
Местное прошлое
Темы локальной истории чаще всего ограничены рамками второй половины ХХ века, что можно видеть уже из их названий: «последнее в союзе», «[ул.] К. Либкнехта в 73 году», «Фото из огонька и шпионская история», «Приближается Юбилей 4 октября 1988». Обычно в основе таких обсуждений лежат личные или семейные воспоминания посетителей, это можно видеть в самых разных темах, посвященных или годовщине взрыва на ж/д станции, или открытию метро, или легендам Свердловска: «Я 1 мая 91-го прокатился на метро с друзьями» [46], «проснулся от грохота взрыва, воплей придавленной стулом кошки, стекол в постели… а этот гриб в небе не забуду, наверное, никогда…» [47], «помню этот грибок из окна, хотя мне было всего 6. а еще помню очереди за халявными стеклами для народа…» [48], «студентка Пединститута […] расказывала следующее […]: в Свердловске выявленна “подпольная организация” молодых людей […] Они называли себя “панками”» [49], «было такое дело […] во всяких партийных ячейках об этом говорили […] Только недолго эти “панки” просуществовали» [50].
Важная особенность этого типа исторического знания состоит в том, что в центре внимания оказываются вещи, явления, отношения из повседневного городского быта. Хорошей иллюстрацией этого могут быть темы «купец в прошлом!..», «сносят школу на Челюскинцев», «[ул.] К. Либкнехта в 73 году» — общение в них сосредоточено на воспоминаниях о старом облике города, о потреблении и использовании в прошлом товаров или техники: «Купить там было нечего, но людей завораживала сама прогулка по пустому залу, возможность СОБСТВЕННОРУЧНО положить “Завтрак туриста”» [51], «Там все время пахло шоколадом. И с горки с другой стороны Либкнехта было классно кататься» [52], «кто хотел цветового контраста. […] отправлял на проявку в Москву… В Кольцово даже киоск был специальный» [53].
Другим значимым предметом обсуждения являются, наоборот, необычные события, люди, явления, запечатлевшиеся в памяти горожан. Посетители форума вспоминают то, что выбивалось из привычной повседневности, и чем более странным для них это было, тем активнее это вспоминается. Примером может быть тема «а кто нибудь помнит бэллу??» [54], начинающаяся с воспоминания о первом трансвестите Свердловска, который «в женском платье в 80ых по городу бегал» [55]. Далее участники переходят к другим «странным» жителям города: «Я помню Бога: мужик с длинными черными волосами в красном пончо. который босиком ходил по ул. Бебеля» [56], «голиздрин, в пруду насиловал карпа и в бочке сидел, феерический персонаж» [57], «был еще тип — в районе универа тусовался и раздавал девушкам какие-то грязные стишки» [58]. Еще в одной теме форумчане вспоминают подпольное молодежное движение и общественный резонанс, который оно вызвало: «Они называли себя “панками” […] Не понятно чем они занимались, отличительной чертой этой организации было то, что у всех ее членов были сбриты виски и использование нацисткой символики» [59].
Интересно, что эти воспоминания о «странном» на деле оказываются не столь отличными от воспоминаний о «привычном», потому что они тоже сосредоточены на бытовых аспектах: их необычность для посетителей проявляется именно в бытовом плане. Это хорошо видно на примере приведенного выше высказывания о Голиздрине — речь идет о перформансе уральского художника-авангардиста Александра Голиздрина, приуроченном ко дню Нептуна [60]. Интересно, что внимание участника здесь направлено исключительно на необычное, в бытовом смысле, поведение, а не на характер этого события, не на его художественную основу.
Обсуждение городского прошлого сосредотачивается на тех сторонах повседневности, которые связаны с материальными, вещественными объектами — это дома, улицы, заводы, магазины, метро, цирк, ипподром, пруд, речка, плотинка, а также транспорт, дороги, продукты питания, цены и прочее. Почти все приведенные цитаты свидетельствуют, что в центре обсуждения или отдельного воспоминания оказывается какой-то материальный объект из прошлого. Гораздо реже встречаются описания взаимоотношений между горожанами — на работе, во дворе, в школе, с друзьями, соседями и т.д.
Интересная деталь — в воспоминаниях форумчан почти полностью отсутствуют отдельные люди, за исключением уже упоминаемых «необычных» горожан или отдельных значимых общероссийских деятелей, связанных с историей города, таких как Екатерина I, Николай II, Я.М. Свердлов, Б.Н. Ельцин: тогдашний секретарь обкома КПСС Ельцин получил в народе прозвище «Волшебник изумрудного города» [61], «…вообще, город на крови стоит. у нас “белый” с “красным” террором лютовали, и николашку с семьей тогось» [62]. Также иногда упоминаются деятели искусства и культуры, связанные с городом: «Рядом жил писатель И.И. Ликстанов (Малышок), щас уже такую книжку не знает никто…» [63], «А на Посадской жила жена писателя Юрия Бондарева…» [64], «у Машины Времени в 1978 году был подпольный концерт в Свердловске» [65]. Примечательно, что ни общероссийские деятели, ни деятели культуры никогда не оказываются в центре внимания, а сливаются с общим фоном городской повседневности: они упоминаются эпизодически, случайно и не провоцируют какого-либо специального обсуждения. Мы почти не встречаем и упоминаний о городских властях разного уровня, оценок их деятельности или принятых ими решений. Городская администрация и партийная номенклатура, политика и официальный дискурс оказываются исключенными из памяти екатеринбуржцев.
Представленный здесь обзор обсуждений локальной истории свидетельствует, что это знание не связано с идеологией, мировоззрением или политическими пристрастиями горожан. Обсуждение положительных и отрицательных сторон имперского, советского или постсоветского опыта здесь не происходит. Следствием этого является характер общения, устанавливающийся в этих темах: разные мнения здесь не приводят к спорам, посетители ограничиваются изложением своих воспоминаний, переживаний, опыта и дополнением или уточнением высказываний других. Это знание — довольно однородное с точки зрения оценки прошлого: здесь преобладают положительные высказывания и ностальгия. Кажется, что и для самих посетителей такое общение не совсем привычно, один из них отмечает: «как-будто во дворе все сидят, вспоминают… по-доброму так […] 800 с лишним постов ни одной ругани… здОрово…» [66].
Несвязанность знания о локальном прошлом с идеологией порождает его особые отношения с современностью: они не противопоставляются, как в национальной истории, а сопоставляются, сравниваются. Прошлое города интересует посетителей как нечто другое, то, чего сейчас уже нет; неслучайно многие темы начинаются с фотографий, запечатлевших прежний облик города — его улицы, дома, планировку [67], — а обсуждение происходит в русле сравнения и описания старых и новых видов Екатеринбурга, городских практик и норм: «Сто лет почти прошло, а можно по тем фотографиям понять где был сделан снимок, церкви, усадьбы, потому как сейчас можно туда же прийти» [68], «видимо все дома, которые на левой части, вообще снесены напрочь» [69], «между этими домами стоял древний деревянный дом […] там жила моя тетя» [70], «заметьте ни одной машины во дворах» [71]. Тут не возникает вопроса о том, прошлое хуже или лучше настоящего, оно не служит ни идеалом, к которому нужно стремиться, ни травмой, от которой нужно излечиться, — оно существует вне этих дискурсов.
Другим следствием неактуализированного и неидеологизированного характера знания о местном прошлом является исчезновение проблемы достоверности и точности этого знания: относительно него у участников всегда устанавливается консенсус, факты городского прошлого поверяются совместными воспоминаниями, в ходе этого происходит корректировка частных представлений и достижение согласия.
Однако знание о городском прошлом не ограничивается только воспоминаниями — форумчане обращаются и к темам, находящимся за пределами их памяти: посетители начинают интересоваться, что было в их городе до них самих. Тогда от своей памяти они переходят к воспоминаниям родителей, бабушек и дедушек, а затем к знанию из книг и справочников, все больше углубляясь в прошлое, переходя от 70–80-х к 20–30-м годам и событиям начала ХХ века: «Вот надо же, про Васину горку упомянули, теперь до Митькиной горки очередь дошла. Мало кто знает, что в Екатеринбурге есть район, который проектировали почти 100 лет назад по образцу главной площади Парижа — Шарля де Голля […] с. Скоробов» [72]. Заинтересовавшись более отдаленным прошлым, посетители форума обращаются к историческим документам, литературе, материалам по истории города: «Дружище, дак ссылку-то дай… мне про УРАЛМАШ интересно, отец связан был по работе с дореволюционными документами, и много чего рассказывал» [73], «“Тайны Уральских подземелий” Всеволод Слукин. Книга была такая, там и про Дворец Пионеров, и про усадьбу Рязановых на Куйбышева с воспоминаниями очевидцев есть материалы» [74]. Форумчане берут карты, фотографии, архивные видеозаписи и изучают свой город, каким он был раньше, выясняют, что в нем изменилось за полстолетия. Они часто обращаются к материалам историко-краеведческого сайта www.1723.ru, которые становятся предметом активного обсуждения и неподдельного интереса: если воспользоваться внутрифорумным поиском, то можно увидеть сотни обращений к этому ресурсу. В то же время местные музеи оказываются невостребованными: к ним не обращаются как к источникам знания о городском прошлом, они практически не существуют для горожан. Это удивительно, поскольку именно музеи, являясь средоточием материальной культуры прошлого, должны бы были больше всего привлекать людей. Несмотря на то что к краеведческой литературе прибегают нечасто, оценка исторического труда и работы историка в рамках этого паттерна знания однозначна: он считается наибольшим авторитетом в вопросах местного прошлого.
Таким образом, паттерн знания о местном прошлом представляет собой совершенно иной тип знания, не имеющий почти ничего общего с «большой» историей, существующий скорее параллельно ей и коренящийся в других пластах повседневности. Главным элементом здесь выступают отношения и объекты, окружающие горожан в их повседневной жизни. Именно они становятся основной составляющей воспоминаний, именно они интересуют участников больше всего.
Заключение
Результаты нашего исследования повседневного исторического знания демонстрируют, что оно является очень разнородным и многосоставным, включающим в себя самые неожиданные элементы. Мы рассмотрели здесь два паттерна этого знания — национальной и локальной истории. Оба они принадлежат одним и тем же посетителям одного и того же форума, но удивительно, насколько они не похожи. Ни по содержанию, ни по характеру обсуждения, ни по эвристическим особенностям эти «истории» не имеют между собой почти ничего общего. Так, обсуждение национального прошлого фокусируется на нескольких символических событиях «большой» истории и демонстрирует активность участников в попытках отстоять свои интерпретации. Эти дискуссии непременно выводят форумчан на вопросы современной российской общественно-политической жизни, практически любая такая тема принимает форму длинных споров и обмена репликами, в которых отражаются идеологические или мировоззренческие позиции участников. В итоге обсуждение перерастает в идеологическое противостояние, прошлое становится «полем битвы» за настоящее, на котором словно решается будущее страны. История здесь становится элементом того или иного политического дискурса или идеологии.
Другой паттерн знания, о местном прошлом, не имеет ничего общего с национальной историей: в его основе лежат личные воспоминания людей о прошлом города, они сосредоточены на повседневных отношениях и материальных объектах, которые окружали горожан в прежние годы. Это знание носит согласованный характер, участники не спорят, а вместе строят общую картину прошлого своего города. Оценок здесь почти нет, кроме общей ностальгической окраски воспоминаний. Это прошлое мыслится именно как минувшее, а не как актуальное или возможное для «сейчас», оно интересно как опыт прошлого, опыт хотя и близкого, но все же другого времени и другого общества.
Таким образом, знание о «большой» истории, которое, в первую очередь, и представляется историческим, на деле оказывается его выхолощенной формой, лишенной исторического содержания, поскольку оно инициируется не интересом к прошлому как к чему-то другому, к тому, «что было раньше», а борьбой за распространение различных идеологий посредством конъюнктурной интерпретации и оценки исторических событий. Параллельно этому существует и другое знание о прошлом, укорененное в повседневной жизни и личном опыте людей. Оно, на первый взгляд, имеет малое отношение к тому, что обычно понимают под историей, но, концентрируясь на «малозначительных» вещах и явлениях, оно порождает интерес к ушедшему времени как к чему-то «другому» — другому миру, непохожему на сегодняшний, миру, на который интересно смотреть и сравнивать с современным, но который не является актуальной альтернативой настоящему.
Примечания
Комментарии