Бунт историков тринадцатого года

Вот и историки собрались пойти по скользкой дорожке Российской академии наук. Та, как известно, затеяла фронду против реформы, но реформа все равно произошла, академики отступили на заранее неподготовленные позиции. С российскими историками, очевидно, приключится то же самое. Бурные дебаты по поводу единого учебника истории (концепцию которого, кстати, верноподданнически подготовила «восставшая» академия) кончатся тем, что единый учебник все равно продавят. 30 октября все решится. Осталось только понять, насколько это страшно.

Хотя, если честно, нам, стреляным воробьям, пережившим и советский коммунизм, и перестройку, и собирание земель В.В. Путиным, совсем не страшно. Не потому, что мы в чем-либо приветствуем единообразие мысли, а потому, что мы и так всю сознательную жизнь прожили не только с единым учебником истории, но и, в общем, с единой историей как таковой. И даже не свихнулись.

Просто тогда наша «единая история» называлась эвфемистически. Сначала как «История ВКП(б)», потом — как «История КПСС». И, кстати, передо мной лежит еще более ранний, «доисторический» учебник — «Всеобщая история для городских училищъ» аж 1913 года. Так и он тоже был достаточно «един» для своего времени!

Просто тогда это было историей королей и их прогрессивных побед над феодализмом. Написанный директором С.-Петербургской 12-й гимназии К.А. Ивановым, он, в частности, сообщает, что «кроме непосредственной борьбы съ феодалами, короли воспользовались еще одним средствомъ, которое должно было содействовать ослабленiю феодализма и усилению ихъ собственной власти и государственного единства. Они пошли навстречу нуждамъ городского населенiя, чтобы привлечь на свою сторону».

Разве не хотелось тогда воскликнуть в духе «Единой России»: «Какие они хорошие, цари! А феодалы-сепаратисты, значит, бяки!» К.А. Иванову, наверно, и в голову прийти не могло, что всего лишь через год начнется сокрушительная мировая война, а через пяток лет и его любимые цари-короли начнут отправляться на свалку. Что касается школьников, то они с точно таким же пафосом будут заучивать фамилии Ленин и Троцкий. Но самое забавное, что и это пройдет, как некогда было предсказано древнему царю Соломону.

Однако наша проблема даже уже не в извечной известной релятивности исторического факта, цензурируемого победившими партиями. Любая победившая партия — будь то феодалы, короли или политики эпохи второго российского президента — естественно, задумывается о своей версии исторического прошлого, которое, по всегдашнему их представлению, замирает как раз в момент «стабилизации» власти и больше уже никогда не будет в состоянии куда-либо идти или предложить новые формы или новые идеи. «Чему еще меняться в этом отточенном кристалле, вышедшем из рук небесного ювелира? — справедливо вопрошал доктор Будах из романа братьев Стругацких “Трудно быть богом”. — Мы не знаем законов совершенства, но совершенство рано или поздно достигается».

Если совершенство 13-го года было воплощено в династии Романовых, то в пост-ельцинской России «совершенство» наступило вместе с Путиным Владимиром Владимировичем. И в каком-то смысле его политический заказ историкам и гуманен, и рационален, и оправдан по-своему.

Ведь универсализация — тренд нашего времени. «Единое окно», «Единый налог», «Единый учебник»… Несомненно, что инструментально легче сдавать «единый экзамен», поскольку в тестировании всегда удобней учитывать ответы «да», «нет». «Сложно», «неправильно», или «не согласен» затрудняют взаимопонимание и, как правило, бракуются проверяющими. Что верно не только для частного случая экзамена в институт, но и в последующей карьере молодого человека. Или… в избирательном бюллетене, если речь заходит о воплощении этой «однозначности» непосредственно в политической практике.

На днях мне по телефону вообще позвонил… робот и стал вежливо допытываться, согласен ли я, его нынешний собеседник, поучаствовать в соцопросе. При этом машина оказалась запрограммирована лишь на распознавание звуков «да»-«нет», поэтому диалог у нас никак не мог получиться. Как не могло получиться выяснить у машины, о чем будет тот опрос. Социологи-человеки, видимо, нервно курили в сторонке. А поставленный в тупик интеллигентской рефлексией несчастный робот все время повторял металлическим голосом: «Я не понимаю ваш ответ, скажите, “да” или “нет”». Я отключился. Но в этом, конечно, была не только какая-то обреченность — становилось очевидно, в каком направлении вообще движется наша цивилизация. Мечта Путина о единой стране, едином народе и единых исторических скрепах логично вытекает из двоичной системы обработки информации и навязанной ему пиаром роли государствообразующего национального лидера, ответственного за все на свете.

В этой придуманной им стране уже нет татаро-монгольского ига, поскольку Татария — важнейший экономически развитый ее регион, а сами татары очень напрягаются от жестких трактовок. Чего президент никак не может не учитывать! Присоединение Сибири происходит мирно под бурную радость местного населения. Но это только для того, чтобы оно не додумалось до лозунга «Хватит кормить Москву!». Иван Грозный больше не убивает своего сына, потому что русская власть никак не может быть властью-маньяком, убивающим детей, да и взрывающим дома тоже.

Вскоре все это решится ко всеобщему удовольствию. Фронда отдельных историков наверняка будет подавлена. Издатель получит неслабый контракт, чтобы «единая история» вошла в каждый дом, а придуманный мир воссияет.

Беда лишь в одном, что воссияет он только на бумаге. А за окном этот мир останется прежним. «Ослепительно снежным и сомнительно нежным». Непредсказуемым, сложным, опасным, многообещающим, с непохороненным Лениным, с неосужденным Сталиным, с «Пусси Райот» и Болотной площадью и проблемой преемника.

Как и сто лет назад, за тринадцатым годом последует четырнадцатый…

(Послесловие к круглому столу в Научно-информационном и просветительском центре «Мемориал»: «Историко-культурный стандарт: концепция, отражение освободительного движения и революций, проблемы и парадоксы “общественного обсуждения” и вопросы к авторам».)