Славой Жижек: «Большинство идиотов, которых я знаю, — ученые мужи»

Люк Мэсси беседует с культурологом и генератором идей об Обаме, глупости и его любимой квази-фашистской группе, играющей индустриальный металл, — “Rammstein”.

Славой Жижек переполнен мыслями. Каждая идея выплескивается из противоречивого словенского философа и культуролога потоками слов. Он похож на наполненный водой воздушный шарик, проколотый в стольких местах, что его содержимое извергается во всех направлениях.

В результате попытки интервьюера задать направление этому потоку оказываются радостно-бесполезной затеей. Пожалуй, еще в большей степени это относится к самому Жижеку.

Мы встретились в комнате с одной стеклянной стеной — подходящем месте для разговора о свободе, идеологии, слежке и антиутопиях 80-х в кинематографе. Помещение для беседы о премьере нового фильма Жижека «Киногид извращенца: идеология» (Pervert’s Guide to Ideology) предоставила нам студия Picturehouse.

Славой начинает говорить прежде, чем я успеваю задать свой первый вопрос: он уверяет меня о том, что я лучше некоторых прочих журналистов, которых он встречал. Тот факт, что я едва ли произнес хоть одно слово, кажется, его не смущает. «Знаете, я до такой степени ненавижу все это. Когда я был в Корее, я дал пару интервью, и они спросили меня: “Как вы считаете, что нам, в Корее, следует делать? Какова наша ситуация?” Да идите вы! Что я знаю?! Что вы знаете? Это сумасшедшая идея…»

Манера Жижека вести себя — оголтело энергичная. Его ответы полны черного юмора и сочных ругательств, что завоевало ему прозвище «Элвис культурологии», хотя мне-то кажется, что прозвище вроде «Ричарда Прайора радикальной философии» подошло бы ему куда больше.

Я говорю ему, что еще не видел фильм, но собираюсь на премьеру в The Ritzy в Брикстоне, где он планирует провести пресс-конференцию. И тут он ошеломляет признанием: он тоже его еще не видел. У меня в голове мелькает мысль: а что мы оба здесь делаем? Два человека в комнате обсуждают фильм, который ни один из них не видел.

«Я серьезно, — говорит он. — Люди считают, что это моя экстравагантная постмодернистская шутка. Нет, просто со всеми моими нервными тиками и так далее я ненавижу смотреть на себя на экране. Я просто не могу».

В попытке вернуться к теме разговора, я шучу: «Ну, надеюсь, вы хотя бы знаете, о чем вы там говорили».

Еще один тупик: «Нет, не знаю, потому что многие вещи не были использованы, я просто импровизировал. Я правда не знаю». Я начинаю думать о том, что это будут бесконечные полчаса.

«Я имею в виду, что я просто болтал, импровизировал. А Софи [режиссер Софи Файнс] — я сейчас дразню ее — она была похожа на Лени Рифеншталь. Знаете, после того как Лени Рифеншталь отсняла “Олимпию”, у нее оказалось около 200 часов отснятого материала, и она провела целый год, просто просматривая и отбирая его. Поэтому Софи была нашей левацкой Лени Рифеншталь».

К счастью, я знаю, что Славой в своем «Киногиде извращенца: Идеология» упоминает фильм «Бразилия» Терри Гиллиама. Это один из моих любимых фильмов, и я с радостью ухватываюсь за возможность. Это связующее звено.

«Боже мой, это лучший британский фильм всех времен. Он, действительно, заглядывая далеко вперед, показывает, насколько новый авторитаризм будет полон шуток и иронии: это будет не возвышенный фашизм или что-то еще, понимаете? Здесь так много тонких шуток, например, — я приводил этот пример, по меньшей мере, раз десять, это замечательно! Помните, они идут в ресторан, вы видите фотографию еды, а затем [достается] какое-то дерьмо, и вы смотрите уже на него».

Жижек корчит такую физиономию, которую я никогда бы не ожидал увидеть у философа. Это нечто среднее между лицом человека, которого вот-вот вырвет, и перекошенной гримасой человека, которого только что хватил удар. «Это достойно Нобелевской премии», — говорит он. Еще один момент в той сцене, когда в ресторане взрывается бомба террористов и сразу же натягивается экран, чтобы те, кто не пострадал, не утратили удовольствие от ужина, — это «действительно работа гения».

Как откровенный сторонник важности теории Жижек ранее говорил, что хотя он согласен с концепцией «гуманизма», он считает, что «99% людей — идиоты». Я спрашиваю его, не является ли «Киногид извращенца. Идеология» некой попыткой донести теорию до «идиотов»?

«Да, но кто идиоты? Я не имел в виду так называемых бедных, необразованных, обычных людей. Если хотите, большинство идиотов, которых я знаю, — ученые мужи. Именно поэтому у меня нет ни малейшего интереса слишком много общаться с учеными».

Я высказываю предположение, что 99% людей, вероятно, включают в себя и тех и других. Жижек сохраняет невозмутимость и продолжает: «Я как публичный интеллектуал на самом деле чувствую глупую ответственность за это, но потом я, вполне искренне, задаю себе вопрос: “А что я могу сделать?” Было бы нечестно утверждать, что я могу дать ответы. Как я всегда повторяю: все, что мы, философы, можем сделать, — просто подкорректировать вопросы».

Итак, какие же вопросы Жижек пытается подкорректировать? Во-первых, то, как мы понимаем идеологию. Это не какой-то «большой социальный, политический проект», который «умер в 1990-е» вместе с падением СССР: идеология, по мнению Жижека, «все еще здравствует и процветает — не как большая система, а в своей самой очевидной, нормальной, повседневной форме».

«То, как с нами, обычными людьми, разговаривают власть предержащие, как бы мы их ни называли, — это уже не призывы “пожертвуй своей жизнью” ради Британской империи, социализма или чего угодно. Уже нет. По правде говоря, это некая либеральная ерунда. Общество говорит нам: будьте верны себе, самобытны, развивайте свой потенциал, будьте добры к другим. Я иронично называю это слегка просвещенным буддистским гедонизмом».

По мнению Жижека, разногласия вокруг реформы здравоохранения Обамы в США и спровоцированный республиканцами правительственный кризис символизируют, что Обама коснулся «нерва того, что фальшиво в повседневной американской идеологии свободы».

«Американцы не хотят признавать, что между государственным регулированием и свободой не просто нет противоречия, но, наоборот, для того чтобы мы были по-настоящему свободными в наших общественных взаимодействиях, должна функционировать максимально тщательно разработанная система здравоохранения, права, институтов, моральных правил и так далее».

«Идеология сегодня, — говорит Жижек, — это несвобода, которую вы искренне воспринимаете как свободу». Именно поэтому, заявляет он, многие американцы считают универсальную систему здравоохранения ограничением своей свободы выбора доктора. «Черт, я чувствую себя намного более свободным, если мне просто не нужно думать об этом. Это как с электричеством: я счастлив отказаться от свободы выбора своего поставщика воды или электроэнергии. Вы можете себе представить, что бы было, если бы мы должны были все это выбирать?»

Я решил все же заставить Жижека повыбирать.

Фуко или Хомский? «Ммм, вы знаете классический ответ на вопрос “Чай или кофе”? — “Да, пожалуйста”. “Фуко или Хомский?” “Нет, спасибо”», — говорит он со смешком.

Иосиф Сталин или Джо Страммер? «А здесь разве есть выбор?!» — смеется Жижек. Как самопровозглашенный сталинист я отвечу, что это он должен мне сказать.

«Нет-нет-нет. Скажу по-другому. Я бы хотел ответить “Сталин”, потому что именно этого все ожидали бы от меня, но… Он был кошмаром».

О группе The Clash: «Мне импонирует их деятельность… Они были политизированы. Поэтому мне в них нравится все… кроме их музыки».

«На самом деле, к сожалению, должен сказать вам, что я консерватор поколения 68-го года. В глубине души я считаю, что все по-настоящему интересное в поп- и рок-музыке случилось между 1965 и 1975 годами. Простите!» Единственная современная группа, которую он уважает, — возможно, вас это удивит — это немецкая группа Rammstein, играющая индустриальный металл.

«Они играют очень тяжелую музыку, и, мне кажется, они очень прогрессивны. Совершенно неправильно воспринимать их почти как протофашистскую группу. Боже мой, да они откровенно поддерживали Die Linke, левых! Знаете, мне нравится в них этот подрывной элемент. Он доставляет мне удовольствие. Психологически я фашист. Об этом знает кто-нибудь? Нет? Кто написал об этом — Daily Telegraph? Кто тот тупица, кто назвал меня левым фашистом? Алан Джонсон или кто? Я хочу сказать, я считаю, что мы должны преодолеть все это — авторитарные жесты, единство, лидеров, жертв — плевать на все это! Почему бы и нет? Нет? Поэтому Rammstein — это мои ребята».

Никогда и представить себе не мог, что именно эти слова завершат нашу беседу.

Источник: NewStatesman