Второй Майдан как прямое действие

— Как можно определить тот «тип человека», который вышел на Майдан? Кто этот человек, каковы его убеждения, установки, ценности, предпочтения?

— На Майдан вышли практически все, даже те, кто еще несколько дней назад колебался или не собирался туда. Удивительна способность украинской власти так консолидировать людей, вначале оскорбив их не только неподписанием соглашения с ЕС, но и тем, КАК это было сделано, позорным торгом и политическим наперсточничеством. Взорвал ситуацию ночной зверский разгон Майдана. Люди самые разные, очень много молодежи. К сожалению, уровень неотрефлексированной ксенофобии тоже достаточно высок. Но в целом, пока во всяком случае, это саморегулирующаяся система.

— Можно ли сказать, что у участников Майдана только политические требования? Или это требования также этические, эстетические, мировоззренческие? Где граница между европейской политикой и образом Европы как образом демократии?

— С самого начала требования митингующих подчеркнуто сводились к подписанию соглашения с ЕС. После разгона требования стали гораздо более радикальными: наказание виновных в пролитии крови на Майдане, отставки правительства и президента. Образ Европы для большинства украинцев является образом надежды на будущее. Нас впервые куда-то пригласили как равных, во всяком случае с надеждой на равенство. Лозунг «УкраЇна — це Європа!» — один из самых популярных на Майдане.

— Янукович всячески пытается доказать, что он тоже европейски ориентированный политик. Кто ему верит, кто — нет и почему?

— Януковичу не верит никто из тех, кого я знаю. В конце концов практически все понимают, что он носитель психологии «урки», «пахана», человека, которого волнуют только собственные интересы и интересы его «семьи».

— Восточная часть Украины часто рассматривается как Россия внутри Украины, как та часть, которая принципиально не может быть вовлечена в эту новую политику, начинающуюся на Майдане. Но есть ли какие-то точки соприкосновения между Майданом и жизнью в восточных областях Украины?

— Я очень надеюсь, что людям, живущим на Востоке Украины, хватит здравого смысла выступить против своих грабителей и угнетателей.

— Можно ли говорить о рождении прямой демократии на Майдане? Или речь идет о контроле общественности над политическими процессами?

— Сложно сказать. Это уже второй Майдан, в том числе в моей жизни. Там действительно есть элементы прямой демократии, когда люди самоорганизуются, налаживают снабжение, охрану порядка и т.д. Люди стараются унять особо рьяных провокаторов, подавляющее большинство надеется на мирный исход. Очень трудно контролировать политические процессы огромной массе людей. Это должны делать люди — политики, депутаты и т.д., которым общественность делегировала такие полномочия.

— Почему лидеры украинской оппозиции: Кличко, Яценюк и другие — не делают достаточного числа заявлений, которые бы транслировали мировые СМИ?

— Есть ощущение, что они идут вслед за событиями, колеблются и т.д., хотят удержать события в рамках закона и сами не очень представляют, куда эти события могут завести.

— Какая форма демократии в наибольшей степени приемлема для участников Майдана? Президентская, парламентская, либеральная, местная?

— Думаю, парламентская, хотя есть варианты.

— Какое искусство, кроме показанных в новостях «Фемен», представлено на Майдане?

— На Майдане очень много проявлений народного творчества, плакатов, песенного творчества и т.д. «Профессиональные» художники — и я в их числе — предпочли прямое действие: выйти на Майдан в качестве граждан Украины.

Беседовали Ирина Чечель и Александр Марков