Охрана частной жизни и согласие на публичность

Гражданская деятельность, нацеленная на обеспечение неприкосновенности частной жизни, — это проявление ностальгии. Мы, несомненно, распрощались с аналоговым миром, а цифровой мир развивается в таком темпе, который делает невозможным проектирование закона, защищающего нас. Нам остается только изучать те потенциальные опасности, которые технологические изменения могут повлечь за собой.

Чтобы как следует составить представление о проблеме приватности наших данных в Сети, достаточно вспомнить громкую историю, случившуюся в США около двух лет назад, когда сеть магазинов Target отправила шестнадцатилетней девушке материалы, рекламирующие продукцию для беременных. К несчастью, посылку получил ее отец. Взволновавшись, он начал допытываться, как так вышло, что магазин отправляет его несовершеннолетней дочери такое предложение. Магазин извинился, но выяснилось, что девушка действительно ждет ребенка. Эта ситуация иллюстрирует эффект существования системы, которая собирает и анализирует данные потребителя на основе его кредитной карты, смартфона и социальных сетей. Система дает каждому клиенту идентификационный номер, после чего сопоставляет данные, чтобы оценить, к примеру, то, что данная женщина беременна, а точнее, находится на втором триместре. Ведь из исследований поведения потребителей следует то, что женщины делают больше всего покупок именно в этот период. С точки зрения магазина, главной целью было завладеть вниманием женщины как можно скорей, до других рекламодателей. Почему? Из исследований мы видим, что женщина, знающая о своей беременности, меняет свои потребительские привычки.

Итак, за процессом покупок можно следить. Так, как и за целым пластом big data, то есть информации, которую мы — зачастую неосознанно — оставляем в разных местах и на разных уровнях Сети. Один из элементов информации — это наше лицо. Я воспользуюсь примером проекта одной программы, с помощью которой можно было виртуально зарегистрироваться в разных общественных местах. Когда клиент заходил, например, в кафе, то система использовала городские и промышленные камеры, чтобы его идентифицировать — определить его предпочтения, время, когда он в последний раз был в этом кафе, а затем решить, предложить ли ему скидку.

Естественно, что мы затрагиваем тему приватности в Сети. По моему мнению, приватность и ее защита — это исключительно наш выбор. Ни у кого нет права принимать решение за пользователя. Результатом этой идеи является то, что теперь стало обязательным информировать посетителей сайта об использовании cookies — элементов сайта, которые запоминают информацию о пользователе. Хотя всплывающие окна с информацией могут показаться пользователю назойливыми, но законы, по которым они обязаны показываться на сайтах, были введены для его же блага. Ведь каждый должен отдавать себе отчет в том, что за ним следят, что кто-то собирает о нем информацию. После того как было принято это правило, было проведено исследование, согласно которому 70% поляков считают информацию о cookies раздражающей и полагают, что она не приносит никакой пользы.

В равной мере важно понимание сути приватности в социальных сетях. Я понимаю, что взрослый человек сам выкладывает определенную информацию о себе и по собственной воле создает свой профиль в Сети. Но больше всего меня поражает, сколько там можно найти информации о детях. Я понимаю, что родители публикуют информацию о своих детях из лучших побуждений, поскольку хотят похвастаться тем, что дорого их сердцу. Фонд «Ничьи дети», чтобы объяснить последствия таких действий, проводит в Варшаве кампанию, в которой использует фотографии детей, изначально размещенные на «Фейсбуке». Участники кампании распечатывают фотографии и засовывают их за «дворники» автомобилей, туда, где обычно водители находят фотографии проституток.

Я читала об исследованиях (не знаю, насколько они заслуживают доверия), доказавших, что 80% двухлетних детей уже появлялись на просторах Интернета, то есть кто-то разместил там их фотографию, имя и фамилию или какую-то другую информацию. Почему таких ситуаций не должно быть? Во-первых, потому, что дети не давали согласия на то, чтобы кто-то использовал их фотографии. Родители не всегда отдают себе отчет в том, что ребенок является отдельной личностью, и если не сейчас, то довольно скоро он захочет сам принимать решения. А то, что однажды оказалось в Сети, уже никогда оттуда не исчезнет. Думают ли родители о том, что произойдет через 20 лет, когда этот сладкий пупс пойдет на свое первое собеседование, а кто-то найдет эту фотографию и каким-то образом воспользуется ей ему во вред? Уже сегодня хедхантеры и эйчары проверяют кандидата, используя информацию о нем, которую можно найти в Интернете.

Конечно, продолжается обсуждение «права на забвение». На данный момент было предложено не менее тысячи поправок к этому проекту. Это показывает, что закон не может угнаться за действительностью. Первые варианты закона о «праве на забвение» предполагали, что каждый из нас будет иметь право удалять свои данные из социальных сетей, то есть сможет требовать этого от этих сервисов. Сейчас, даже когда мы удаляем аккаунт, наши данные там остаются. Скоро, возможно, у нас будет право требовать, чтобы их стерли. Проблема состоит в том, что даже если администратор удалит эти данные, то мы все равно не можем быть уверены, что кто-то до этого не скачал их на свой компьютер и не распространил по какому-то другому каналу.

Незадолго до моего выступления во время Европейского форума новых идей – 2013 во время другого блока обсуждений было высказано странное мнение, которое я прочитала в «Твиттере», что не может быть такого, чтобы люди, отвечающие за новые технологии, правили миром и решали, как он будет выглядеть. Сначала должны быть обговорены все принципы, и лишь затем новые технологии должны к ним приспособиться. Сам факт возникновения такой идеи меня чрезвычайно беспокоит, так как он показывает, что мы не понимаем самой сути этого дела. Мы все прекрасно знаем закон Мура, согласно которому каждые полтора года технология удваивает свои возможности, и мы не в силах даже представить себе подобные изменения. Закон никогда не сможет опередить такой темп развития.

Иногда инициативы снизу выдвигают люди, которые хотят что-то изменить, которые не соглашаются на последствия введения новых технологий и связанные с этим этические проблемы. Я не верю в гражданское общество, но верю, что существуют отдельные личности, граждане 2.0, которым не все равно, которые наблюдают за происходящим и выступают с гражданскими инициативами. Это, среди прочих, Адам Харви (см. ahprojects.com/about) и близкая ему группа активистов. Они создают совместные проекты, посвященные проблемам негласного наблюдения. Сам Харви — художник, но своими проектами он также обращает внимание на проблему конца неприкосновенности частной жизни. Он создал одежду, которая защищает от наблюдения с помощью беспилотников. Также он сконструировал сумку, которая в случае, когда кто-то пытается вас сфотографировать, приводит в движение затвор фотоаппарата, что делает невозможным запечатлеть нас на снимке. Группа Stop the Cyborgs, в свою очередь, высказывается против использования очков Google Glass в общественных местах. Участники этой группы опасаются того, что скоро запись любой информации и фотографирование совершенно выйдут из-под контроля.

Все это, однако, — антимодернизационные проявления ностальгии по аналоговому миру, в который нет возврата. Нельзя даже сказать, что это проявление ностальгии по реальному миру, потому что оба мира — цифровой и аналоговый — одинаково реальны. Stop the Cyborgs, Харви или фонд Panopticon — это всего лишь контртренд, а контртренд никогда не будет иметь такой силы, как ведущие тренды. Большинство пользователей не обращают на них внимания, разве что реагируют с раздражением. Именно это произошло с информацией о cookies.