История с Принципами

Сейчас смотрю только на календарь будущего, не вдаваясь в ежедневные подробности штурмов, переговоров, зеленых человечков, — это маршрут, а я думаю о конечной станции и о том, что за ней. Еще недавно «чувство будущего» натыкалось на глухую стену, теперь понятно, почему: чувствам разрешается забегать вперед, когда там — простор, обрыв отсекают стеной, чтоб не спугнуть мирную пока жизнь.

В последние четверть века течение Истории утаскивало за собой даже тех, кто сидел на берегу и никуда не собирался плыть. Открытие шлюзов в 90-е — тем они и были прекрасны, но уровни не выровнены, так что одни ухнули вниз, другие взлетели, как воздушные гимнасты, в среднем — штормило, жизнь кипела, горизонты расширялись. «Все будет хорошо» — девиз того времени, сменивший «так жить нельзя» и «мы ждем перемен». С сентября 1999 года начался период катастроф — терактов, локальных войн, политических убийств, на фоне золотого дождя нефтедолларов. Моральный дискомфорт и материальный пир по прозвищу «пирдуха» напоминали о горьковском «глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах».

24 сентября 2011 года зазвонил колокол. Никто еще не знал, что день грядущий нам готовит, но все почувствовали его судьбоносность. В тот момент мы с компанией молодых журналистов сели обедать в таллинском ресторане, все уткнулись в свои смартфоны и через несколько секунд синхронно произнесли одно слово, которое я здесь воспроизводить не буду. Вообще, с начала 2011 года История начала показывать, что все, баста, мы пойдем другим путем. Революция в Египте, Ливии, гражданская война в Сирии, волнения в Таиланде, а центральную ось — США и Евросоюз — охватила затяжная мигрень кризиса, стагнации, коррупционных скандалов, иными словами — мир устал. Греб-греб и устал, в каждой лодке устали по-своему. Россия, окончательно приватизированная одним человеком, сказавшим «не надо раскачивать лодку», тоже устала и лодку все же осторожно раскачивала, чтоб не впасть в летаргический сон и не утонуть в болоте, в которое превращалось все вокруг. Но один человек, наоборот, стал бодрее прежнего. Уже не «раб на галерах», а верховный главнокомандующий, по Войновичу — гениалиссимус.

Уставший от морального дискомфорта народ, разделившись по интересам, национальному и гражданскому, устраивал, соответственно, бирюлевские бунты и болотные стояния. Ворчание большинства, которое не замечало постепенного возврата к крепостничеству, поскольку в генетической памяти это состояние зафиксировано как норма, переросло в гул ненависти к «жуликам и ворам». Что должен делать временный администратор, ставший за десятилетие хозяином страны, завоевавший ее — по шажочку, по стежку — и собирающийся, как всякий хозяин, быть им пожизненно? Пропаганда усиленно гнала сталинскую волну, большинство подхватило: и вправду, эффективный менеджер, нас уважали, пересажать-перестрелять, победа, имя победы… А война (тоже накачанная пропагандой) превратилась из ужаса, боли, крови, раны, двадцати миллионов жизней, ей отданных, в героический эпос: Александр Македонский завоевал мир, а мы победили нацизм. И тем самым тоже должны были завоевать мир, но его почему-то завоевали наши тогдашние союзники, игравшие «роль второго плана», — США. Почему-то они развивались, изобретали, старались, из кожи вон лезли, а мы, страна трубы и ничего, кроме трубы, проиграли Холодную войну, когда рухнула цена на нефть. Я, впрочем, категорически не поддерживаю термин «Холодная война», поскольку война — это кровь и смерть, оторванные конечности и миллионы вдов, а тут речь о мировом влиянии и уровне жизни. Помню, как 9 мая 1975 года, в день тридцатилетия победы, мой отчим, фронтовик, ветеран, вдруг сказал: «Почему же мы, победители, живем хуже побежденных немцев? Что ж праздновать-то сегодня!»

К 2014 году оформилась в четкую схему исподволь проводившаяся линия «геополитической катастрофы»: СССР — могучая держава, равная США, Горбачев и Ельцин ее развалили, ни с того ни с сего сдавшись в Холодной войне американцам. Попытались было повесить всю вину на Горбачева (агент ЦРУ), но тут же и передумали. Подзабыли, в силу наставшего хаоса в исторической памяти, что он был за сохранение СССР. Его обманули (или он был трус и плохой президент) — уже неважно, есть покойный Ельцин, именуемый ныне не иначе как предатель и алкоголик, но и Беловежские соглашения были подписаны только после того, как Украина провела референдум и проголосовала за незалежность. Какой же СССР без Украины, второй после России?

Украина с 2004 года стала кошмаром Путина (и свиты, конечно, не упоминаю ее как само собой разумеющееся). Майдан, выход из-под контроля, и вот опять Майдан. А еще вчера мы были одной страной. И в Украине живет много русских. Русских, правда, везде много, но не всё сразу. Потому я и перестала следить за деталями: в каком Луганске или Донецке подняли российский флаг — в начале февраля стена, отгораживавшая от меня будущее, исчезла, последующее становилось понятным еще до того, как происходило. Я не сравнивала слова Путина, что он ни в коем случае не аннексирует Крым, потом — что не будет вмешиваться в ситуацию Юго-Востока Украины, и его дела: меня стало занимать будущее, которое расположено чуть поодаль.

С точки зрения психологии Истории (а предводитель активной стороны конфликта — инструмент этой самой Истории) Евромайдан должен был придумать Путин. Поскольку даже для временного президента, не говоря о хозяине, нет лучшего выхода из ситуации, когда на тебя вешают всех собак, чем «кровопускание» — война, военные действия, боестолкновения, спецоперация (термины на выбор) на чужой территории. Это мы неоднократно видели на примере США, неизменно целых и невредимых, и удерживающих доллар в качестве мировой валюты, несмотря на периодические саспенсы, когда кажется, что он вот-вот рухнет. И ведь главное, что никто в этом обрушении не заинтересован: рухнет доллар — рухнет и мировая экономика. Так говорят экономисты. США к тому же — это компьютерное сердце, одно на весь мир, обольститель в большей степени, чем кровопускатель, экономический гигант, а главное — взявший барьер Миллениума. У XXI века — иной уровень проникновения (внематериальность-виртуальность и тот же бозон Хиггса), чем у двадцатого, вышедшего в космос, недостижимый для предшественников. И это самый главный момент.

Почему победил Ленин, со своим чудовищным террором, а не благородные мужи царской Империи? Потому что пришли «демократизаторы» — новые коммуникации, а Империи, чьей ценностью было владение как можно большими территориями и количеством подданных и рабов, в новый век не проходили. Постепенно от своих колоний избавились Великобритания и Франция, рухнула центральная в Европе Империя — Австро-Венгерская и Османская, и это было единственной причиной Первой мировой войны, которой никто не хотел. Начавшая войну Германия не предполагала, что речь идет о кошмаре четырех лет, а не о войнушке на пару недель, чтоб дать по носу России, вступившейся за братьев-сербов и объявившей мобилизацию. Брат-серб Гаврила Принцип всего-то и хотел объединить Боснию и Герцеговину с Сербией в единую Югославию, но Австро-Венгрия строго грозила пальцем. Ну, он со товарищи и утер нос жандарму Европы. Не будь его, процесс пошел бы иначе, но результат был бы тем же — распад империй, исчезновение динозавров и появление на их месте зверей помельче.

Ленин или Робеспьер, как бы монструозны они ни были, действовали как орудия Истории, тащившей из архаики в модерн. Конец XVIII века — изобретение воздушного шара, станков, оптического телеграфа, электрической батареи, путь в XX век — от свечей к кинематографу, телевизору, телефону, компьютеру, Интернету. Можно возразить: а чем плохо жить при свечах, черпать воду ведром в колодце, писать гусиным пером, скакать на лошадях, сеять вручную и топить дровами? Как жили в течение тридцати столетий. Ничем не хуже, даже романтичней. Но у Истории свой план, рамка нашего выбора — принимать этот план или сопротивляться ему, проливая моря крови, а в результате все равно принимать. Мы обычно предпочитаем приносить себя в жертву.

Две империи не смирились после Первой мировой: Германия и Россия. Германия, проигравшая, бормотала себе под нос, постепенно повышая голос, то же, что сейчас Россия. Россия сохранила Империю, переформатировав ее в Красное Колесо. Германию вразумил разгром № 2 и Нюрнбергский процесс, СССР распался бескровно, но без люстрации и открытия архивов, без отречения от мясорубки, поскольку обновленная Россия управлялась теми же функционерами КПСС и КГБ. Потом только КГБ. С тех пор страна живет в уязвлении, что не премирована за остановку Красного Колеса, а наоборот: вместо того, чтоб льнуть к России с ее нефтяным джек-потом, бывшие советские республики и страны СЭВ бежали в ужасе, чтоб их снова не пустили в обмолот. Бывшие подданные, впрочем, хлынули в Россию на заработки — те, которым не удалось пристроиться в Европе, Америке или Азии. Я как-то ехала в такси, и водитель-таджик с гордостью рассказывал, что пока еще ишачит в Москве, но совсем скоро переедет в Эмираты, где его брат уже открыл бизнес, и он едет шоферить к нему, в благословенный исламский рай. В Португалии у меня создалось впечатление, что в обслуге работают одни украинки, выдававшие себя за латышек: тем больше платили.

Россия решила, что демократия — не по ней, пусть будет царь-батюшка и чувство собственного величия. Чубайс, помнится, говорил о «либеральной империи», да хоть какое прилагательное ни прикладывай — в XXI веке империи переехали в музеи. XXI век — это глобализация (транснациональные альянсы и корпорации) при все более локальном самосознании и самоуправлении. На сегодняшний день идеальная государственная конструкция — Швейцария. Возможно, «послезавтра» Швейцариями, Брунеями, древнегреческими полисами станут многие, но пока мы еще не дожили до «завтра». А там занимается заря Армагеддона, и не исключено, что с применением ядерного оружия. Еще несколько месяцев это казалось абсурдом.

Россия — последняя феодальная империя, жестко централизованная и считающая главной ценностью земли. Не для того чтобы их обустраивать, а просто владеть ими. Счеты с нанизанными на проволоку атомами в мире, где произошел квантовый скачок. России не удается отобразить себя ни в одном социальном зеркале: ускользающая красота, неопределенных очертаний тело, голую идентичность она прячет и от себя самой, надевая все больше одежд, одна поверх другой, последний прикид — военная паранджа — испугал немногих. СССР был огромной, но тесной страной: запреты и запертость, прекрасные цветы пробивались сквозь асфальт и часто в него же закатывались. Бежали, уезжали навсегда, приращивая бесценные плоды своих талантов к Америке и Европе. И продолжили бежать из РФ — от своей ненужности родине, от пустоты, а сейчас — от предчувствия «нехорошего». Нехорошее — это Армагеддон, который назрел объективно.

Скажем, во Франции в последнее время происходят вещи, которых не было никогда в Пятой Республике: демонстрации с лозунгами «долой президента», толпа, врывающаяся на прямой эфир информационно-аналитической программы с плакатами протеста, пятнадцатилетняя девочка в здравом уме, наносящая двадцать смертельных ударов подружке спрятанным под одеждой кухонным ножом. Это «метки», показывающие, что край близок. Крымнаш — это Принцип. Гаврила тоже хотел помочь своему народу, так, как он это понимал. Да ведь и Гитлер желал своему народу добра, не зла. В ситуации, когда вавилонская конструкция мира (в условиях глобализации весь мир стал Вавилонской башней), крепившаяся тысячами соглашений, ломается то тут, то там, обрушение может произойти в любой момент — мышка хвостиком заденет. Гаврила как раз и стал той мышкой. Германия, впрочем, в результате своего поражения, а потом и полного разгрома, только выиграла. Не «завтра», а «послезавтра».

Хочется думать о послезавтра. Наверное, исчезнет государственность классического мира, как исчезает и он сам на наших глазах. «Отмирание государства», — как говорили марксисты. Будут уютные городки и островки, которым, на заказ, транснациональные корпорации будут строить дороги, перевозить на поездах и самолетах, обеспечивать Интернетом и клубникой круглый год. Никто больше не захочет попадать в «зеленую волну» побед (хотя подзабытый в нынешней горячке «исламский фактор» может выдать и свой халифатский залп), в которой РФ живет с сентября 2013 года. Сирия, Сноуден, «человек года», Олимпиада, Крым, на очереди «Новороссия»… Логика побед — это психологическая ловушка, поскольку победы не должны прекращаться, и победоносец, и следующее за ним победоносное население уже не могут вернуться в человеческое измерение. Логику побед останавливает большое поражение.

Вот, например, что пишет главред «Дагестанской мысли» Магомед Султанов-Барсов: «Вот как, видали?! В манерах НАТОвских функционеров проявляются крестоносцы поганые! Они еще не понял, что Путин — современный Салах-ад-Дин, сокрушитель кровожадных крестоносцев!» Он, ярый адепт победоносного Путина, считает Запад погаными христианами, а Россия, в новой концепции евразийская, тогда какая? Главреду возражает комментатор: «Путин великолепный-Саладин принес на алтарь жертвы сатанистским богам 250 000 чеченцев… если для Вас, Магомед, это был просто мусор, чтоб так кощунственно сравнивать людей, посвятивших свои жизни бескорыстному служению Господу, с сатанистским дерьмом, подумали бы прежде, кому Вы оды поете, неужели оскорбление жертв того геноцида должно так безапелляционно исходить из уст человека, носящего имя Магомед… страшные времена». Это один из примеров того, что и в самой РФ воздух настолько пропитан серой, что лучше бы не зажигать спичек, не говоря о факелах.

Мир, в котором шпионом становится любой хакер, а бомбы выносят в авоськах с тайных рынков; мир, в котором на прежние соглашения можно ответить: «Не надо нам указывать, что нам делать», — это мир, в котором невольно посматриваешь на стену: не проступают ли на ней какие-нибудь мене, мене, текел, упарсин.