Шотландия: «канарейка в угольной шахте» независимости

От редакции: Политические разработки партнера интернет-журнала «Гефтер» — директора Европейского совета по международным отношениям.

Порыв Шотландии к независимости многими был воспринят как откат к старой политике идентичности. Но многочисленные тенденции, проявившиеся во время шотландского референдума, знаменуют политику будущего, а не политику прошлого.

Результаты опросов показали, что предсказывать итог преждевременно. Было понятно, что вполне могут победить и те, кто говорят независимости «Нет» — это будет, как я убежден, сейчас во благо и Шотландии, и всей остальной Британии.

Но каким бы ни был исход голосования в четверг [колонка писалась до дня голосования — ред.], думаю, приходится признать, что кампания в поддержку независимости, кампания «Да» во многом изменила лицо шотландской политики. И в эту кампанию оказались вовлечены те силы, которые способны в чем-то изменить политику во всем мире.

Проблема в том, получит ли положительный исход («Да») голосования за независимость скорый отклик среди других национальных меньшинств, добивающихся своей государственности — от Каталонии и Фландрии до Тайваня и Квебека.

Пока неоспоримо лишь то, что политические тенденции в Шотландии влияют и на множество наций, которым не грозит никаких территориальных расколов — от А до Ζ: от Америки до Замбии.

Отмечу только четыре тенденции.

1. Самоуправление — кошмар для макроэкономики

Лагерь сторонников единства Великобритании, говоривших «Нет», подчеркивал всяческие экономические выгоды от существования в объединенном государстве, а также выражал обеспокоенность будущим шотландской валюты и перспективами членства Шотландии в Евросоюзе и НАТО. На этой неделе много говорили о том, что независимость угрожает работе финансовых институтов Шотландии (несколько банков уже заявили, что в случае провозглашения независимости они перенесут свои штаб-квартиры в Лондон). По оценкам британского казначейства, средние бюджетные расходы Шотландии на 14–16% выше, чем средние расходы остальной части Великобритании.

Но все эти аргументы отступают перед силой аргумента лагеря сторонников независимости, говорящих «Да». Они замечают, что Шотландия ни разу с 1935 года не голосовала за консервативное правительство, но уже больше полувека управляется консерваторами. На последних выборах Консервативная партия Дэвида Кэмерона получила в Шотландии только один из 59 мандатов. Как точно заметил Оуэн Джонс в The Guardian, «большинству шотландцев жить под правительством тори кажется столь же абсурдным, как соглашаться жить под оккупационными властями».

Сходные ощущения возникают сейчас во всем мире у разных народов. Несмотря на прозрачно проходящие выборы, людям кажется, что их интересы никто не представляет. На европейских выборах популистские партии, от Национального фронта во Франции до Сириза в Греции, получают голоса тех, кто недоволен, что на выборах можно поменять правительство, но нельзя поменять политику всемирного масштаба. Такое чувство обозначается во всех странах, которые ощущают себя раздавленными бесконтрольно действующими глобальными силами; даже если внутренние выборы в тесных пределах страны продолжают служить тем же целям, что и прежде.

2. Новое платье национализма: социализм и прогресс

Сторонники независимости Шотландии не выступают под ультраправыми знаменами. Напротив, агитационные ролики тех, кто призывает сказать «Да», изображают будущее Шотландии как социалистическую утопию — британский извод Швеции. Видеосюжеты противопоставляют равенство в Шотландии растущему неравенству в Британии, социальные расходы в Шотландии — британской политике экономии, шотландские возможности — тирании английских экономических привилегий и шотландский интернационализм — «противозаконным войнам», в которые вовлек Британию бывший премьер-министр Тони Блэр. Для агитаторов за независимость голос «Да» означает не только то, что шотландцы сбросят с себя иго правительства тори, — это значит, что они исполнят свое призвание, приступят к созиданию социалистического рая к северу от границы.

Сила националистического аргумента не может теперь сводиться к историческим обидам и ностальгии по эпохе в духе фильма «Храброе сердце» и по всем этим килтам, клетчатым тканям и гэльскому языку. На путь социализма сворачивают все националистические партии в Европе, которые пытаются обновить свой бренд и привлечь новую аудиторию. Успех таких кампаний, как утверждает специалист по результатам выборов Питер Келльнер, — в том, что в них дается политическое выражение экономических тенденций, о которых говорил Томас Пикетти в своем бестселлере «Капитал». Они пытаются покончить с нарастающим по спирали разрывом в доходах.

3. Элиты не столь убедительны, как прежде

В начале кампании за независимость многие думали, что противникам независимости повезло: все ведущие партии в Вестминстере и большая часть британского бизнеса против независимости. Забыв былые раздоры, лейбористская партия, либеральные демократы и консервативная партия встали стеной против идеи независимости, сужая поле политических возможностей для Шотландской национальной партии.

Это был обширный набор мер: начиная от биржевых заявлений, что Шотландии запретят использовать фунт в качестве валюты, и кончая последним решением отменить запрос премьер-министру и позволить всем трем партиям вести кампанию в Шотландии по поводу референдума.

Но по ходу кампании стало ясно, что сторонники независимости черпают поддержку из противостояния консенсусу элит. Они доказывали, что те, кто призывают говорить «нет», просто слишком связаны с Лондоном через экономические интересы и поэтому сеют страх, пытаясь шантажировать шотландский народ.

Лидер Шотландской национальной партии Алекс Салмонд стал представляться как защитник шотландского народа от британских элит. Его доводам придавал убедительность тот факт, что многие успешные шотландцы выбрали карьеру в Лондоне — и поэтому националисты стали спикерами тех, кто остался в Шотландии.

Динамика шотландской кампании за независимость все больше напоминает то, что происходит в других демократических странах, где парламентские партии, прежде враждовавшие, встают единым строем, чтобы защитить наличный порядок от растущего влияния новых политических сил, изображающих себя трибунами простого народа, противодействующими косным элитам.

Идея «единой нации» мертва

Что бы ни решил референдум, Шотландия уже фактически независима. Поражает, что во время дискуссий в Шотландии участники не считали ни одного из (английских) лидеров ведущих партий в Вестминстере имеющим право голоса в этих вопросах. Даже самые красноречивые доводы за сохранение союзного государства звучали из уст шотландских политиков.

Это не должно нас удивлять, учитывая, что последние годы шотландская тема не сходила со страниц газет и с телеэкранов всей Британии, и что политические аргументы шотландцев стали несравненно более зрелыми, чем у жителей других частей Британии.

Так или иначе, культурное и интеллектуальное отделение Шотландии от Великобритании идет уже давно. И это напоминает Великий Жребий, выпавший людям во многих старых демократиях. Люди сплачиваются в сообщества по сходству мыслей и интересов, живут, трудятся и молятся вместе и при этом знакомятся с теми медиа, которые поддерживают их стремления и притязания.

Я понимаю, что движет очень рассудительной критикой идеи независимости со стороны Джона Ллойда, но я также понимаю, что живу в стране, которой, может быть, через несколько дней уже не будет. Хотя Великобритания — одна из немногих работающих многонациональных демократий в мире, трехвековой принцип «лучше быть вместе» может рухнуть в одночасье после подсчета бюллетеней в четверг.

Каковы бы ни были результаты голосования на этой неделе, смею предположить, что во всем мире, везде, где люди вдруг почувствовали особую связь друг с другом, они будут все чаще мечтать о независимости.

Перевод Александра Маркова

Источник: Reuters