A REGE LEX?

Встреча Президента с молодыми историками… Что прежде всего бросается в глаза? В тексте кремлевской стенограммы доминируют три слова: «важный/важно» используется свыше 30 раз, «работа» — среди прочего и политическая — в сфере истории — свыше 30 раз, «объективный»/«объективность» — 17 раз. Обращу внимание также на слово «полезный» в применении к научно-историческим исследованиям: 4 раза.

Большей частью о «важности» исторического знания и «полезности» верных подходов говорит собственно Президент.

Но в какой связи? Прежде всего, поиска «объективности» и «полезности» социального знания для государства, доросшего, наконец, до понимания собственных «провалов» (с) — отсутствия элементарной опоры на прошлые достижения, присущей серьезной работе памяти.

«Объективность» появляется ровно в двух контекстах. При описании исторических травм, большей частью военного/революционного прошлого либо репрессий, и при описании «объективности» в виде требования «полноценности» (с) подходов, благодаря которым путинское «подавляющее большинство» убеждается в «справедливости» того, без чего «невозможно строить страну» (с). Историческая память, а за ней и историческое знание, выступают источником чуть не государственного энтузиазма нового типа: массового поиска того, без чего дальше «невозможно» (с) существовать.

Так, «невозможно» переписывать уже написанную историю, коль скоро она признана «объективной» («А история — это наука, ее нельзя, если к ней серьезно относиться, невозможно переписать» (Путин, (с)). «Невозможно», скажем, не заниматься целенаправленным менеджментом преподавания истории. И проч., проч. (См. стенограмму: http://kremlin.ru/news/46951).

Однако эти занятные дискурсивные акценты В.В. Путина если и новы, то относительно. Раньше они читались между строк. Теперь произносятся внятно.

Действительной новацией, однако, выглядит следующий момент:

ПУТИН: Вы прямо отказываете своим коллегам на Украине в презумпции невиновности, априори считаете, что там все будет политизировано. Хотя исключать этого, имея в виду сегодняшнее состояние общества, нельзя, тем не менее надо посмотреть, что коллеги сделают. Некоторые вещи настолько очевидны, что отрицать их невозможно. А мы сами об этом еще и не говорили до сих пор. Что я имею в виду? Если мы совсем туда, в глубокую историю, залезем, то мы посмотрим там и на то, что князь Игорь делал — это, кстати, на выставке отражено, — мы посмотрим на то, каковы были границы Хазарского каганата, как это складывалось между народами того времени, как развивалось потом Русское государство, как оно складывалось, возникло и как оно развивалось. И там нет ни одной проигрышной для нас позиции, начиная с того, что Крым для русских — я сейчас говорю именно об этой части нашего многонационального народа — русских, о православных людях — имеет и некоторое сакральное значение. Ведь именно в Крыму, в Херсонесе, крестился князь Владимир, а потом крестил Русь. Изначально первичная купель крещения России — там (http://kremlin.ru/news/46951).

Дело даже не в «беспроигрышности» русской победы в Крыму, а в очевидности для Путина того, что, как он полагает, «невозможно» отрицать. Связка якобы очевидного с невозможностью его отрицания в устах главы государства — уже не исторический, а политический вопрос.

Вместе с тем по ходу разговора первое лицо предельно уточняет свою позицию:

«Наша с вами (позволю себя назвать вашим коллегой) задача заключается в том, чтобы убедить подавляющее большинство граждан страны в правильности, в объективности наших подходов и презентовать этот результат вашей работы обществу. Выиграть умы, побудить людей самих занять активную позицию на основе тех знаний, которые вы презентуете в качестве объективных. Но я и призываю вас к объективности на всем протяжении нашей истории в этих исследованиях».

Итак, речь — о выигрыше, о розыгрыше «умов».

Объективность, взвешенность нужна в «патриотических» целях, без долгой паузы вторят его мысли молодые историки. Патриотизм прямо указывает на объективность, уверены они. В этом смысле бороться за патриотизм — значит задействовать теоретический инструментарий советского толка.

«Как, на ваш взгляд, объективные, взвешенные, патриотические произведения культуры и научной мысли могут сделать ложные исторические опусы неконкурентоспособными и лишить их массовой аудитории?» — спрашивают они.

Путин же со своей стороны невероятно серьезен. Правильность «позиции» относительно истории и должной ее «оценки» — дело времени, фактически утверждает он. Все это часть форсированной общенациональной «работы», включая существенную правительственную поддержку исследований. Одновременно «политизированность» западной историографии для Путина — следствие именно государственной ее поддержки. Президент предлагает «иметь в виду», что западные историки «получают деньги из бюджетов, в конечном итоге, своих стран».

Что ж, все вроде бы, по обыкновению, и точно, и прагматично?

Только вот слово «очевидность» — путинский ящик Пандоры. «Очевидное» — чуть не ключевой момент путинской борьбы за адекватное историческое сознание. Если давать ему условное определение, «очевидное» по-путински — это правомерное с точки зрения политической целесообразности или знаменитого путинского здравого смысла, на сей раз направляемого на то, чтобы снимать диалектические противоречия истории с помощью подмен возможного необходимым. Так, например, сталинская «жесткость» — элемент вынужденной политики, а не выбор рационального толка. Крым не может не принадлежать русским, с ним просто иначе нельзя и проч. Путин постоянно предлагает выбирать не между возможным и действительным, а между катастрофой и единственно реальным ее предотвращением — действием безальтернативного свойства. Тут-то и вступает в права его «очевидное»: оно дает понятие о том, чего при всем желании и при всех издержках (в политике ли, в истории) никак нельзя избежать.

От дискурсивной «очевидности» неоднозначности — все же не закономерности? — репрессий Президент идет к дискурсивной «очевидности» столь «абсолютной востребованности» исторического знания, что в его производство не может не вмешаться государство. Впрочем, государство полагается на «помощь» спецов, на культуру спецов, оставляя за собой… лишь культуру «очевидного».

Очевидна необходимость памяти, взвешенной на весах предлагаемого Кремлем буквально всем и каждому выбора. «Объективность» на данном этапе есть «правильность» всенародной «оценки» прошлого — оценки плебисцитарной: «подавляющим большинством».

Очевидно то, что Крым — «неотъемлемая часть нашей культурной жизни, нашего культурного кода». Мы не можем действовать там иначе, чем должны.

Очевидна фальсификация дорогого «нам» и чуждого «им». Но идейная борьба с Западом, увы, безальтернативна.

В целом резюмируем: Кремль прислушивается к профессионалам. Профессионалы обязаны «завоевать» общество, «презентуя» результаты своих разработок «подавляющему большинству граждан страны», нацеленному на государственную эффективность исторической работы в одном характерном ключе — недопущения умаления «себя» и «своего».

«Эффективным может быть только само общество, если осознает важность тех подходов, которые оно, само общество, считает нужными для себя, для своей страны, для народа, для конкретных людей», — настаивает Президент.

Но чем на этой карте становится история? Чего ради Путин не менее 25 раз за один час говорит о ее «важности»? История — мера понимания собственной причастности к большинству, но также символическое поле утверждения новой теоретической догмы: единство не доказывают, либо оно есть, либо его нет. Единство — во «внутренней» природе «многонационального русского народа», это ничуть не менее, чем природа. А история — заложенный в ее основу (народ «кожей это чувствует» (с)) инструмент преодоления «раскола», «раздела страны», ее «раздробленности».

Все противоположное пониманию истории как природного, глубоко внутреннего русского единства, единства с «некоторым сакральным значением» — «сигнал опасности» (Путин, (с)).

Но пока мы еще способны, мы будем ровным, чеканным, гулким шагом двигаться вперед. Мир «очевидности» всемерно поддерживается опасливым, но и открытым для политической работы великолепным путинским «подавляющим большинством».