История как идеология

Об отсутствии идеологии как одной из особенностей «корпорации Россия» написаны уже десятки статей. В доброй или недоброй памяти нулевые годы для такого утверждения были все основания. «Путинский консенсус», базирующийся на идее покупки лояльности, не просто не нуждался в идеологии, но не принимал ее. Поскольку любая сколько-нибудь прописанная идеология предполагает более или менее жесткую логику действий, то ее наличие воспринималось как ограничение маневра, сужение возможностей власти. Постепенное разрушение беспроблемного углеводородного рая деструктурировало и консенсус. Уже в начале десятых годов потребность в новом, не экономическом, но идеологическом консенсусе стала ощущаться властью как все более актуальная задача. Поскольку идеология будущего просматривалась неочевидно, то начинает работать самая распространенная в культуре модель «золотого века». Прошлое, история наделяется набором неких предельно позитивных характеристик и… переносится в будущее в качестве идеального проекта, по которому следует равнять настоящее. Так история становится идеологией. Понятно, что это довольно специфическая история — линейная, упрощенная до предела, основанная на фильмах молодости историков-идеологов. Она и воплощается в историческом дискурсе президентских речей.

При всех неожиданных кульбитах исторического дискурса первого лица государства можно выделить и предпосылки оного, и присущую ему логику, и динамику развития. Предпосылки здесь просты. Так сложилось, что в постсоветский период исторический дискурс создавался с минимальным присутствием в числе его создателей профессиональных историков. «Народные историки», авторы исторических романов, вслед за авторами фэнтези принявшиеся насиловать историю или, по крайней мере, вольно ее трактовать, просто вытеснили скучных «архивистов». На роль «историков» претендовал самый широкий круг авторов от академика Николая Фоменко и писателя Бориса Акунина до министра Мединского и других адептов защиты памяти ГУЛАГА. Почему самая захватывающая из наук оказалась на обочине общественного интереса, почему ученые не смогли «продать» себя обществу, вопрос большой и отдельный. Но не смогли. Профанное знание, подаваемое в качестве «нового взгляда» на историю, попросту вытеснило знание профессиональное в маргинальные области интеллектуальной жизни страны.

Здесь и сформировался специфический образ России. Несчастной, но величественной страдалицы, со всех сторон окруженной демонами, погруженной в хаос бессмысленного народа. Лишь один добрый рыцарь способен спасти ее — строгое, но доброе и мудрое государство. Оно, как правило, персонифицировано в конкретном правителе или его доблестном сподвижнике. Он ведет несчастную Россию к ее истинной, до сих пор скрытой от непосвященных сущности, сквозь тернии нападок, оскорблений, злобы и непонимания. Истинная же сущность все более сводилась к уваровской формуле, несколько подработанной под современные реалии на основе кинофильмов сталинской эпохи. Этот образ бесконечно несчастной, оскорбленной страны, остро нуждающейся в благородном спасителе, и одухотворил собой исторические экскурсы президента.

Уже в начале года, в Сочи этот лейтмотив проявился во всю мощь. Прекрасный герой провел не менее очаровательную спутницу сквозь тернии к звездам. Мегапроект «Олимпиада» стал своего рода венцом «исторического пути» России. Все не вполне ясные моменты, не вполне линейные трактовки просто изгонялись. А поскольку экспертиза как таковая была устранена уже много раньше, то сделать это было совсем не трудно. Была Великая империя (российская, советская — не суть), ось мировой истории, остро ненавидимая за свое величие коварным и мрачным «окружением». И никого у нее не было, кроме армии, флота и государя. Эти главные друзья России и победили во всех мыслимых и немыслимых войнах, неся при этом миру свет, прогресс и справедливость. А народ (православный и патриотичный) им в этом помогал. Правда, государи не всегда были на уровне, да и народ, порой, был не вполне. Вот и произошла «крупнейшая геополитическая катастрофа ХХ века». Но сегодня Россия встает с колен, поскольку опять рядом с ней лучшие друзья: государь, армия и флот.

Но проблема в том, что обязательным элементом этого образа истории оказывалось враждебное окружение, ставящее своей единственной целью уничтожение России. Причем не для достижения чего-либо, а по определению, поскольку рядом с этой светлой сущностью тьма просто не может существовать спокойно. Только в такой борьбе, борьбе не на жизнь, а на смерть, можно обрести «право свое». Уже в «крымской речи» Путина мы видим тот самый остров Русь, окруженный враждебным мороком. Этот мотив нарастает от выступления к выступлению. Перечисление исторических обид России становится все более длинным и эмоциональным.

Но внезапно накал страстей резко снизился. В последних речах президента хотя и слышны обиды, ощутимо дыхание морока и восхищение прекрасными и величественными прошло-будущими победами России, градус противостояния существенно снижается. Наиболее популярный вывод — признание, пусть неявное, провала истории-идеологии-политики. Подобные трактовки тем более распространены, что и речи, и их интерпретация протекают на фоне стремительного падения рубля, панических возгласов остатков бизнеса и эсхатологических прогнозов со всех сторон всех экспертных сообществ.

Честно говоря, думаю, что слухи (и прогнозы) о смерти режима несколько преувеличены, как и его зависимость от экономики страны. Если бы «команда Путина» состояла из «бизнесменов», пусть самого криминального толка в стиле разоблачений А. Навального, то они бы «спрыгнули» еще в 2011-м. Ведь тогда проблем с домиком у песчаного пляжа и лазурного моря просто не существовало бы. Если бы режим базировался, как в начале нулевых, только на «покупке лояльности», то был бы сметен еще ранее, когда на закате медведевского междуцарствия лояльность начала оплачиваться все хуже. Но режим идеологичен. Он не только проповедует определенную идеологию, но и сам верит в нее. Пассажи из советских кинофильмов о войне, Штирлице и кубанских казаках не только насаждаются в качестве истиной (патриотической) версии истории, но и сформировали картину мира политической группы. Они плохие коммерсанты, отвратительные управленцы, но вполне искренние «спасители России». По сути, это идеологический отдел горкома, который выдает себя и воспринимается окружающими в качестве партхозактива.

Некогда, в период противостояния белорусского режима с ЕС и введения санкций против него, была высказана крайне здравая мысль об относительной независимости диктаторских режимов от экономики и уровня жизни населения. Жесткость современного российского режима много больше, чем белорусского. Да и идеология через историю уже сформировалась. Прекрасное прошлое (великие обиды и великие победы) стало будущим, детерминирующим настоящее. Время застыло. Острота из речей первого лица исчезает не столько по причине провалов и неудач, сколько потому, что из ледяных осколков кастрированной истории России, из осколков ГУЛАГА уже сложилось слово «Вечность».