Одна моя страна

Я люблю Америку. Чтобы вы знали, ее не существует. Это мне не мешает, даже больше нравится.

Когда-то я думал, что там, в Америке что-то есть. Но потом понял, что думал не туда, в неверном направлении. Надо было слушать себя. Америка — это название места, где человек слушает себя. И не только человек. Это вообще место, где каждый может послушать себя. Гигантский Форд едет, поскрипывая, поперек моего сознания, он так бережно несет свой скрип, что мне даже не хочется его останавливать. Иногда пара-тройка гигантских траков скапливается на светофорах — поскрипеть вместе. Вот это — моя мысль о новой книге, а это — воспоминание о первой любви. Здесь тела так легко переходят в машины, что, кажется, их и хоронят вместе. Гаражи и похоронные залы — приземистые, с большим количеством дверей и ворот так похожи друг на друга, что трудно не завернуть на поминальную церемонию в поисках местечка, где можно отремонтировать потрепанный кузов. Вообще, там (то есть, здесь), в Америке одно так похоже на другое, что только диву даешься. И как это только получается… Впрочем, чего тут удивляться, ведь это моя мысль. И она бесконечно думает и думает саму себя, подавая то ли прощальный, то ли приветственный гудок. Америка — это такая петля мысли, в которой она крутит и крутит бесконечно захватывающий дух бесконечный вираж. Вы заметили, как часто я сейчас повторил слово «бесконечный»? Было очень трудно удержаться. Я бесконечно хотел этого. И могу себе позволить. А что? Ведь Америка — это моя мысль, и я могу думать ее бесконечно. Бесконечно-бесконечно-бесконечно. А еще огромно. Тут все огромное — ну, кроме того, что прямо относится к жизни. Да и зачем делать огромными комнаты в дешевых отелях или кресла в эконом-классе самолета? Сами посудите. Это ведь совершенно ни к чему. Не то чтобы тут попахивало рациональностью там или каким расчетом. Ну сами подумайте, зачем мысли — она ведь и так существует, потому что думается — еще какая-то сбоку-припеку рациональность? Нет, просто мысль — она ведь существует иначе. Ей все эти человеческие штучки не интересны. Нет, конечно, сейчас она иногда вынуждена к чему-то приспосабливаться, но вообще-то Америка — страна неудобств. И это хорошо, в моей Америке и не должно быть удобств. И это здорово, что стиральная машина и сушилка — это два разных агрегата. И это здорово, что они такие огромные, что влезают только в подвал. И это правильно, что купленная в кредит машина размером с мамонта тоже требует отдельного помещения. Так у меня будет больше места. Бесконечное огромное место — вот что такое Америка. Сушилка в подвале, машина в гараже, дети вообще где-то далеко — и ничего не мешает думать. Мысль расчищает себе пространство. Одинокая мысль, которая любит свое одиночество. Нет, конечно, не все так просто. Во-первых, часто отвлекают. Это досадно. Во-вторых, бывает и так, что твоя мысль как будто дышит вместе с мыслью другого человека. Бывает, не спорю. И такие штуки в Америке бывают. Это, знаете, как дети в зоопарке норовят бросить белому медведю что-нибудь, чтобы посмотреть на него, когда он встанет. Ну-ка, встань-ка! Дразнят, хохочут. Да, бывает такое. Ведь если ты все время думаешь свою одинокую мысль, то можешь ведь и потеряться. В Америке вообще можно потеряться, я вам скажу. Но особым образом. Долго здесь ничего не хранится — все уходит куда-то, как корова языком слизывает. Нет, тут можно потеряться только одним образом — просто пропасть, раз — и нету! Один — ноль. Был — нет. Есть — пропал. Вы, конечно, знаете, что это в Америке придумали компьютеры. И даже со мной не спорьте. Компьютер — это ведь устройство для чего? Для того чтобы что-нибудь могло хорошенько пропасть, потеряться среди этих всех единичек и нулей. И если Вам нужно хорошенько потеряться — Вам, конечно, в Америку. Это убежище для всех, кто хочет совсем-совсем потеряться. Ну, или задуматься. Впрочем, это ведь одно и то же, как будто? А черт его, не знаю. Не могу разобраться. Хотя это и не удивительно. Как же можно разобраться в своих мыслях? Это, братцы, очень сложно. Поэтому и в Америке — которая моя мысль — так просто не разобраться. Вроде все ясно: вот столб, вот фонарь, вот аптека — но ничегошеньки не понятно. Плиты тротуара змеятся трещинами и меняют цвет прямо на глазах — похоже, они пережили уже несколько всемирных потопов и надежно застраховались от будущих неприятностей. Хотя что это там за шум? Вон там, далеко-далеко?