Профессия историка: перед будущим

В 2014 году в рамках научного семинара ИГИТИ имени А.В. Полетаева состоялась презентация новой книги почетного профессора Уппсальского университета Рольфа Торштендаля “The Rise and Propagation of Historical Professionalism”. Мы представляем интервью историка, данное специально для Gefter.ru.

— В чем различие между теми вопросами, с которыми сталкиваются историки в мире и в России? Всем приходится сталкиваться с масштабными вопросами, вопросами мирового значения, но есть ли разница в положении историка в России и в других странах?

— Думаю, главное различие состоит в том, что некоторые российские историки считают своей главной задачей исследование нации и национализма. Они ставят вопрос не просто о том, как существуют нации или национализм в настоящем, но и насколько такие вещи будут влиять в будущем, насколько они будут определять ход исторических событий в ближайшей перспективе. Поэтому они изучают подробно исторические судьбы национализма. Во многих других странах этот вопрос не относится к числу ключевых. Конечно, были историки, которые занимались национализмом, но сейчас этот вопрос важен скорее для политологов. Именно они мыслят исходя из реальности национального государства, и поэтому для них вопрос о национализме существен.

— Можем ли мы представить участие современных историков в политической деятельности? Как бы выглядел парламент, состоящий не из экономистов и политологов, а из историков? Платон мечтал о государстве, в котором правят философы. Каким будет государство, в котором правят историки?

— Не думаю, что приход историков к власти кто-то заметит. Историки — такие же люди, а профессионализм историков не подразумевает какой-то отдельной глубины, это просто те же самые профессиональные требования, что и к любому другому академическому исследованию. Тем более что историки, как и любые люди, могут признавать различные ценности, и могут отличаться друг от друга, как представители любой другой специальности. Историки бывают самыми разными, как и любые другие люди. Если вы думаете, что они мудрее других людей, то все говорит о том, что нет, никакой мудрости за ними нет.

— ХХ век и век нынешний познали множество поворотов, таких как «лингвистический поворот» или «антропологический поворот». Ожидают ли историческую науку новые повороты или же она приняла форму универсального исследования, которое осуществляется в своей форме независимо от поворотов? Например, может ли развитие нейронаук изменить основные методы работы с прошлым?

— Конечно, немало вещей называется «поворотами». Говорят, что эти «повороты» получают свое развитие и внутри историографии. Я не уверен, что в историографии можно говорить о «поворотах» в том смысле, что всем приходится следовать другим путем, срочно осваивая новые методы. Напротив, историография развивается исходя из общих академических методов, как часть большого академического поиска, который не сводится только к тем поворотам, которые происходят на поверхности, как момент ориентации среди разных дисциплин.

Да, есть научные мейнстримы, и есть новые идеи, которые затрагивают многие науки. Но историки — это только небольшая часть того большого академического сообщества, через которое идут эти волны. Я думаю, что все останется как сейчас: некоторые члены сообщества будут говорить о «поворотах», а некоторые будут говорить, что никаких поворотов не происходит и не о чем беспокоиться. А новые идеи в историографии будут появляться, и это как раз несомненно.

— Есть ли уже такая вызревающая идея?

— О, если бы я это знал! Я бы тогда был пророком; но я не пророк, а историк. Конечно же, я не могу сказать, какая идея будет следующей.

— Но какая идея самая продуктивная?

— На этот вопрос ответить трудно, если не невозможно. В истории очень много новых специализаций, и все эти специализации — мыслящие, наполнены мыслями. Каждый мыслит на своих путях, своим способом. Гендерный историк объявит свои идеи наиболее продуктивными, а глобальный историк — свои глобальные идеи. При этом чужие идеи будут видеться недостаточно продуктивными с этой точки зрения, но справедливо ли это? Это уже не спор идей, а спор позиций.

— Каков тогда ваш совет начинающим историкам? Как найти «свою» идею, занимаясь историографией?

— Я всегда советую только одно: прислушиваться к различным мнениям, чтобы сформировать свое. Формировать свое мнение — задача самая сложная. Нужно понять не просто, что привлекательно, но что будет интересно на длительной дистанции. Но другого пути нет: ведь мы не можем требовать, чтобы у всех в головах возникли одни и те же идеи.

Беседовал Александр Марков