Судьба патриотов

От редакции: Реплика Александра Бикбова возникла как реакция на дискуссию в соцсетях о выступлениях Николая Старикова в РГГУ.

Есть несколько бесспорных удач в моей работе зам. главного редактора журнала «Пушкин» (2008–2011), для которого российские авторы делали свои самые блестящие интеллектуальные рецензии. К ним относится текст Станислава Маркелова «Не читайте эту книгу» — рецензия на российскую Конституцию. Когда я предложил адвокату Маркелову написать такой текст, он на пару секунд задумался и уже с выражением азарта на лице переспросил, точно ли я этого хочу и готов ли к этому журнал. Наряду с аналитикой российской судебной системы Сергея Пашина, это — одна из самых ясных иллюстраций того, как не работает закон.

Другой безусловной удачей можно назвать блестящий анализ «Идеология охранки», проделанный Петром Рябовым. Есть тексты, которые, исследуя российское прошлое, предсказывают будущее. К примеру, к ним относится публикация Андрея Зорина о Крыме в истории русского самосознания (1998). Или вот эта рецензия Петра Рябова, которая очень точно схватывает риторические порывы и волнения сегодняшних охранителей. В момент публикации, шесть лет назад, эти наблюдения уже звучали актуально. Но именно сегодня невозможно избавиться от впечатления, что речь идет о фигурах текущего момента, схваченных с портретной точностью:

«Выслуживание перед троном и площадная брань в адрес революционеров преподносятся им как акт героизма. Какое мужество — пойти против общественного мнения… вместе с мнением всемогущей власти! Какой героизм — апеллировать к ксенофобским чувствам обывателя, рассыпая бездоказательные и безнаказанные намеки на “темные силы”, стоящие за нигилистами, интеллигентами, студентами!»

О ком это и о каком времени? О Михаиле Каткове в 1860–80-х. Об идеологе «патриотического» охранительства, который начинал свою интеллектуальную биографию вдумчивым философом и умеренным либералом, а закончил одним из нетерпимых пропагандистов и визгливых конспирологов своей эпохи.

Сегодня на публичной сцене действует ряд специалистов, оставивших размеренную научную критику ради нервного политического науськивания. Их главная миссия — поддержание второго защитного пояса вокруг центров официальной и «джинсовой» пропаганды. Как и Катков, они не создают сердцевину пропагандистской повестки, но призваны тонко обслуживать ее тяжеловесные тезисы и отражать любые контратаки со стороны недовольных. Им не откажешь в артистизме при исполнении этой задачи. Особенно им даются призывы к приличиям и позы благородной стойкости перед лицом варварства всех, кто смеет быть недоволен. Они умело демонстрируют нам свой горький и величественный подвиг, обличая преподавателей и студентов под гул тяжелой шовинистической артиллерии. И если некоторые из речей, что они повторяют сегодня, были сказаны ими уже в конце 2000-х, тогда это все еще были состязательные точки зрения, а не вариации на монотонный военный марш, несущийся из множества динамиков.

Университетский бойкот агитбригады агрессивных дилетантов (в лице Николая Старикова с адъютантами) стал удобным поводом для некоторых из них, чтобы осуществить качественный скачок от роли охранителей к роли глашатаев охранки. Увы, среди таких «скакнувших» оказался и Борис Межуев, который не ограничился критикой бойкота, а неоднократно озвучил требование «разобраться», адресовав его и университетской администрации, и Следственному комитету. «Я не поклонник жалоб в СК — все-таки донос есть донос», — начинает он одно из своих обращений. И вкрадчиво заканчивает: «Повторяю: сейчас еще есть время одуматься, отделаться выговорами и предупреждениями».

«Никаких аналогий!» — заклинала редакция того номера «Пушкина», где был опубликован текст Петра Рябова. В последний год аналогии находят нас сами — и с особой настойчивостью. Чтобы яснее понимать, что происходит сегодня, бывает очень полезно вспомнить лучшие примеры анализа российского неоконсерватизма из середины — конца 2000-х, когда уже достаточно ясно кристаллизовались мотивы и публично зазвучали речи нынешних охранителей. Но в то время все еще был шанс для материализации коллизий в интеллектуальном, а не полицейском ключе. Возможно потому, что в те годы охранители еще не занимали мягких кресел, из которых сегодня встревоженно взывают к охранке. Прочтите фреску Петра Рябова!

Источник: Персональный сайт Александра Бикбова