«Время, когда не пишут дневников и писем…»

От редакции: С любезного разрешения издательства «АИРО-XXI» мы публикуем отрывок из дневников Юлии Нельской-Сидур — жены выдающегося скульптора Вадима Сидура, отражающий реакцию на чехословацкие события августа 1968 года. Дневники, охватывающие период с 1968-го по 1973 год, описывают факты, настроение и атмосферу в нашей стране глазами интеллигенции.

21 августа 1968 г., среда

Ужасно, что мы бессильны и беспомощны. Сегодня самый черный день этого года — Чехословакия оккупирована своими «братьями», советские танки попирают ее землю. Члены правительства вместе с Дубчеком увезены на бронированных автомобилях, а может быть, их уже нет в живых. Вчера в одиннадцать вечера мы с Инной обсуждали чешские проблемы, а сегодня, к великому несчастью, сбылись мои мрачные предчувствия, из-за которых Инна так на меня рассердилась. Сегодня уже плакала я и даже Дима. В первый раз за пять лет начали глушить передачи радио Би-би-си, «Голос Америки» и другие. Кое-что мы все-таки услышали [1]. Всю ночь работало Пражское радио, оно сообщало населению об «интервенции пяти дружеских государств» во главе с войсками моей родины. Убито около 20 словацких студентов, есть раненые. Дубчек ночью выступил по радио и призвал народ вести себя достойно, сохранять спокойствие, не оказывать сопротивление продвигающимся войскам. Людвиг Свобода [2] назвал вторжение незаконным, без предупреждения и согласия президента страны, правительства и Национального собрания, попирающим суверенитет страны. Дольше всех работали радиостанции в городе Пилзен и Готвальдов. Они обращались ко всем компартиям мира с просьбой о помощи. По-французски я слышала о том, что ходят слухи об отставке Гречко и Косыгина. Тито осудил оккупацию и назвал ее тяжким ударом по всему революционному движению во всем мире. Чаушеску [3] ведет себя так же, как Тито, у них вооружаются отряды, состоящие из рабочих и интеллигенции.

В нашем подвале собрались Рита Смулдрид из редакции «Детская литература» со своим мужем и еще одной редакторшей, Валька, Эдик, Силис, пришедший за кое-какими своими вещами, зашли ненадолго Юра Левитанский, Булат Окуджава, Гдаль тоже пришел, и моя мама. Все мы слушали радио, пытались разобрать то, что прорывалось через глушилки. Даже Гдаль, который осуждает Даниэля и Синявского, сказал: «Да, человечество достойно атомной бомбы». Сейчас с ним трудно не согласиться. Силис, как бы шутя, сказал Диме: «А тебе совсем плохо. Может быть, придется тебе пострадать…»

 

22 августа 1968 г., четверг

Второй день длится этот кошмар. Несмотря на широкое глушение радиопередач из Лондона и «Голоса Америки», это им не всегда удается. Мы узнали, что по всей Чехословакии работают подпольные радиостанции, которые призывают весь народ верить только законному правительству во главе с Дубчеком, Черником [4], Смрковским [5] и президентом Свободой. В Чехословакии состоялся чрезвычайный съезд КПЧ, на котором единогласно, при одном воздержавшемся, было принято постановление о поддержке законного правительства, требование немедленного вывода оккупационных войск и освобождении лидеров, которые увезены в неизвестном направлении. Есть убитые и раненые, жгут наши танки, люди уговаривают советских солдат вернуться на родину. Съезд КПЧ заявил, что всех коллаборационистов с оккупационными войсками не считать больше членами партии. До сих пор не сформировано марионеточное правительство, которое, очевидно, невозможно найти.

Приехали взволнованные Зинаида Ивановна и Абрам Яковлевич, они сразу же решили приехать. Эдик к вечеру проводил их на вокзал. Потом пришла Велта и Эдиков товарищ. Мы слушали радио целый день. Удивительно мужественно ведут себя чехи, а главное — те, кто до сих пор считается руководством. Чаушеску и Тито ведут себя прекрасно. Чаушеску полностью отдает себе отчет в той опасности, которая ожидает его страну. Непонятно, что происходит в нашем правительстве — кто, какая группа взяла власть. Явно одно, что идет страшнейшая грызня, и наши, может быть, очень жестоко пострадают от этого безумного акта насилия и беззакония. Дима совершенно правильно считает, что можем в первую очередь пострадать мы. Несколько радиостанций по неподтвержденным данным сообщило о массовых арестах среди интеллигенции, писателей, художников.

Сейчас мы думаем только о чехах и словаках, о наших друзьях. Поздно, в двенадцатом часу ночи пришла Инна, совершенно вне себя. Первое, что она сделала, — крепко обняла меня и поцеловала. Она сказала, что набросилась на меня позавчера только потому, что она была уверена, что это случится и не хотела этому верить.

Национальное собрание заявило, что, если оккупационные войска не уйдут сегодня вечером, они объявят всеобщую забастовку. Наши ультимативно заявили, что, если не соберется правительство без Дубчека, Смрковского и Черника, будет установлена оккупационная власть. Мы удивляемся мужеству, спокойному героизму, разуму чехов и словаков. Всей душой, всем сердцем мы с вами, самые родные, самые близкие наши друзья, наши братья!

 

23 августа 1968 г., суббота

Живем только тем, что слушаем радио. Какое подлое, вероломное и безумное действие наших подонков. Людвик Свобода в Москве. Чехи объявили всеобщую забастовку. Дубчек вроде бы жив. Его мать обратилась к оккупационным властям, ей сказали, что он жив и его задерживают до окончания переговоров. Я вспоминаю слова из письма Анны: «Дружба с соседями нашими, к сожалению, более похожа на железные объятия, в которых трудно дышать». Первую половину дня была в абсолютной прострации. Дима держался лучше. До сих пор не нашли негодяев среди чехов, согласных сотрудничать с оккупантами.

Юра Левитанский и Булат Окуджава пришли к нам с участниками семинара славистов, двумя француженками и одной шведкой, а также с двумя нашими, их преподавателями. Мы хоть как-то отвлеклись. Юра наклюкался, и мы с трудом от всех избавились. Пришли Борис Хазанов с Мариной. Все время слушаем радио.

 

24 августа 1968 г., воскресенье

Все очень плохо и страшно. Свобода все еще в Москве. Никак не могут его сломить. О Дубчике ходят самые противоречивые слухи — то ли он в Москве, то ли в Праге. Но есть мнение, что он жив, а это сейчас самое главное. Мы с Димой находимся все время в страшном напряжении. Невозможно что-нибудь делать, хочется слушать и слушать. Я все время думаю о них. Дорогие наши, родные Вацлав, Анна, Зденек, Лида, Йозеф, Мирек, Володя, Яна. Нам стыдно за нашу родину, простите нас. Мы все время обсуждаем и поражаемся вашей организованности, вашему героизму. Какой умный и великий народ, какая культура у самого даже среднего чешского и словацкого гражданина. Я понимаю, что за эти семь месяцев люди, узнавшие, наконец, что такое свобода, никогда больше не захотят с ней расставаться. Такое пассивное сопротивление сильнее любого вооруженного восстания. Люди верят законному правительству, ждут своего президента и генерального секретаря КПЧ, заседает ЦК, прошел чрезвычайный съезд, Национальное собрание не покидает места, где оно находится. До сих пор, уже четвертые сутки, наши не назвали ни одного имени, ни одного предателя. Прага отрезана от Братиславы, ведутся аресты. Чехи и словаки перестали вступать в какие-либо дискуссии и споры с оккупантами. К этому их призвали подпольные радиостанции. Чем кончится это безумное преступление против мирного свободного народа? Югославы и румыны, так же как почти весь мир, поддерживают чехов. Сволочь Кастро! [6] Китайцы осудили интервенцию.

 

25 августа 1968 г., воскресенье

Переговоры безрезультатно продолжаются. Хотя ясно, о чем можно договориться с бандитами и убийцами. Чехословакия сопротивляется.

Вдруг получили открытку от Вашека Данека, он отдыхал у нас в Гаграх и хотел задержаться на несколько дней в Москве перед отъездом в Сибирь. Сегодня позвонил его товарищ и передал его просьбу, чтобы мы помогли переменить его билет на 29-e, чтобы он мог уехать вместе с семьей. Мы увиделись с этим чехом, он только что вернулся из Гагр, из Дома творчества. Говорит, что Вашек очень нервничает. Он с семьей — единственные чехи, оставшиеся в Доме творчества. У него и у его жены в паспортах написано, что они работники радио. Это может быть очень опасно для них по возвращении. Но оставаться он никак не хочет.

Пятый день оккупации. Имена коллаборационистов не названы. «Группа товарищей», вызвавшая якобы наши войска, до сих пор себя не разоблачила и не желает брать на себя руководство страной. Сообщили также, что якобы была перестрелка между советскими и болгарскими войсками. У нас арестовали у Кремля около четырех человек [7]. Наши солдаты ведут себя совсем не так, как надеялись те, кто их туда послал. Население говорит по-русски, и контакты неизбежны. Польские солдаты братаются с населением. Оккупанты заявили, что, если армия не будет сотрудничать с ними, они ее разоружат. Спешно меняют войска на улицах Праги, первые солдаты стали уже ненадежными. Наши влезли в такое страшное дерьмо, из которого почти невозможно выбраться, если только не свалить на кого-нибудь всю ответственность за этот позор.

 

25 августа 1968 г., понедельник

Ничего не изменилось. Хотя весь мир говорил сегодня о том, что переговоры окончились и сейчас вырабатывается совместное коммюнике. Дима не верит этому, он считает, что переговоров никаких нет, а наши просто тянут время, чтобы нагнать в Чехословакию побольше войск и оцепить всю страну. Он говорит, что никогда они не выпустят арестованных интеллигентов. У меня все-таки есть маленькая надежда, что переговоры ведутся и будет возможно хоть какое-нибудь сообщение. Я согласна, чтобы наши гады стояли на границе, чтобы перестали на какое-то время критиковать СССР и страны Восточной Европы, только бы Дубчек, Свобода и остальные вернулись и продолжали то, что они начали внутри страны. Дима сказал сегодня: «Я бы сейчас не задумываясь отдал бы жизнь за Чехословакию». До сих пор в стране не нашли ни одного подонка, согласившегося сотрудничать с оккупантами. Китай осудил агрессию. Несмотря на весь идиотизм Мао Цзэдуна [8], в нем есть последовательность и логика. У наших нет ни одного разумного поступка во всей этой истории. Бандитизм, ложь, убийство, репрессии и глупость. «Плохо, когда тиран, — сказало Би-би-си, — но ужасно, когда глупый тиран». Прага загажена, изрешечена пулями. Вся страна слушает свободное радио и свободное телевидение, находящиеся в подполье. Шестой день оккупации не могут найти эти радиостанции. Национальное собрание обратилось в Москву к президенту Свободе с предложением ускорить переговоры и как можно скорее вернуться в Прагу, так как положение в стране сильно ухудшилось.

Вашек прислал открытку Юре, где пишет, что может поехать в Сибирь. Чувствуется, что он в полной растерянности. Мы решили подождать до завтра, прежде чем принимать меры с его билетом. Может быть, мрачные Димины предположения не подтвердятся и результаты переговоров будут хотя бы относительно обнадеживающими. В Прагу войска только прибывают и прибывают. Уводят танки, заменяют их бронетранспортерами. В одной из передач свободное радио Праги передало, что нет смысла поджигать советские танки, чтобы не вызывать напрасного кровопролития: «Два танка, выведенных из строя, ничего не изменят. Мы должны показать им, что мы лучше них». Обрадовало сообщение о восточных немцах, которые большими группами, около 3000 человек, приходили в Берлине в чехословацкое посольство и заявляли свою поддержку чехам и словакам, а также протестовали на заводских митингах против оккупации. Я сразу же почувствовала к немцам огромное уважение.

Ненадолго забежала Инна. Она ни капли не трусит. Меня потрясли и взволновали ее слова: «Пусть будет война. Грешно говорить это женщине, имеющей ребенка. Но если так, пусть война». Это говорит уже третий человек, имеющий детей. Неужели никто за это не ответит, советский народ, как всегда, проголосует, как надо, и проаплодирует в нужный момент?

Заходили Юра с Булатом. Они сказали, что должно быть сообщение об окончании переговоров. Сейчас около трех часов ночи, никакого заявления не было. Единственный слабый луч надежды промелькнул у меня, когда не глушили Би-би-си в восемь часов вечера на 13 метрах и в 11 часов на 19. Господи, пошли разум тиранам-дебилам, управляющим великой сверхдержавой, заслуживающей вполне свое «истинно народное» правительство.

Дима считает, что нам нужно готовиться к самым худшим временам, поэтому постараться распределить рисунки, а может быть, и скульптуры в разных местах, чтобы не пропало все сразу. Единственное, что нас радует, — это ежик.

Это невероятно, но факт: чехи и словаки победили, всему миру они продемонстрировали не только героизм, но еще какую-то гениальность. Такого невиданного единства слов, которые, наконец, приобрели смысл, ранее испоганенный нашей пропагандой, мир не встречал очень и очень давно. Итак, победа! Пока неполная. Оккупанты уходят не сразу, а постепенно. Но будет введена частичная цензура, касающаяся СССР и стран Варшавского пакта, на западной границе Чехословакии останутся какие-то части наших войск. Вся делегация не погибла, не сдалась, а вернулась в свою страну и будет продолжать свою работу. Вот эти люди, которые сейчас перевернули сознание миллионов и которые даже для меня, никогда не вступавшей в комсомол, а в нашу партию — тем более, сделали идею коммунизма человечного и умного такой привлекательной.

Мы с Димой не ожидали такого конца, но это еще не конец. Мы готовились к самому худшему. Чехословаки показали, что наших негодяев можно все-таки укротить и умерить их пыл, несмотря на танки, ракеты, атомные бомбы. Дубчек, Свобода, Черник, Смрковский, Цисарж [9] и другие чехословацкие руководители стали теперь вождями человечества. Я снова приобретаю свой поколебленный оптимизм.

Арестованные на Красной площади оказались неизвестными пока людьми: Павел Литвинов и Лариса Даниэль.

Была у нас Клара, Алик Киселев, только вернувшийся из Днепропетровска, сразу же прибежал к нам. И наконец только сегодня, когда кризис кончился, позвонила Женька. Она проверку на вшивость выдерживает плохо — и с Изольдом, и с нами.

Юра помирился с Мариной, у них новый мирный цикл. Пришел пьяный с ней и с каким-то пьяным мудаком. Отправили Вашеку телеграмму, чтобы он спокойно приезжал в Москву. А то мы уже начали думать, где его прятать.

 

28 августа 1968 г., среда

Победа частичная, уплаченная дорогой ценой. Смрковский плакал, Дубчек терял сознание и смог выступить только через два часа. Ужас, ужас, ужас! Мерзкие советские подонки, что вы наделали?

Мы говорили в подвале о будущем — Дима, Эдик, Юра и редактор Юриной книжки из Иркутска Марк. Несмотря на этот исход, очевидно, единственный положительный при данной ситуации, все мы настроены пессимистически. Войска в Праге и везде в Чехословакии, будет введена цензура, возможно, запретят на время въезд иностранным туристам и корреспондентам. Зато очень многие наши кретины, наконец, прозрели. Очень уж все неприкрыто, лживо и алогично. Чехи, словаки, это не мы послали к вам ни в чем не повинных солдат, ставших захватчиками и оккупантами. И все же, как сказал Юра: «Я готов встать перед вами на колени». Мы с Димой сделали бы то же самое, и много, много других русских. О дальнейшей судьбе мира мы имеем самые грустные и мрачные представления. Третья мировая война возможна в самом ближайшем будущем, причем повинными в ней могут быть наши сорвавшиеся с цепи псы.

 

29 августа 1968 г., четверг

Почти никаких изменений. Национальное собрание в Праге требует вывода оккупационных войск. Временно введена цензура печати, радио и телевидения. Есть даже голоса о репарации от оккупантов. Глушат радио у нас с яростной и бессильной злобой, как никогда. Все равно начисто заглушить не могут. Дубчек, Смрковский и другие иначе, как насилием, трагедией и не зависящими от их воли, московские соглашения, которые они вынуждены теперь выполнять, не называют.

Я хожу в свою школу, совершенно не готовую после капитального ремонта к приему учащихся. И мы, учителя, только и делаем, что таскаем, моем, убираем. Сегодня наработалась там, недосыпания, волнения — еле стояла на ногах. Дима работает, рисует для Юры. Данек не приехал.

 

30 августа 1968 г., пятница

Эдик правильно сказал: «Так противно, даже не страшно». Мы теперь начинаем понимать уже совсем явственно, что дело идет к Третьей мировой войне. Единственная надежда, что если война будет, то не атомная и весь мир быстро не околеет, наши фашисты эту войну проиграют — как всегда, они окажутся к ней не готовы, а такого фюрера, как Сталин или Мао Цзэдун, воспитать еще не успели. Весь мир, более-менее что-то значащий, включая коммунистов, оккупацию осудил. От этого никому не легче. Радио глушится с бешеным озверением, и ничего из этого не выходит — все равно все слышно, все мы знаем. Как на Дубчека надели наручники и в самолете посадили на пол. Смрковский сказал, что на этих переговорах в Москве часто хотелось разорвать одежду и подставить грудь под штыки. Все-таки они победили, как ни дорого это стоит сейчас.

Мы не такие смелые и безрассудные, как Наталья Горбаневская [10], Павел Литвинов и другие, чтобы идти демонстрировать на Красную площадь. Но мы точно знаем, ясно отдаем себе отчет, что нас ждет, и ничего не боимся. Дима все время думает о том, чтобы каким-нибудь образом рассредоточить рисунки, снять их, деть куда-либо скульптуру, чтобы хоть что-нибудь уцелело.

Заходил Юра, пьяноватый, с Мариной и еще двумя бабами. Хотел выпить еще, да не было. Он ищет забвения в этой успокоительной для него жидкости.

Вчера Дима рассказал про один инцидент, происшедший с ним в метро на эскалаторе. К нему пристал какой-то тип с вопросом: «Почему вы не бреетесь?» Дима громогласно, на весь эскалатор ответил: «Ты дурак! И если тебя это все же интересует, так знай, что у меня морда прострелена и поэтому ношу бороду». Тот малый испугался и тихо сказал: «Я сам восемнадцать лет просидел». — «Не знаю, где ты сидел, — сказал Дима, — но все равно, ты мудак. Я два года протрубил на фронте и всегда одержу верх над тобой».

Данек не приехал. Есть слухи, что подпольное радио сообщило: «Вацлаву Данеку, Гагра. У вас умер отец». Мы ничего понять не можем и ждем его увидеть, если он не уехал уже с семьей через Киев.

 

Примечания

↑1. Впервые СССР начал глушить передачи Би-би-си и «Голоса Америки» 24 апреля 1949 года. Однако эффективной работы глушилок удавалось добиться только в Москве и Ленинграде. Как правило, русскоязычные программы Би-би-си повторяли по три раза в неделю, чтобы их могли услышать хотя бы раз. Глушение было прекращено 19 июня 1963 года по 21 августа 1968 года, а затем возобновлено и с перерывами продолжалось до 21 января 1987 года. Глушение «Свободы» и «Свободной Европы» осуществлялось постоянно и не прекращалось вплоть до 30 ноября 1988 года.

↑2. Свобода (Svoboda) Людвик (1895–1979) — государственный деятель Чехословакии, ее президент в 1968–1975 годах. Во время Второй мировой войны командовал Первым Чехословацким армейским корпусом, сражавшимся в составе Красной армии. На пост президента и верховного главнокомандующего избран 30 марта 1968 года вместо А. Новотного. Генерал армии. Герой Советского Союза (1965).

↑3. Чаушеску (Ceauşescu) Николае (1918–1989) — генеральный секретарь ЦК Румынской коммунистической партии с 1965 года, президент Социалистической Республики Румыния в 1974–1989 годах.

↑4. Черник (Černík) Олдржих (1921–1994) — председатель правительства ЧССР с 8 апреля 1968 года. Сохранял свой пост до 27 сентября 1969 года, затем был министром иностранных дел. В январе 1970 года отправлен в отставку и исключен из партии.

↑5. Смрковский (Smrkovský) Йожеф (1911–1974) — председатель Национального собрания ЧССР в 1968 году, один из лидеров «Пражской весны».

↑6. Кастро (Castro) Фидель (р. 1926) — лидер Кубинской революции, с 1 января 1959 года до 1976 года премьер-министр Республики Куба, с 1965 года первый секретарь Компартии Кубы, в 1976–2008 годах председатель Госсовета, председатель Совета Министров и Главнокомандующий вооруженными силами. Герой Советского Союза (1963). Под давлением советского руководства Кастро поддержал вторжение стран Варшавского договора в Чехословакию.

↑7. Демонстрация против ввода советских войск состоялась в 12 часов дня 25 августа 1968 года у Лобного места на Красной площади в Москве. В ней приняли участие семь человек: К.И. Бабицкий, Л.И. Богораз, Н.Е. Горбаневская, В.Н. Делоне, В.А. Дремлюга, П.Н. Литвинов, В.И. Файнберг. Все они сразу же были схвачены милицией, избиты. Схвачены (через несколько часов отпущены) также и люди, случайно оказавшиеся в это время у места демонстрации. Ночью в квартирах у арестованных провели обыски. В.И. Файнберг и Н.Е. Горбаневскую поместили через некоторое время в психиатрические клиники. Остальных обвинили в «нарушении общественного порядка», в октябре 1968 года их судили, приговорив к нескольким годам тюремного заключения или ссылки.

↑8. Мао Цзэдун (1893–1976) — председатель КПК в 1943–1976 годах, одновременно в 1954–1959 годах председатель КНР.

↑9. Цисарж (Císař) Честемир (1920–2013) — с марта 1968 года министр образования, науки и культуры в правительстве ЧССР, секретарь ЦК, один из популярных и ярких политиков «Пражской весны». В августе 1968 года снят со всех постов, в 1970 году исключен из партии. Автор воспоминаний.

↑10. Горбаневская Наталья Евгеньевна (1936–2013) — поэт, переводчик, правозащитница. Инициатор издания диссидентского бюллетеня «Хроника текущих событий». Участница демонстрации на Красной площади в Москве 25 августа 1968 года против ввода войск в Чехословакию. После ареста 24 декабря 1969 года более двух лет провела на принудительном лечении в Институте судебной психиатрии им. В.П. Сербского. В декабре 1975 года эмигрировала из СССР, жила во Франции, затем в Польше, потом снова в Москве.

Источник: Нельская-Сидур Ю. «Время, когда не пишут дневников и писем…» Хроника одного подвала. Дневники 1968–1973 / Составление, подготовка текста, вступительная статья и комментарии В. Воловникова. М.: АИРО-XXI; СПб.: Алетейя, 2015. С. 183–190.