Философия, демократия и гендерное (не)равенство: «Театр.doc» представил зрителям «Пир» Платона в постановке Всеволода Лисовского

Считается, что способность применять в спорах сократический метод ценна для демократии.
Марта Нуссбаум. Не ради прибыли: зачем демократии нужны гуманитарные науки

25 мая в «Театре.doc» состоялась премьера спектакля «Пир». Режиссер-постановщик (комиссар) — Всеволод Лисовский. Это уже четвертая постановка режиссера на сцене «Театра.doc», среди которых «Акын-опера», получившая «Золотую маску».

Спектакль полностью основан на античных текстах. Это, прежде всего, «Пир» Платона, от которого спектакль практически не отступает, а также лирика Анакреонта, которая представлена в виде песенных вставок. Известно, что в Древней Греции лирика пелась авторами, но музыка до нас не дошла. Лирика Анакреонта в спектакле тоже поется, но на мелодии известных российскому зрителю песен (например, «Эх, дороги» или песни из фильма «Москва слезам не верит»).

По традиции «Театра.doc» между зрителями и актерами, зрительным залом и сценой нет четкой границы. Фактически часть зрительного зала составила участников застолья, зрители вовлечены в действие. Вино, впрочем, они не пили, речей не произносили, но оказались за общим с актерами импровизированным столом. «Стол» представлял собой лист белой бумаги, который появился на коленях у зрителей и актеров уже во время спектакля. Актеры, сидящие среди зрителей, выделялись тем, что были одеты в белые одинаковые футболки и джинсы.

«Пир» — это перевод греческого слова «симпозий» (от греч. symposion — «совместное питье»). В наше время словом «симпозиум» принято называть небольшие научные конференции, а в Древней Греции это слово обозначало застольную беседу как важную составляющую пира. «Пир» Платона — одно из самых известных в ряду античных произведений, написанных в форме застольной ученой беседы, среди которых «Пир» Ксенофонта Афинского, «Пир семи мудрецов» Плутарха, «Софисты за пиршественным столом» Атенея, «Пир, или Кронии» Юлиана и т.п.

Описание «Пира» как вербатима (как это делает сам театр) акцентирует внимание на понимании философского диспута в качестве аспекта повседневной жизни древнегреческого общества. Говоря о сократической педагогике, Марта Нуссбаум обращает внимание на важность философского диалога как условия возможности демократического общества. По ее мнению, способность рассуждать и аргументированно спорить, привычка следовать за доводом, а не за толпой или авторитетом имеет особое значение в демократическом обществе — в обществе, в котором очень многое зависит от ответственного выбора каждого. По мнению Нуссбаум, именно диалоги Платона могут способствовать развитию таких способностей.

Как уже отмечалось, спектакль практически дословно следует за текстом Платона. Вместе с тем в нем присутствуют детали, которые вносят нечто новое в древнегреческий текст. Это, казалось бы, мелкие, но значимые детали, на которые хотелось бы обратить внимание. Так, в «Пире» Платона упоминается мальчик, который прислуживает на пиру, в спектакле эту роль выполняет женщина. При этом в спектакле несколько раз повторяется сцена: служанка, прерывая речь очередного оратора, обращается с предложением помыть ему ноги, на что тот отвечает отказом и продолжает свою речь. Иногда такая сцена обыгрывается с определенной долей юмора, вызывая улыбку зрителей. Это дополняется тем, что ключевые для текста Платона слова жрицы Диотимы произносит та же актриса, которая играет служанку. Более того, во время разговора с Сократом о природе любви она (Диотима? Служанка? Рабыня?) чистит картошку. Причем в этот самый момент она выступает по отношению к Сократу в той же роли учителя, задающего наводящие вопросы и подталкивающего к верному рассуждению, в какой сам Сократ выступает по отношению к другим участникам пира. Через описанные детали спектакль очень тонко обыгрывают гендерную проблематику, намеренно вступая в диалог с древнегреческой культурой. Известно, что женщины в Древней Греции не обладали никакими правами, жену афинского гражданина именовали «ойкурема». Это греческое слово среднего рода, означающее «предмет, созданный для домашнего хозяйства». Пифагору принадлежит фраза: «Существует положительный принцип, который создал порядок, свет, мужчину, и отрицательный принцип, который создал хаос, мрак и женщину». Известно, что Фалес Милетский каждое утро трижды благодарил богов: за то, что они создали его человеком, а не животным, греком, а не варваром, мужчиной, а не женщиной.

В Диалоге Платона участники пира, посвященного празднованию первой поэтической победы драматурга Агафона, по очереди произносят похвальное слово Эроту, рассуждают о природе любви. Диалог включает в себя знаменитую легенду о рассечении Зевсом людей на две половины (речь Аристофана), рассуждение о существовании двух Эротов — пошлого и небесного (речь Павсания) и т.п. В философском отношении центральное место в диалоге занимает речь Сократа и панегирик ему же, произнесенный Алкивиадом. Эти фрагменты текста требуют усилия понимания, причем понимания с учетом наличия большой культурно-исторической дистанции. Так, Сократ в своей речи (ссылаясь на слова жрицы Диотимы) описывает «любовь» как стремление «родить в прекрасном». Именно рождение заключает в себе ту долю бессмертия, которая отпущена смертному существу. Причем человек может быть беременным как телесно, так и духовно. Душа при этом вынашивает разум, добродетель, благоразумие, справедливость. Занятия философией, духовное совершенствование — это способ достижения бессмертия, ибо в этом случае душа после смерти, будучи окрыленной, легко отделится от тела и взлетит к небесам. Поэтому «те, кто подлинно предан философии, — говорит Платон в другом диалоге, — заняты на самом деле только одним — умиранием и смертью» (Платон «Федон»). Ведь занятия философией — это упражнение в отделении души от тела, отвлечении от всего телесного (телесных забот или наслаждений). Этот тезис Платона поясняет Цицерон в «Тускуланских беседах»: «Ведь и жизнь философа, по выражению Платона, есть подготовка к смерти. В самом деле, разве не именно это мы делаем, когда отвлекаемся душой от наслаждения, то есть от тела и домашних всяких дел? Всем этим мы именно призываем душу к себе самой, понуждаем быть наедине с собой и по мере сил удаляемся от тела. А отделять душу от тела — разве это не то же самое, что учиться умирать?»

Заключительный фрагмент текста Платона включает в себя панегирик Сократу, его воздержанности и умению владеть собой. Известно, что греки придавали большую ценность воздержанности человека. Но если в рамках христианской культуры эта ценность связана с противопоставлением «чистого» и «нечистого», то для древних греков воздержанность была связана с оппозицией «свобода — рабская зависимость». Находиться под властью чувственного наслаждения осмысливалась ими как несвобода (об этом пишет, например, М. Фуко в «Использовании удовольствий»). Быть свободным — значит прежде всего уметь владеть собой и быть сдержанным.

Несмотря на сложность и серьезность текста, спектакль не один раз дает зрителям возможность улыбнуться и даже посмеяться. В спектакле, например, очень интересно обыгрывается икота Аристофана (которая у Платона только упоминается и, естественно, никак не влияет на восприятие последующего текста). В спектакле же, учитывая включенность зрителей в сценическое пространство, этот эпизод может приводить (как это было на предпремьерном показе) к незапланированным реакциям зрителей.

Эрика Фишер-Лихте определяет спектакль как событие, опыт, переживаемый совместно зрителями и (в ее терминологии) перформерами. Этот эпизод (с незапланированной реакцией зрителя, причем находящегося в одном пространстве с актером), как кажется, хорошо иллюстрирует понятие Фишер-Лихте «авто-поэтическая петля ответной реакции», которое в том числе имеет в виду включенность реакции зрителя в саму ткань спектакля.