12 тезисов о коллективизации

1. Терминология, которой советская историография описывала сталинское реформирование советской деревни в конце 20-х годов, была заведомо лживой.

Она маскировала реальные планы правительства, ничего общего с официальной идеологией и официальными целями «коллективизации» не имевшие.

Советское правительство создавало не крестьянские «коллективы», а крепостные хозяйства, основанные на использовании принудительного труда и принадлежащие государству.

Никаких идеологических догматов или социальных утопий за сталинской коллективизацией не стояло. Имел место хладнокровный план закрепощения и максимально интенсивной эксплуатации сельской рабсилы.

Колхозы в сталинской экономической системе выполняли примерно те же функции, что и лагерные рабочие бригады. И гражданские права членов крестьянских «коллективов» были примерно такими же, что и у зеков.

2. Начало «коллективизации» фиксирует момент превращения Советского Союза в полностью неправовое государство.

Во времена НЭП в СССР существовали диктаторские, в высшей степени антидемократические законы, но они худо-бедно работали. Определенные гражданские и имущественные права населения были защищены законодательно. С 1928 года приказы правительства о массовых репрессиях, депортациях, отъеме имущества у населения и ликвидации остатков общественной жизни не имели даже формальной правовой основы. С точки зрения советского законодательства принудительная коллективизация была полностью незаконна.

3. Никакой классовой войны в деревне времен «коллективизации» и в помине не было.

Ее выдумал Сталин, чтобы оправдать репрессии против сопротивлявшихся «коллективизации» крестьян. Такой же мошеннической выдумкой было деление крестьянской среды на противостоящих друг другу гипотетических «кулаков», «середняков» и «бедняков». Уровень зажиточности никак не влиял на желание крестьян идти в колхозы. Не хотел никто. «Кулаками» и «подкулачниками», подлежащими репрессиям, власть автоматически объявляла зажиточных крестьян и всех, кто сопротивлялся коллективизации.

4. Большевистский догмат о более высокой производительности коллективных хозяйств по сравнению с единоличными был изначально идеологической нелепостью.

К началу коллективизации он был уже сознательным враньем.

Существовавшие в середине 20-х годов коллективные хозяйства разных видов к тому времени уже полностью дискредитировали себя. Их производительность, несмотря на государственные льготы, была намного ниже, чем производительность частных крестьянских хозяйств. Это отлично знали все экономисты, разрабатывавшие пятилетние планы. «Коллективизируя» деревню, правительство планировало вовсе не рост сельскохозяйственного производства в стране — это достигалось бы обратными мерами. Речь шла об увеличении производства продовольствия, которое власти могли бы практически бесплатно и без организационных трудностей изымать из деревни. С частными крестьянскими хозяйствами этот фокус не проходил. «Обобществление» крестьянских хозяйств решало задачи правительства, но автоматически приводило к деградации сельского хозяйства в целом и резкому уменьшению сельскохозяйственного производства.

5. До начала «коллективизации» средств на «индустриализацию» у правительства не было и добыть их было негде.

Налоговых поступлений в бюджет и доходов государственной промышленности, которыми располагало Политбюро до ликвидации НЭП, едва хватало для поддержания статус кво и обеспечения функционирования государственного аппарата.

Запланированные на первую пятилетку инвестиции в сталинскую индустриализацию превышали реальные возможности правительства на несколько порядков. Без изъятия из села продуктов продовольствия и рабочей силы строительство запланированной пятилетним планом тяжелой и военной промышленности было бы полностью невозможным.

Необходимые для «индустриализации» средства были разными путями выжаты из всего населения страны. В основном — из сельского, численность которого в 1925 году в пять раз превышала численность городского.

Колхозы были специально организованы таким образом, чтобы максимально облегчить правительству изъятие из деревни всех продуктов сельхозтруда и свободное манипулирование рабочей силой. Из колхозов, управлявшихся партийными назначенцами, было легко черпать любое количество рабочих рук для строительства промышленных предприятий, лесоразработок, дорог и т.д. Это делалось разными способами, в том числе в виде принудительных вербовок и сезонных трудмобилизаций. Колхозное начальство просто получало приказ на поставку того или иного количества рабочей силы, за которую государство расплачивалось с колхозом.

6. Единственным смыслом проведения коллективизации было обеспечение средствами и рабочей силой строящейся тяжелой и военной промышленности.

Для проведения «индустриализации» Сталину необходимо было добыть миллионы рабочих рук, бесплатное продовольствие и источники валюты для импорта западных технологий и заводского оборудования. Основными предметами советского экспорта в годы первых пятилеток были продовольствие и лес.

Продовольствие изымалось из деревни практически бесплатно, а лесоразработки обеспечивались принудительным трудом депортированных и трудмобилизованных крестьян. Отсюда снижение уровня жизни населения страны до возможного минимума и даже ниже (массовая смертность от голода в 1931–33 годах). Этот процесс был плановым и полностью регулировался правительством.

7. Коллективизация напрямую противоречила интересам экономического развития страны.

В нормальных условиях развитие экономики сопровождается повышением уровня потребления и уровня жизни населения. В СССР все происходило строго наоборот.

Первые варианты плана пятилетки 1926–27 годов, предполагавшие продолжение «новой экономической политики» Ленина, полностью исключали в будущем физический рост числа «коллективизированных» хозяйств. К концу НЭП их количество, несмотря на все усилия правительства, было ничтожным и никак не влияло на сельскую экономику в целом. Эти первые, неутвержденные проекты пятилеток Госплана и ВСНХ исходили из уравновешенного и взаимовыгодного экономического развития промышленности и единоличного сельского хозяйства. Как следствие, должен был расти уровень жизни в стране.

Сталинский план первой пятилетки, принятый в 1929 году, напротив, предполагал строительство военного комплекса за счет деградации всех прочих секторов экономики, в том числе и сельского хозяйства. Падение уровня жизни и уровня потребления в стране было, таким образом, плановым.

8. Ликвидация эффективного сельского хозяйства проводилась Сталиным одновременно и в связи с ликвидацией эффективной городской экономики.

Конец «новой экономической политики» означал перевод всего имущества и всех ресурсов рабочей силы городских секторов экономики под контроль Политбюро. Прямым результатом этого было полное уничтожение мелкой промышленности, ремесел и частной торговли. Средства производства экспроприировались государством, а занятые раньше в частной экономике люди были вынуждены искать работу на государственных предприятиях.

Мелкая промышленность, ремесленники и торговля в основном и обеспечивали население страны продуктами питания и товарами первой необходимости. Уничтожение этих секторов экономики означало практически мгновенное обнищание всего населения страны и массовый голод. Физическое существование городского населения зависело теперь только от государственной системы распределения еды, изъятой из деревни, и ничтожного количества производившихся государством товаров первой необходимости.

9. Массовые репрессии против крестьян были изначально запрограммированы в утвержденном в 1929 году плане первой пятилетки.

На это указывают противоестественно высокие темпы роста городского населения и плановое сокращение роста сельского населения, заложенные в программах первой пятилетки. Без этого была бы невозможна «индустриализация». Промышленные предприятия строились вблизи источников энергии и сырья. Обеспечить их рабочей силой можно было только с помощью принудительных миграций населения, то есть подвоза его в нужное место в нужном количестве и в нужное время. «Коллективизация» была одним из методов реализации этих планов.

10. Коллективизированное сельское хозяйство было заведомо неэффективно с экономической точки зрения.

Оно плохо работало, давало мало продукции, и низкого качества. Но Сталин и не рассчитывал на экономический эффект в обычном смысле этого слова. Важно было, что вся продукция колхозов принадлежала государству, так же как и колхозная рабсила. В этом смысле колхозы были чрезвычайно эффективны.

За 30-е годы СССР была выстроена грандиозная военная промышленность и создана огромная механизированная армия. Только это позволило Сталину инициировать в 1939 году начало Второй мировой войны с намерением выйти из нее победителем.

Добиться того же эффекта при сохранении единоличных крестьянских хозяйств было бы невозможно.

11. Сокращение смертности от голода в 1934 году объясняется отнюдь не тем, что колхозы якобы встали наконец на ноги и проявили свои потенциальные возможности, а снижением экспорта зерна во много раз.

Это, в свою очередь, объясняется плановым снижением импорта промышленных товаров во второй пятилетке. Основная масса оборудования для вновь строящихся заводов была уже закуплена в годы первой пятилетки. В результате больше еды можно было оставить внутри страны для прокорма советского населения.

12. Без введения массового принудительного труда в сельском хозяйстве существование Советского Союза в сталинском варианте (и всех постсталинских) было бы невозможным.

Только полная экспроприация всего имущества и рабочей силы деревни позволила Сталину выстроить после 1930 года знакомую нам социальную и экономическую систему СССР. Любой другой вариант экономической политики времен первой пятилетки привел бы к совершенно иной социально-экономической и политической структуре режима на все последующие советские десятилетия.