Театр российских выборов и театральная критика

Белое как Черное. Книга про выборы там, где их нет

Книг «Как cделать выборы» много, все их видели и не читают. Отталкивает название, сулящее норму там, где, как мы знаем, реально обратное — прихоть, интерес и удача. Все, что угодно, но не баланс! Обещающие нам рассказать «всю правду» про конфликт правд вызывают законное недоверие.

Книгу Евгения Ланкина «Как выиграть выборы без административного ресурса: Рекомендации опытного политтехнолога» отличает ее намеренная односторонность. Автор не знает истины — у него только личный опыт, и если он его неправильно трактует, неважно. Книга разбалансирована, она оставляет впечатление выпада. Масса полезных советов перемешана с личной философией автора, это и хорошо. Подсказки на выборах верны только однократно и лично, другие ведут в засаду. Я не согласен с главной идеей книги, и лишь потому рискну ее рекомендовать читателю. И еще я вижу в ней две книги, Белую и Черную внутри одной.

«Белая» отдана задаче оградить кандидата оппозиции от чрезмерных глупостей. Со второй, «Черной», я не согласен, но с нее-то читатель, несомненно, начнет читать.

«Белая» — про то, как оппозиционному кандидату найти форму участия в выборах, стерев клеймо безнадеги. А «Черная» — про то, как победить, превзойдя власть во лжи. Такое не понравится оппозиционному кандидату и его волонтерам-идеалистам. Но им следует продумать как первое, так и второе.

 

1. «Белая книга»

Зачем выборы?

Выборы — регулярный государственный кризис, инициированный обществом в рамках законных государственных процедур. Но, изгнав выбор, в РФ получили парадокс. Политика очищена от конкуренции, повестка дня — от политических дебатов. Но электоральное поле осталось местом азиатски-изощренных «процедур обхода процедур» — например, изыскания поводов для снятия кандидата. Евгений Ланкин предлагает развернуть внутреннюю путаницу электоральной конструкции против нее самой. «Легитимность власти строится на электоральной поддержке» [1], но важней следующая его фраза: «других инструментов у нее просто нет». Здесь у всех на виду лежит слабое место Системы: неизбежные выборы требуют поддержания громоздкой инфраструктуры. Всеми высмеянные, они — анклав с уникальной густотой процедур, где несходные интересы осложнены ритуалом. Церемониальный театр, вроде японского Но или двора евнухов царицы Цы Си времен упадка династии Цинь. И все это, лишь чтобы власть могла сказать критику: «Видите — вы меня выбрали!»

Монополия осложняет конкуренцию, но процедуры помех так сложны, что сами стали окнами уязвимости (недавно мы видели это на выборах мэра в Москве). Войну на два-три фронта Кремль выигрывает, а на четыре-пять? Как знать.

Игра с играющим в другую игру

Сегодня выборы — это игра в загадки со Сфинксом, которого игра забавляет, пока он не решил тебя съесть. Органы питания оппозицией устроены коварно и замысловато. Такова система избирательных комиссий всех уровней. Автор справедливо замечает, что «избирательные комиссии из контролирующего органа давно превратились в инструмент предвыборной борьбы. Их покупают, их прямо заставляют выполнять незаконные действия». Он предостерегает от схем обмана, основанных на страхе перед избиркомами же, — их консультаций по соблюдению законодательства. Те готовы дать совет оппозиции, включая смертоносную ошибку-«закладку». (Они не несут ответственности за консультации, и те не станут аргументом защиты в суде.) Похоже на практику советской картографии внесения ошибок в туристские карты, дабы обмануть врага.

Говоря о листовках, которые злят, автор поднимает важную для оппозиции тему вовлечения противника в свою избирательную игру — в роли ресурса. Тема сложная, хотя автор разбирает ее в сюжете «красной тряпки»: так он именует жанр дразнилок, страшилок и троллинга конкурентов. Отыскав наиболее визгливых особей в аппарате, нажать на больные места их визгливости. Проявив слабость, они дают вам еще и бесплатную рекламу в виде наряда милиции или группы захвата с телеоператором. (Но не станут же ее высылать всякий раз, по звонку чиновного идиота!)

Истерящий противник для российского оппозиционера — его СМИ, иногда более массовое. Есть азбучный пример фильма против Жириновского, снятого командой Гайдара и поставленного в прайм-тайм ТВ перед голосованием. Фильм врага принес Владимиру Вольфовичу победу — и, как позднее выяснилось, навсегда.

Автор учит использовать тупость и слепую злобу, вежливо именуемые «излишней эмоциональной реакцией» кадров. Еще один пример амбивалентности нашего якобы железобетонного режима. Власть узурпирует публичное пространство, но, поскольку она это делает, опираясь на немое позволение горожан, это можно опрокинуть с ее же крикливой помощью. Бороться с противником мало — противника надо вовлекать.

Стратегия — или побольше тактик?

В книге немало предупреждений о ложных друзьях кандидата. Но из верной посылки о том, что хорошей избирательной кампании предшествует «подготовительный этап, который порой длится годами», автор делает вывод, что подготовка — задача лишь предвыборного штаба; часто бывает не так. Хорошие выборы готовятся задолго и не теми людьми, что приходят строить штаб кандидата. Выборы сперва выигрывают в голове, и при возникновении штаба лучше, чтобы концепция и стратегия уже были. Ведь от этого зависит и то, какой именно нужен штаб. Автор недооценивает стратегическое предпланирование кампании — и, как далее выяснится, это часть его подхода к выборам вообще.

«Список актуализированных тем общественного сознания», о котором он пишет, лишь надводная часть реальной повестки. В России, где обесточили экран ранжирования важных тем, установить повестку трудно. А невыявленная повестка дня приведет оппозицию к проигрышу при начале. (Хрестоматийный случай — думские выборы 1999 года, похоронившие навсегда целый ряд былых оппозиций.) Повестка выборов многоэтажна. В ней есть «эго» и есть «либидо» — где в скрытых параметрах прячется главный запрос избирателей.

Упростив понятие политической agend’ы до явной и гласной, автор, естественно, не мог на нее положиться. И является волюнтаристский тезис: «Если проблемы нет, ее нужно инициировать, то есть создать… угрозу, в которую поверят избиратели». И наконец — «основную идею кампании можно просто выдумать». Что тут сказать?

Попав под очарование устоявшегося статус-кво, его принимают за вечный ландшафт. Но тогда и оппозиции останется игра «по маленькой»: властям не страшно проигрывать местные выборы с низкой ставкой. В таких условиях (в пример приведены районные выборы на Урале) консультант может резвиться, выдумывая несуществующий кризис — при нарастающем реальном. Но в ответ ему власть может двинуть кризис невыдуманный, упущенный выдумщиком. А есть еще запасной ответ власти креатору: почему бы голубчика не посадить? Народный любимец мэр Урлашов в ярославском СИЗО — скорбное напоминание о пользе анализа реальности.

К середине «Белой» книги у читателя нарастает чувство, что ему не достает анализа оппозиционных кампаний и их типовых ошибок. Их провалов и их успехов. Книга написана так, будто и Навального еще не было на сцене российских выборов. Но тут-то читатель вдруг замечает, что незаметно оказался в другой — «Черной книге».

 

2. «Черная книга»

Автор наставляет консультанта «прятать очевидную манипулятивную направленность своей работы». Прямое обращение человека к человеку он исключает, а ведь в нем большая сила. Чем ее заменить? А вот чем.

«Выборы — это не борцовский поединок, а скорее драка в темной подворотне, где в ход идут подлые уловки, дубинки и кастеты». Лет 20 назад и я прозревал в этом премудрость. Но сегодня все мы проходим буквально через Немцов мост. Очарование метафорой прошло, метафора неверна. Готовым надо быть ко всему, и трудней всего — к виртуозному фехтованию на процедурах. Выборы — это и спортивная борьба в криминальном районе, и драка под протокол, иной раз в прямом эфире. Можно обзавестись фонариком для темных мест — а можно слиться с криминальным фоном. Автор выбрал второй путь — его право.

«Черное» круче «белого»!

Наверняка, раскрыв книгу Ланкина сразу на главе «Черный пиар и контрпропаганда», читатель оценит тягу к темной стороне силы. Здесь не только личное, но и глубинное электоральное предпочтение.

Автор любуется темными кампаниями — не беда, а всего лишь выбор оружия. От нехватки интереса к анализу потенциала и ресурсов кандидата он просто вынужден перейти к стратегии драки за вымыслы. За этим стоит его кредо: реальность слишком сложна, чтоб вникать, — будь проще и выиграешь! А вот тут как раз есть большие сомнения.

«Черный пиар работает с чистыми идеями, привязанными к объективной реальности лишь опосредованно»: еще одно авторское кредо. Но пригодно ли оно, чтобы бросить вызов властям России? Перед нами популярная оппозиционная версия идеи: выборы как инъекция чистой морали в грязный политический мир. Под гипнозом, при мгновенном беспамятстве — вслед за чем пациент чувствует себя обновленным, беспробудно доверяясь новым властям.

Идея лжи как черной правды

Черное идеологичней белого. Негативное идеологичней позитивного — раз позитивное понято как лживое. «Почти все из того, что обещает кандидат своим избирателям, никогда не осуществится на практике». Коварная догма — у нее два прямо противоположных модуса. От доброй воли осуществить ценности (что не всегда удается) до намеренного обмана, и не думавшего что-либо реализовать. Посредине шкалы — социальные обещания партии власти: пересказ бюджетных статей, с дорисовыванием к ним ноликов для красоты. Но в том ли игра оппозиции?

«Суть черного пиара — ложь… В большинстве случаев идеология предвыборной кампании в той или иной степени строится на лжи». Автор смешивает понятия идея, цель и обман внутри кампании — различает ли их он сам? Или увлеченному гимнами темной стороне побед некогда разбираться в оттенках?

Для работающих на власть обычен инструмент «кривых социологических опросов» — с ним сталкивается любой оппозиционер; но сам он вряд ли сможет его практиковать. Автору, однако, прием так мил, что кривым цифрам он посвятил целый раздел, которого не отвел просто социологической работе. Роль кривизны — «закрепить черный посыл, придать ему объем и реалистичность, а заодно вовлечь избирателей на эмоциональном уровне». Но власть уже так загрунтовала реальность, что добавочно «зачернить» ее нелегко.

Черный-черный штаб

В рассказе о «черном штабе» — параллельной структуре, ведущей кампанию в обход «белого штаба», автор достиг высшей степени увлекательности. Черный штаб — полноценная структура, зарплаты черных штабистов выше, а качество логистики профессиональней. Но в книге слабо обоснована нужда в черной кампании как таковой. Особенно для оппозиционного кандидата.

Сколько голосов и каких добавит кандидату оппозиции черный пиар, а сколько убавит? В каких ситуациях он непременно понадобится? Ответа нет, хотя (автор предупредил) по объему сил и средств черная пропаганда не дешевле всей остальной. Кандидат вправе спросить: зачем? Автор разоблачает мифы вокруг «чернухи» (ее он уважительно зовет «черной работой»). Но не забудем, что главный миф «чернухи» — это миф о ее всемогуществе.

«“Чернуха” — это всегда ложь. Но ложь эта должна опираться на реальные факты и настроения людей. Так что приготовьтесь лгать очень убедительно… Ложь срабатывает, если проблема действительно имеется». Проблемы в России чудовищны и без того. Мы живем в обществе озленных небогатых людей, лишенных влияния на власть — а та лжет им вполне убедительно. Ланкин зря отверг «апелляцию к разумности избирателя». Люди фильтруют чушь, которую им продают в мнимо разумной форме, — и это признак разумности у избирателя, а не презрения к разуму. Совет «сделать “чернуху” повесткой дня» не столько аморален, сколько вреден при выработке стратегии. Он пригоден лишь для маневров в фарватере, заданном властью.

Стирая грань между идеей и обманом, автор увлекся, возможно, потому, что не испытал практичности идей в кампаниях. Только эпатируя, можно писать о методах формирования имиджа кандидата — «достаточно, чтобы они основывались на лжи и ориентировались на эффект провокации. Это отлично работает…» Да, — но не в обстоятельствах, где провокация стала атмосферой.

«Если ваш оппонент решил провести уличную акцию, направьте на нее провокаторов». Оппозиция сталкивается с этим приемом, но, боюсь, ей затруднительно нанимать «бойцов футбольных фанатских организаций, которые торгуют подобного рода услугами».

Черный преемник

Хоть книги коллег по цеху автор оценил как «раздутые визитки», сам он не чужд интереса к заказчикам и обещает «методичное изложение принципов манипулирования сознанием и обмана». Сигнал получит и тот, кто считает себя оппозицией, и тот, кто хочет преуспеть в обмане. Вторые легко простят автору пометку, что ему «не нравится установившаяся в государстве политическая система», и не побоятся заявленной «классовой борьбы с режимом». Классовая революция не близка, и все, кто умеют ее готовить, еще не раз продадут эту дряхлую цыганскую лошадь.

«Черные технологии незаконны, неэтичны и аморальны», — меланхолически предупреждают читателя — типа этикетки «курение вредит вашему здоровью». «Стремитесь к правдоподобности!» — призывает Евгений Ланкин, исходя из фатальной слабости оппозиционных истин, его авторский совет — «будьте готовы идти до конца, оставив компромиссы на потом». Оппозиция для автора — тот, кто созрел для преемственности при данных функциях власти, но еще не прорвался к ее рычагам и бюджетам: Черный Властелин, которому предстоит сразиться с властью на ее сцене — сцене Лжи, одолев с помощью лжи более эффективной. Автор ждет от победителя «соблюдения правил лжи».

Защитник государства

Давно я ждал книги по выборам с жесткой главой «Чего нет у оппозиционного кандидата». (В ней автор, на мой взгляд, чуть излишне щадит героя.) Беда, изъян и проклятье оппозиции — само понятие «оппозиционный кандидат», синоним слабака. Исстари обозначилась тенденция российского избирателя голосовать за власть или хоть за ауру власти. То, чего недостает оппозиционному кандидату, — не один лишь административный ресурс (автор хорошо показывает, как его преодолевать). Оппозиции недостает харизмы властности — воли и умения властно говорить с избирателем. Зато власть в РФ не боится говорить на оба голоса, как хозяин страны и как защитница людей от хозяина. Такая двойственность давно заслуживала внимания оппозиции: пора бы ей научиться говорить со страной государственным голосом.

Не автор виновен в том, что политическая сцена стала местом поддельных эмоций. Подавление спонтанности и побег личностей из политики шли, подпитывая друг друга. Первые главы книги обошлись почти без упоминания личности кандидата. Тот скользнул по страницам лишь тенью недотепы, поддакивающего политтехнологу, — либо самодура, губящего Прекрасный План. Кандидатские имиджи автор разбил на два типа — Благодетель и Защитник. Не стану придираться (хотя иной раз воскресают и другие персоны: Вождь, Герой, Умник, Жертва, Жрец…). Авторское предпочтение Защитнику от страхов — вполне оправдано. Стратегия формулы страха победно устояла на выборах и референдумах в РФ, еще с 1993 года. Страх — демократическая эмоция, он уравнитель и эгалитарист. Элиты подвержены страху не меньше populus’а. Страх потерять все окунает и самые управляемые выборы в нервозно-экзистенциальную дымку.

Сегодня в России нарастает страх остаться без государства, с утекшим сквозь пальцы дымком «подавляющего большинства». Творя верховную волю, чиновная мелюзга добавляет к ней корысть и мелкопоместный хоррор. Страхи за Государство Россия нарастают — и им не навсегда оставаться электоральным потенциалом власти.

 

Примечание

↑1. Курсивом выделены цитаты из книги.