Молчаливый консенсус россиян

Почему обществу был нужен негласный запрет на обсуждение взрыва самолета в Египте?

Длинные очереди к посольствам Франции по всему миру, сочувствие и скорбь сотен тысяч людей, лишь косвенно связанных с Францией, выплеснутое в публичное пространство социальных сетей и подогреваемое ужасающими подробностями трагедии из СМИ, — все это совершенно противоположно той крайне сдержанной реакции общества и власти, которой удостоилась авиакатастрофа в Египте. Некоторые комментаторы могут заметить, что истинная причина крушения самолета не была установлена сразу. По крайней мере, не названа официально. Это послужило поводом для критики российского руководства либеральной публикой. Информация поступает очень дозированно. В первые дни трагедии СМИ вообще предпочитали не называть версию теракта в числе ведущих. Обсуждались поломки хвостовой части самолета, некачественное топливо и возможные ошибки пилотов, по федеральным телеканалам показали напуганное руководство «Когалымавиа» и оперативные обыски в их офисах. Доказательства в пользу теракта поступали в основном со ссылкой на зарубежные источники, близкие к западным разведкам и аналитическим службам, имеющим доступ к расследованию. Однако российская сторона не торопилась сделать и противоположный вывод, что давало большой простор для спекуляций и слухов. Запрет полетов в Египет и срочная эвакуация россиян из этой страны не могли остаться незамеченными широкой публикой. Народная мудрость состоит как раз в том, чтобы не верить тому, о чем говорят официально, и обращать внимание на то, о чем молчат власти. И тут есть причина, почему лучше молчать, хотя и выведенная из ложных посылок. Военная операция в Сирии — эффективный прием для раскручивания общественных ожиданий, выгодных руководству России.

Но теракт против российского самолета моментально обозначает этой маленькой телевизионной войне против ИГИЛ цену в человеческих жертвах. Вопрос в том, готовы ли россияне заплатить эту цену. Руководство страны, вероятно, считает, что не готовы, и предпочитает циничное, на грани с аморальностью, замалчивание версии теракта. По данным пока что единственного опубликованного опроса россиян о причинах авиакатастрофы на Синайском полуострове, опубликованном на сайте ВЦИОМ, 43% россиян считают причиной катастрофы авиалайнера террористический акт. Однако, следуя тому же опросу, только 9% россиян считают необходимым прекратить сирийскую операцию России. Похожий результат дают и групповые дискуссии, проводимые «Левада-центром». Россияне говорят о том, что боятся терактов. Еще до авиакатастрофы и трагедии во Франции об этом говорили 48% опрошенных. Но эти опасения суть рациональное ожидание последствий войны против терроризма. Эмоциональные переживания не столь глубоки, их пока нельзя назвать страхом. Происходящее все еще далеко от россиян как в пространственном, так и в символическом измерении. Как бы цинично это ни звучало, но общественное мнение оказывается готовым к подобным человеческим жертвам. Медиа приучили нас к тому, что падение самолета — норма обыденности в современном мире. Общественные ожидания обусловлены правилами войны, в состоянии которой мы сейчас живем, по ощущениям россиян. Фигура войны является знаковой на протяжении последних двух лет. Россияне уже привыкли описывать действительность через противопоставление себя и других: американцев, бандеровцев, террористов. Но это особенная война, которая учит до последнего — а точнее, до официального решения — не признавать ее реальный характер: присутствие своих солдат за рубежом и гибель мирных жителей.

Данные исследований указывают, что табу на обсуждение войны как обыденного явления в нашем обществе снято. Поэтому предположение, что авиакатастрофа произошла в результате террористического возмездия, не являлось маргинальным даже тогда, когда истинная причина еще не была объявлена. Тем не менее, было понимание неофициальности, негласности этого знания. С одной стороны, полузакрытость знания придает ему большую весомость в глазах рядового потребителя информации. С другой стороны, это освобождает от необходимости ответственной реакции, ведь сослаться на собственную некомпетентность и переложить решение проблемы на другого проще всего.

Секрет Полишинеля необходим, прежде всего, обществу, не готовому взять на себя ответственность за внешнюю политику и по-настоящему не готовому к военному положению. В то же время государство имеет в руках очень мощное средство — признание катастрофы терактом и последующая легитимация ужесточающих мер во внутренней политике. После взрывов и расстрелов в Париже снимается мощный аргумент противников активной борьбы России с терроризмом — теперь это общая война, от потерь в которой не застрахован никто.