Укрепрайоны Европы, пределы Европы: краткая история постсоветских границ Украины

Расположенная на окраине Европы, втиснутая евробюрократами в удобную категорию «соседа» Украина, тем не менее, сегодня как никогда является сердцевиной европейского проекта.

Как тело ветерана может свидетельствовать об истории сражений, в которых он принимал участие, так судьба украинских границ отражает успехи и провалы европейского интеграционного проекта.

Падение «железного занавеса» и коллапс советской империи не только дали импульс рождению независимого украинского государства — они напрямую затронули жизни миллионов его граждан, получивших свободу передвижения.

Новая утопия мира без границ вдохновила европейцев, в ее торжество внесли вклад и украинцы, пусть даже в качестве пассажиров «эконом-класса».

Западная граница Украины — в прошлом почти непроницаемая, надежно укрепленная — перестала быть таковой, это предоставило местному населению возможность заниматься приграничной торговлей и сезонно работать в Польше и других центральноевропейских странах. Для миллионов украинцев подобный опыт стал персональной «европейской интеграцией» с ее затратами и выгодами, личными открытиями и горчайшими уроками.

По мере расширения Европейского союза на Восток и с принятием Польши, Словакии и Венгрии в зону Шенгена западную границу Украины вновь постигли принципиальные изменения: пропускные пункты были модернизированы в соответствии с шенгенскими стандартами.

Новые технологии наблюдения и контроля были внедрены для защиты Европы от «мягких угроз безопасности», исходящих с Востока, — нелегальной миграции, контрабанды людьми, наркотиками и оружием. Западные соседи Украины ввели для ее граждан визовый режим, несмотря на то что это отрицательно отразилось на местных экономиках, черпавших выгоду из приграничной торговли и притока дешевых трудовых ресурсов.

Однако было бы преувеличением утверждать, что украинцы были попросту брошены «Крепостью Европа». Только Польша ежегодно выдает украинцам сотни тысяч шенгенских виз. Однако новый, шенгенский пограничный порядок усиливал социальную иерархичность и политическую асимметрию, что нередко оживляло драматичные эпизоды «коллективной памяти» и стереотипы восприятия соседей, повышало градус раздражения.

Новая визовая политика на украинско-польской границе вызывала рост опасений украинцев по поводу их «исключения», трансформировала историческое примирение двух наций в борьбу за влияние.

В отличие от западных регионов, на востоке Украины государственная граница с паспортным и таможенным контролем появилась только после распада Советского Союза. Протяженность украино-российской границы, бывшей административной границы советских республик, составила порядка 2000 километров.

Пролегая по урбанизированным и густонаселенным территориям, новая государственная граница за два последних десятилетия стала одной из самых пересекаемых в регионе, это относилось к степени интенсивности трафика, трудовой миграции и экономических связей.

Такая экономическая и социальная реальность соответствовала инерции советского восприятия границы: она зачастую рассматривалась, в особенности старшим поколением украинцев, как нечто искусственное.

Более того, для многих восточных украинцев новая граница символизировала необратимость политических перемен после 1991 года, которые ассоциировались с тяготами переходного периода и крушением социального государства. Для этих людей граница отделила не только Украину от России, но и новое украинское государство от воображаемого Советского Союза. Эта ностальгия создавала питательную среду для пророссийского сепаратизма.

Региональные элиты сопредельных российско-украинских территорий взяли на вооружение риторику европейской интеграции, для того чтобы новая граница воспринималась как «граница дружбы».

В 2003 году на территории Харьковской и Белгородской областей был образован первый «Еврорегион», призванный укрепить деловые связи и приграничное сотрудничество двух стран. Были ли эти попытки «европеизации» за пределами ЕС всего лишь частью PR-стратегии местных элит?

В любом случае, текущие события продемонстрировали амбивалентность «мягких» транснациональных институтов в контексте политического ландшафта Восточной Европы, где тектонические геополитические сдвиги могут приводить к землетрясениям, подобным сегодняшнему украино-российскому конфликту.

Через 10 лет после того, как был основан первый «Еврорегион» на украино-российской границе, оппозиционная российская газета опубликовала статью, основанную на утечке информации о плане расчленения Украины, в котором «Еврорегиону» отводилась особая роль Троянского коня.

Подобные регионы рассматривались как инструмент «глубокой интеграции» украинской территории, вплоть до полной аннексии Россией. Тот факт, что Москва предпочла использовать вооруженные группировки и фанатичных националистов, а не эфемерные «Еврорегионы», лишний раз подтверждает, что последние были не более чем потемкинскими деревнями.

В течение первого постсоветского десятилетия Россия поощряла режим открытых границ внутри СНГ, такая политика отражала более масштабную эйфорию по поводу «мира без границ», доминирующую в тот период.

Этот выбор объяснялся не только недостатком ресурсов и вторичностью вопроса о границах для Ельцина, но и опасениями международной изоляции — открытые границы были инструментом и символом влияния России на ее новых соседей.

Каждый раз, когда украинские лидеры демонстрировали интерес к сближению с ЕС и НАТО, Россия предупреждала о появлении «новых разделительных линий в Европе».

Теракты 9/11 и война с терроризмом положили конец иллюзиям о «мире без границ» на Западе. Россия, уже под руководством Путина, тоже внесла свою лепту в укрепление безопасности на границах. Однако, несмотря на повышение уровня пограничного контроля, Москва никогда не рассматривала демаркацию границы с Украиной как приоритет и использовала ее, торгуясь со страной-соседом.

Договор о демаркации между двумя странами был подписан только в 2010 году, и до начала 2014-го лишь 222 километра границы с Россией было демаркировано.

Однако для Украины граница с Россией всегда имела символическую важность как знак национального суверенитета и независимости от бывшей «империи». Неурегулированный правовой статус границы и неполная демаркация зачастую воспринимались как знак незавершенности национального строительства.

Во внутренних общественных дискуссиях такая граница ассоциировалась с беззащитностью Украины перед лицом России, с постколониальным статусом украинской культуры, с доминирующей ролью российских медиа и экономической зависимостью Украины.

Приверженцы европейской интеграции указывали на необходимость обустройства восточной границы Украины в соответствии с шенгенскими стандартами для упрощения пограничного режима со странами Европейского союза.

Тема недемаркированной и «пористой» границы с Россией была вновь поднята в публичных дебатах в 2008 году, когда начались переговоры о безвизовом режиме для украинцев в государствах Евросоюза.

Одновременно с этим «европеизация» восточной границы Украины стала двойным проектом: с расширением ЕС и шенгенской зоны стабильность и безопасность украинских границ стали предметом заботы Брюсселя. Евросоюз разработал программу сотрудничества с Украиной в сферах правосудия и внутренних дел для отражения «мягких» угроз своей безопасности (таких как нелегальная миграция, организованная преступность, отмывание денег).

Техническая помощь и тренинги преследовали цель улучшить качество пограничной службы Украины в целом, включая границу с Россией. В 2005 году Европейская Комиссия командировала миссию EUBAM на украино-молдавскую границу для помощи в ее обустройстве.

Несмотря на то что Украина не рассматривалась даже как потенциальный член ЕС, она была фактически включена в процесс формирования общей системы европейской безопасности. Украино-российская граница должна была стать важным компонентом этой системы с элементами шенгенской пограничной безопасности за пределами шенгенской зоны.

Аннексия Россией Крыма весной 2014 года стала водоразделом в истории Европы после Холодной войны. Впервые после окончания Второй мировой войны граница между государствами была изменена в произвольном и одностороннем порядке. В результате военного конфликта в Донбассе и российской интервенции Украина утратила контроль над 300-километровой полосой своей государственной границы.

Весной 2014 года, когда агрессивные толпы людей с георгиевскими лентами наводнили города Восточной Украины и штурмовали общественные здания, стало ясно, что, как минимум, часть из них пересекла российскую границу. Десятки украинских пограничников отдали жизни, делая отчаянные попытки защитить пропускные пункты на границе.

К лету активная российская помощь сепаратистам оружием, амуницией, военным персоналом фактически приняла форму интервенции.

Одновременно с этим пограничные контрольно-пропускные пункты были установлены на новой разделительной линии между территориями, контролируемыми Украиной, и сепаратистскими «республиками». Даже если новая эскалация конфликта будет предотвращена, долгосрочная милитаризация украино-российской границы уже является фактом.

В Украине большинство политических элит и население рассматривает Россию как источник нестабильности и военную угрозу и хотело бы обеспечить восточным границам государства жесткий контроль и надежную защиту.

Идея «стены», наподобие израильского «забора безопасности», является необычайно популярной в украинском обществе начиная с весны 2014 года.

Один из подобных проектов принадлежит бывшему губернатору Днепропетровской области, местному олигарху Игорю Коломойскому, предложившему идею строительства двухметровой стены 20–30-сантиметровой толщины из закаленной стали, снабженной электронной системой подачи сигналов тревоги, с окопами и минными полями по всему периметру границы с Россией. Идею Коломойского поддержали президент Порошенко и премьер-министр Яценюк.

Более поздний проект получил название «Европейский бастион», его разработчики настаивают на том, чтобы он рассматривался в контексте договоренностей, касающихся восточной границы ЕС. По словам Яценюка, целями строительства «стены» является борьба с нелегальной миграцией, контрабандой, в том числе оружием, и недопущение на украинскую территорию диверсантов.

Кроме того, Яценюк утверждает, что укрепление границы с Россией поможет Украине получить безвизовый режим со странами ЕС, а в будущем — вступить в НАТО. Военные эксперты выражают сомнения в результативности проекта, однако образ укрепленной границы, по всей видимости, важнее в том смысле, что он усиливает стереотип массового восприятия конфликта как схватки с Россией за европейскую цивилизацию и европейские ценности.

Но с точки зрения путинской России границы с Украиной практически не существует, поскольку «русские и украинцы — это один народ», а распад Советского Союза был «величайшей геополитической катастрофой ХХ века».

Самым мощным оружием России против Украины является превращение их общей границы в «эластичный и подвижный» рубеж. Такая «передвижная» граница не может быть четко зафиксирована на территории, ее «мобильность» обезоруживает Украину и делает невозможными шаги в направление ЕС.

Украино-российский конфликт имеет глубокие последствия не только для европейской системы безопасности, но и для проекта европейской интеграции. Он ставит под вопрос разделяемую многими веру в то, что эпоха силовой политики на континенте закончилась и что Европейский союз может расширять свое влияние попросту благодаря привлекательности своих политических ценностей и образа жизни.

Изысканная архитектура европейского миропорядка, где границы стали территориями сотрудничества, налаживания доверия и рождения общественных инноваций, с трудом переживает возвращение на континент геополитики.

Милитаризация границ, мобилизация этнических и языковых меньшинств, «гибридная война» на территории соседа и даже прямая интервенция не могут больше рассматриваться как досадные исключения из правил за пределами «Крепости Европа». Украина — пылающая граница Европы — напоминает нам о том, сколь хрупок европейский интеграционный проект.

Источник: Eutopia