Конструирование образа нации на глобальной медиасцене

С момента проведения олимпиады в Сочи прошло больше года, многое изменилось за это время в нашей стране и в мире. Тем не менее, и сейчас внимательный разбор церемоний открытия олимпиад представляет интерес, так как позволяет увидеть некоторые черты национальных идентичностей двух стран.

Что происходит с нациями и национальными идентичностями в эпоху глобализации? Какое значение имеют церемонии открытия олимпиад в контексте маркетизации понятия нации? Какие образы своих стран в мире стремились создать Англия и Россия, используя такую (медиа)площадку, как олимпиада? На эти вопросы мы постараемся ответить в нижеследующей статье.

Американский теоретик и исследователь глобализации Арджун Аппадураи описывает современность как мир, пересеченный глобальными потоками [1]. Процесс глобализации для него и состоит прежде всего в экспансии потоков людей, вещей, образов, финансов, информации, которые двигаются поверх национальных границ. Причем направление потоков во многом выражает доминирование стран и регионов в глобальном мире. Все это создает условия для возникновения глобальной конкуренции стран за туристов, инвесторов и профессионалов. Значимой становится идея управления этими потоками, влияния на их направление.

Понятие глобализации имеет много точек пересечения с понятием информационного общества. Точкой отсчета новой эпохи теоретики информационного общества чаще всего называют 1991 год. Т.Х. Эриксен в числе событий, связанных с этим временем, называет коммерциализацию Интернета, распад СССР и войну в Персидском заливе [2]. Война в заливе попала в этот список в связи с тем, что это была первая война, которая транслировалась на телеэкраны по всему миру в режиме реального времени. Это событие создало предпосылки для принципиально новых отношений между образом и реальностью и стало значимым контекстом теории симулякров Ж. Бодрийяра [3]. М. Кастельс для описания новых отношений образа и реальности использовал выражение «реальная виртуальность» [4]. И «симулякр» Бодрийяра, и «реальная виртуальность» Кастельса описывают мир, в котором образ обладает действенной силой, в котором именно образ в большой мере определяет реальность, а не наоборот. Кастельс приводит такой пример. Американский политик в период предвыборной гонки решил выступить в защиту традиционных семейных ценностей и раскритиковал поведение героини популярного сериала. Героиней сериала была одинокая эмансипированная женщина, которая решила родить внебрачного ребенка. Именно это решение осудил вице-президент Дэн Квэйл в телевизионном интервью. В ответ на это в одной из новых серий героиня во время просмотра интервью по телевизору в свою очередь осудила практику вмешательства политиков в личную жизнь женщин. Это способствовало тому, что аудитория сериала расширилась, а Дж. Буш, в предвыборную команду которого входил Квэйл, проиграл выборы. Таким образом, заключает Кастельс, медиасобытие имело вполне реальные последствия.

В этом контексте (1) наличия глобальных потоков, а также (2) экспансии и увеличения роли образов происходит маркетизация понятия «нация». Важной частью внешней политики стран становится создание позитивного имиджа страны на международной арене. В рамках современных публичных дискурсов страны все чаще описываются и конструируются как бренды. Как пишет социолог Джон Урри, «мир превратился в глобальную сцену, на которую вышли почти все нации, соревнуясь в желании обратить на себя внимание и привлечь как можно больше туристов». Возникновение глобальных сцен (глобальных СМИ и мегасобытий) требует, продолжает Урри, «превращения наций и идентичностей в зрелища» [5].

Идея «мягкой силы» базируется на изменении понимания природы власти. Предполагается, что влиять на событиями и процессы в мире можно прежде всего через изменение сознания людей. Изменение ценностей, которых придерживаются люди, влечет за собой изменение поведения, поэтому задачей становится приобщение к набору значимых ценностей. Церемонии открытия становятся в этом контексте площадкой, на которой можно продемонстрировать приверженность определенным ценностям, рассказать о себе, показать, чем мы гордимся и как об этом допустимо говорить.

Церемония открытия олимпиады в Лондоне. Образ Великобритании

Церемония открытия олимпиады в Лондоне композиционно делится на три части. Первая часть церемонии является собственно исторической, она обращается к истории Великобритании. Центральным событием этой части является промышленная революция, которая, как известно, впервые произошла именно в Англии. Конечно, обращение к этому событию не случайно: оно может быть поводом для национальной гордости, ведь промышленный переворот обычно описывается как очевидный прогресс и рывок вперед. Вместе с тем на лондонской церемонии промышленный переворот показан неоднозначно. С одной стороны, упоминаются известные англичане-изобретатели, с именами которых связано начало переворота, с другой — картина идиллического единения человека с природой сменяется мрачными заводскими трубами и рабочими в грязных, закопченных одеждах: на стадионе создана отнюдь не радостная картина. Дикторы несколько раз повторяют слово «мрачный», говорят о «мрачном периоде английской истории». По словам одного из дикторов, эта часть представления озаглавлена «Пандемониум» (царство злых духов в Древней Греции, столица ада в «Потерянном рае» Дж. Мильтона). Подчеркивается то, как меняется жизнь человека: грязная одежда рабочих дополняется закопченными заводской копотью лицами. Таким образом, триумф промышленной революции дополняется вниманием к тому, как новые изобретения отразились на жизни «обычного» человека (как они изменили его жизнь). События «большой» истории соизмеряются с жизнью отдельного человека. Это важная особенность лондонской церемонии в целом: «обычный» человек является во многом ее фокусом и в других частях представления.

Таким образом, триумф промышленного переворота оказывается сглажен акцентом на том, что для отдельного человека это стало началом «мрачного», тяжелого периода. Именно поэтому важным становится показать и рассказать не только о том, что Англия была пионером промышленной революции, но и о том, что первые профсоюзы рабочих, а также первое движение за права женщин (суфражистки) возникли в Великобритании. В поле зрения камеры попадают так называемые «Жемчужные короли и королевы» — традиция благотворительности, которая связана с именем Генри Крофта, дворника, который собирал на улицах Лондона деньги, чтобы помочь рабочим, оказавшимся в сложных жизненных ситуациях. Благотворительность — еще один акцент церемонии, эта тема возникает на протяжении церемонии несколько раз.

В лондонской церемонии не упоминаются какие-либо военные победы англичан, но присутствует эпизод, в котором отдают дань памяти отряду новобранцев, погибших в период Первой мировой войны во время первой в истории газовой атаки.

Еще один важный акцент церемонии — включенность в общество, «видимость» людей с ограниченными возможностями. Так, в церемонии принимает участие Эвелин Глени, шотландская перкуссионистка, которая на 90% потеряла слух и поэтому чаще всего выступает босяком. Важным элементом церемонии в этом отношении является исполнение гимна Великобритании (!) неслышащими детьми, которые поют его на языке жестов. При этом в камеру попадают двое детей, тоже участвующих в пении, которые сидят в колясках для людей с ограниченными возможностями.

Заканчивается вторая часть церемонии эпизодом, в котором Джеймс Бонд (конечно, это актер, который играл Джеймса Бонда, но он явным образом находится в образе Бонда, что подтверждают и комментаторы) приезжает за королевой в Букингемский дворец и сажает ее в вертолет, из которого она затем выпрыгивает над стадионом. Конечно, королева не выпрыгивает сама с парашютом из вертолета, но во дворце, по заверению комментаторов, снималась сама Елизавета. В этом эпизоде в пространстве одного кадра оказываются и «реальная» английская королева, и Джеймс Бонд (то есть вымышленный персонаж). Фактически они уравниваются в качестве фигур глобальной массовой культуры. Этот фрагмент церемонии может интерпретироваться двояко. С одной стороны, все превращается в зрелище и становится развлечением и королева — не более чем туристическая достопримечательность. В связи с этим вспоминается роман «Англия, Англия» известного британского писателя Дж. Барнса, в котором главный герой создает на отдельном острове уменьшенную копию «Англии» специально для туристов. Там воссозданы все достопримечательности: есть и Букингемский дворец, и королевская семья в исполнении профессиональных актеров, и т.п. Рядом с «реальной» Англией возникает другая «Англия», созданная специально для привлечения и развлечения туристов. С другой стороны, в контексте всей церемонии этот эпизод, наряду с другими, демонстрирует стремление к деконструкции идеи величия, к определенной доли самоиронии относительно своей страны и истории.

Вторая часть церемонии посвящена британской национальной службе здравоохранения. Комментаторы говорят о том, что на стадионе реальные, «обычные» сотрудники британских медицинских учреждений. Акцент сделан на том, что медицинское обслуживание в Великобритании бесплатное и лучшее в мире. Подчеркивается роль благотворительности, которой занимаются все — от королевы, которая шефствует над большинством благотворительных фондов, до писателя Джеймса Барри, который завещал права на Питера Пэна детскому госпиталю.

Важный элемент этой части — эпизод, который отсылает к фильму Хью Хадсона «Огненные колесницы» (1981). Лондонский симфонический оркестр исполняет музыкальную композицию из этого фильма, а на экранах транслируется эпизод из фильма, в котором команда легкоатлетов бежит по побережью. Среди спортсменов оказывается Мистер Бин подобно тому, как королева оказывается рядом с Бондом. «Огненные колесницы» — это один из фильмов 1980-х годов (наряду с такими, как «Моя прекрасная прачечная», «Восток есть Восток» и др.), в которых была тематизирована идея гибридной нации. Фильм посвящен легендарным британским легкоатлетам, участвовавшим в олимпийских играх 1924 года в Париже. В их числе — студент Кембриджа Гарольд Абрахамс и шотландский миссионер Эрик Лидделл. То, что Гарольд еврей и англичанин одновременно, — главная коллизия фильма. Бег для него — возможность стать англичанином в полной мере. Нация перестает мыслиться как чистая сущность, как нечто однородное и гомогенное. Нация не то же самое, что этничность. Быть англичанином — значит, быть приверженцем определенных ценностей и быть лояльным стране. В фильме возникает оппозиция стяжания славы для себя или достижения успеха ради семьи, своего университета, страны. Бег для Гарольда — возможность прославить страну и одновременно утвердить себя в качестве англичанина. Идея гибридной нации наиболее наглядно представлена в третьей части церемонии, но на протяжении всей церемонии она выражена в «режимах видимости» (я имею в виду количество людей неанглосаксонской внешности в массовке, попадающих в кадр).

Третья часть церемонии начинается с фразы «Фрэнк и Джун говорят спасибо Тиму» (речь идет о Тиме Бернерсе-Ли). Эта часть рассказывает о том, как новые технологии, и прежде всего Интернет, изобретенный выпускником Оксфорда Тимом Бернерсом-Ли, меняют повседневность и отражаются на жизни людей. Самого Тима зрители видят в конце этого эпизода сидящим за компьютером. Важно отметить, что главными снова оказываются не изобретения как таковые, но то, как они отражаются на повседневной жизни «обычного» человека.

В середине арены появляется двухэтажный дом, стены которого становятся экраном, на который проецируются фрагменты из британских фильмов или клипов британских музыкантов. Центральное место в этой части церемонии занимает история о том, как «обычная английская девушка из обычной английской семьи» потеряла мобильный телефон и встретила свою любовь. Комментаторы, по всей видимости, обращаясь к сценарию церемонии, говорят о том, что зрители видят «традиционный субботний английский вечер в большой английской семье, живущей в достаточной типическом английском доме» и «обычную английскую девушку из этой семьи». В этот самый момент на экране мы видим темнокожую девушку (по всей видимости мулатку) и семью, в которой мама и папа обладают разным цветом кожи.

Таким образом, идея гибридной нации, которая была тематизирована в «Огненных колесницах», на церемонии уже представлена как данность и очевидность. Именно так выглядит обычная/типичная английская семья. В одном из эпизодов «Огненных колесниц» Гарольд говорит о том, что отец хотел сделать из них с братом настоящих англичан (оба учились в лучших британских вузах), но «он не знал, что Англия христианская и англосаксонская». На церемонии «Англия» и «английскость» совсем не предполагают однородность и гомогенность. Причем очевидность идеи гибридности нации подтверждается на протяжении всей церемонии. Зрители, например, могут увидеть «обычных» работников медицинских учреждений (подчеркивается, что это реальные врачи, медсестры и т.п.).

Помимо идеи гибридности нации важной чертой лондонской церемонии является то, что я условно называю «деконструкция идеи величия». Так, в определенных эпизодах церемонии появляется характерная для англичан самоирония. Вместе с тем история не мыслится как картина триумфального, безоблачного продвижения нации вперед. Продвижение вперед, безусловно, показано — это движение от промышленного переворота до Тима Бернерса-Ли, — но оно показано так, что значимым оказывается прежде всего жизнь отдельного «обычного» человека, а величие страны как раз и проявляется в том, насколько защищен «обычный» человек, насколько комфортные условия созданы для него, насколько общество готово помогать своим бедным, незащищенным или попавшим в сложное положение согражданам (в той части церемонии, где речь идет о здравоохранении или благотворительности, иронии нет). Важной при этом оказывается память о трагических событиях истории. То, что надо помнить, — не победа в Первой мировой, но жертвы, невосполнимость потери.

Церемония открытия олимпиады в Сочи. Образ России

Сочинскую церемонию открытия можно композиционно разделить на две части.

В первой части девочка по имени Любовь летит во сне над Россией. Это дает возможность показать природное богатство и величину России. Она пролетает над Байкалом (самым большим запасом пресной воды), Енисеем, Леной, Камчаткой и Чукоткой. Несколько раз повторяется эпитет «бескрайняя» — «бескрайняя страна», «бескрайнее богатство».

«Чтобы пройти нашу землю солнцу, нужен весь день — от восхода до заката», — говорят комментаторы. Они называют цифры: 10 тыс. км («самая большая в мире»), 143 млн человек, более 180 народов.

Вторая часть посвящена событиям российской истории. Над ареной появляется русская тройка, которая, по словам комментаторов, «тянет солнце язычников». Затем наступает черед русской масленицы («разгул масленицы», «широкая масленица»). «Люди тешатся ряжеными на ходулях и медвежьей потехой».

Следующим этапом становится христианство. «Пряничные башни масленичного городка» поднимаются в воздух и превращаются в купола храма Покрова Пресвятой Богородицы на Рву (храм Василия Блаженного), это показано так, что язычество фактически оборачивается христианством. Звучит колокольный звон.

Затем действие переносится в эпоху Петра Великого. На арену проецируются изображения в стиле гравюр А. Зубова: зрители видят плывущие по морю военные корабли. Комментатор в это время говорит о том, что «строительство новой России началось с создания флота. Новый царь начал строить морские суда». Затем на арену проецируются чертежи Петербурга, по которым марширует «новая русская армия». Это действие сопровождается словами комментатора: «Петр оставил стране 300-тысячную армию, 30-тысячный флот — одни из сильнейших в мире. Именно они стали на долгие годы становым хребтом государства Россия». Надо отметить, что Петр представлен как исключительно положительная фигура, прежде всего в связи с усилившейся военной мощью России, модернизацией страны и тем, что благодаря ему Россия стала частью Европы. Но главная заслуга Петра все же в том, что он заложил основы военной мощи России, следствием которой уже в следующем веке становится победа над Наполеоном. В связи с петровской эпохой комментаторы впервые говорят и о продвижении вперед, прогрессе «любой ценой». Строительство флота требует много денег, следствием этого становится усиление налогового гнета, который тяжелым бременем ложится на людей, но является условием «продвижения вперед». Переходя к следующему этапу истории России, комментаторы говорят о победе над Наполеоном: «Войска царя Александра I, сокрушив непобедимого Наполеона, вернулись из покоренного Парижа, сделав на время Россию единственной сверхдержавой в мире».

После эпохи расцвета «блестящей дворянской культуры» (на арене воссоздается первый бал Наташи Ростовой) появляется предвестье революции («трещина, побежавшая по стене огромного здания русской культуры»). Звучит Кончерто гроссо № 1 А. Шнитке, эта музыка должна передать появившуюся тревогу. Тревога музыки Шнитке оборачивается (снова встык, подобно превращению язычества в христианство) совсем другой музыкой и другим настроением — звучит «Время, вперед» Г. Свиридова. Смена музыки символизирует наступление революции, комментаторы говорят, что «время рванулось вперед». Таким образом, создается картина исторического прошлого, в котором самые мрачные и сложные страницы истории показаны как этап на пути прогресса. Даже самые трагические аспекты российской истории сглажены. Так, в связи с революцией 1917 года речь идет о «новых силах» и «новых темах». Революция связывается с достижениями русского авангарда. Над ареной проносится паровоз, как будто иллюстрируя известное высказывания К. Маркса «революции — локомотив истории»; звучит музыка Свиридова, которая тоже передает идею движения вперед. Комментатор говорит, что «Россия рвется вперед, к прогрессу любой ценой».

Вторая мировая война, которая не названа, но присутствует в представлении, описывается как «время подвига и славы». («Это было время подвига и славы, но это было время потерь. У нас забрали непредставимые миллионы человеческих жизней и разрушили треть страны. Однако все проходит, жизнь идет вперед, время вперед, и начинается новое время».)

Последняя эпоха, которая показана на церемонии открытия в Сочи, — советское время. Зрители видят космонавтов, пионеров, студентов и т.п., которые одеты в одежду 1950–70-х годов, звучит музыка того же времени. В этот момент комментаторы говорят о том, что «начинается наш новый мир, тот, в котором мы сегодня живем». На этом историческая часть заканчивается. Постсоветский мир как в чем-то отличный от советского на церемонии не показан.

Мы рассмотрели, какие образы наций были созданы на церемониях открытия олимпиад в Сочи и Лондоне, какие ценности они декларируют. Лондонская церемония демонстрирует, что главной ценностью является человеческая жизнь (жизнь каждого отдельного «обычного» человека), а величие страны измеряется не званием «сверхдержавы», а уровнем жизни и социальной защищенности человека. Предметом гордости становятся развитые традиции благотворительности, а также включенность в общество людей с ограниченными возможностями. Сочинская церемония открытия, к сожалению, продемонстрировала иные приоритеты. Вместе с тем для того, чтобы в обществе происходили изменения, важным является понимание того, в резервуаре каких смыслов и ценностей мы живем и как они проявляются на разных уровнях, в том числе при создании церемонии открытия олимпиады.

Примечания

↑1. Appadurai A. Modernity at Large: Cultural Dimensions of Globalization. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1996.

↑2. Эриксен Т.Х. Тирания момента. Время в эпоху информации. М.: Весь мир, 2003.

↑3. Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляции // Философия эпохи постмодерна. Минск: Красико-принт, 1996.

↑4. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / Пер. с англ. М., 2003.

↑5. Урри Дж. Туризм и глобальное // Массовая культура: современные западные исследовании / Пер. с англ.; Отв. ред. и предисловие В.В. Зверева. М., 2005; Урри Дж. Социология за пределами обществ: виды мобильности для XXI столетия / Пер. с англ. Д. Кралечкина. М., 2012.