В плену отложенной катастрофы

Парадокс: ходишь по центру Москвы — жизнь как жизнь, вполне благополучная, много симпатичных лиц, веселой молодежи, чисто, рестораны полны, в музеи очереди. Читаешь новости — и понимаешь, что живешь на острове, который еще не подвергся удару цунами, но оно движется, а пока из него только выскакивают акулы и кого-нибудь заглатывают.

Мирные граждане больше не могут выразить несогласие, выйти на демонстрацию, черкнуть в блоге какое-нибудь свое «фе». Вернее, могут, но рискуют свободой. А принтер все выплевывает и выплевывает ужесточительные законы. Теперь (пока принято в первом чтении) тех, кому «вынесено предупреждение», что его действия «создают условия для совершения преступлений», не будут выпускать за границу в течение пяти лет.

«Создают условия»! Журналистские расследования, например, их создают, в связи с чем РБК вот отправилось вслед за старыми «Лентой» и НТВ. Потому что приоткрывать завесу тайной жизни наших последователей Мугабе — это создавать условия для того, чтобы, скажем, Кобзон ушел когда-нибудь на заслуженный отдых. А с ним и другие, которые были активными строителями коммунизма, когда я еще только родилась. Что и есть, на самом деле, главное, не называемое вслух преступление — чтоб люди потребовали сменяемости власти.

Жителей России часто упрекают в безразличии. «У вас, мол, такое творится, а вы молчите». Обзывают рабами. А какие будут предложения? Все, кроме Зюганова, знают, что революция 1917 года не улучшила, а ухудшила Российскую империю. А что до всего мирного и конституционного — против него власть выставляет штыки и УК. И пока «жить можно», люди будут жить своей жизнью, потому что она одна. Люди, конечно, чувствуют, что цунами приближается, но пока не видят. Все чаще встречается термин «отложенная катастрофа». Пока откладывается — живем.

Возникают, бывает, вопросы при чтении книг на исторические сюжеты. Колонну из тысячи евреев гонят в Освенцим десять вооруженных нацистских солдат. Спрашивается, что такое десять против тысячи? Но нет, покорно идут. «Вдруг будет хуже». Или про «бывших» и «раскулаченных» в книге «Зулейха открывает глаза»: из тысячи до прибытия в место назначения — безлюдную тайгу — дожили тридцать. Вез их полгода «красноордынец», чекист. Тут бы и расправиться с ним — в тайге-то, но нет, терпят, слушаются беспрекословно. Поломанной жизни не вернешь, а тот, кто ведет в неизвестность, пусть уж ведет до конца. Но это к слову.

Законы, как заявлено, направлены против терроризма и вольно трактуемого «экстремизма» [1]. Теперь к ним прилагается дополнение в виде «содействия экстремистской деятельности». Напишет кто: «дураки вы все» — и это «явное неуважение к обществу». Про национальность все сами должны понимать, над какими можно и даже похвально издеваться, а о каких лучше не упоминать всуе. Враги и друзья у мугаб меняются, но в этом вопросе трудностей нет, телевизор подсказывает нужные слова. Но существует и человеческий фактор: чем большую свободу действий получают исполнители репрессивных законов, тем вернее берут в них верх «низменные чувства». Чекисты зверски убили Зинаиду Райх, просто чтоб завладеть завидной квартирой. А она что — жена уже арестованного «врага народа» Мейерхольда. Соседи кивали: «Ну что ж, закономерно, у нее был вздорный характер». Для сексуальных утех Берии девушек и женщин отлавливали прямо на улице, если у них были мужья и им это не нравилось, мужей ликвидировали.

Так что можно предположить, что новый закон, если его окончательно примут, будет действовать по схожему образцу. Облеченный властью чекист или прокурор может пригрозить вынести приглянувшейся красотке предупреждение, и ей на пять лет закроют выезд из страны. И происходить это будет на фоне кладбищенской тишины: самое верное во враждебной среде — молчать.

Одного не учитывают законодельцы, сжимая пружину все туже, в уверенности, что не выстрелит, поскольку держат ее сотней своих и сотнями тысяч наемных рук. Затыкая рот мирным гражданам с их восклицаниями в Сети и порывами выйти на площадь, грохоча по этим площадям танками и ссорясь со всем миром (кроме Зимбабве, конечно), они уводят из обихода само понятие «мирный». Что бы ни происходило дальше, «мирным» оно уже не будет: цунами сформировано, долго Берлинской стеной не простоит.

Что касается террористов, против которых (согласна) все средства хороши, то им новый закон нимало не помешает. Координаторы парижских терактов писали не в бложике, а в каком-то чате видеоигры, а где общались организаторы боя на Хованском кладбище, осталось неизвестным, но никто им (или это не террор?) предупреждений не выносил, хотя, пишут, знали о готовящейся сходке, а полиция смогла вмешаться только через полтора часа. Бандиты у нас как-то неизменно оказываются сильнее любых законов.

Чтоб запретить выезд из страны в связи с терроризмом (читай, чтоб не поехали в Сирию, не присоединились к джихаду за границей — здесь-то, судя по новостям с Северного Кавказа, присоединяются вполне активно), придется «унижать по признакам национальности и отношения к религии». Делать это, понятно, никто не будет, а вот наивные студенты и домохозяйки, которые периодически подпадают под статьи УК за записи и репосты в соцсетях, и прочие мирные граждане получают сигнал за сигналом: власть объявила вам войну — из окопа не высовываться. Некоторые, наоборот, бегут быстрее лани куда подальше. Цунами отложенной катастрофы все равно никуда не денется, бывшая империя впала в детство, перешла в режим «дожития», единственное, чего хотелось бы, — поменьше позора.

Примечание

↑1. «Экстремистские» статьи:

Статья 148. Публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих.

Статья 282. Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации.

Статья 319. Публичное оскорбление представителя власти при исполнении им своих должностных обязанностей или в связи с их исполнением.