Политические фантазии Яниса Варуфакиса

Европейский союз — враг, а не друг левого интернационализма

Так сразу и не поймешь, почему до сих пор кого-то еще интересуют взгляды греческого министра финансов Варуфакиса, не справившегося со своей задачей, но как лидер транснационального движения «Демократия в Европе» (DiEM25) он, кажется, сохраняет влияние на часть европейских левых. В своей последней статье он снова излагает свои все более противоречивые представления о том, почему прогрессивная политика якобы несовместима с выходом из Евросоюза.

К чести Варуфакиса надо отметить, что он по крайней мере признает, что прогрессисты «не могут предложить альтернативы»: речь идет просто об их «лобовом столкновении с истеблишментом ЕС», поскольку Европейский союз просто невозможно реформировать так, чтобы сделать его более демократичным. Тем не менее Варуфакис настаивает на том, что левые не должны поддерживать референдумы о выходе из ЕС.

Почему не должны? Бывший министр предлагает два запутанных ответа на этот вопрос. Во-первых, поскольку подобные референдумы представляют собой «движения, зачинателями и руководителями которых являлись в первую очередь правые», «маловероятно», что присоединение к ним «поможет левым блокировать укрепление политической власти своих противников».

Это левое пораженчество — просто самоисполняющееся пророчество. Если левые откажутся возглавлять кампании за референдумы о выходе, то, естественно, этим займутся правые. А так как левые не могут убедительно защищать Европейский союз, они только облегчат правым задачу.

Во-вторых, Варуфакис полагает, что восстановление национальной демократии будет означать конец свободного передвижения «работников». «Учитывая, что Европейский союз установил свободу передвижения, лекзит [1] предполагает молчаливое одобрение — если не фактическую поддержку — воссоздания национальных мер пограничного контроля, вплоть до колючей проволоки и вооруженных пограничных патрулей».

Не говоря уже о том, что руководство левых теоретически может убедить электорат принять открытые границы, эта защита Европейского союза выглядит просто странной. ЕС отнюдь не «лишен границ» (выражение Варуфакиса). Он обеспечил свободное передвижение не для «работников», а для граждан ЕС, хотя и ограниченное для граждан стран, проходящих первые этапы вступления.

Что же касается работников из стран, не входящих в Евросоюз, для них возникла крепость Европа: «колючая проволока и вооруженные пограничные патрули» окружают континент, в результате чего тысячи африканцев и азиатов гибнут в Средиземном море, а сотни тысяч их томятся в страшных условиях на юго-востоке Европы (включая родину Варуфакиса — Грецию) и в Турции. Более того, миграционный кризис привел к восстановлению «колючей проволоки и вооруженных пограничных патрулей» на всем континенте.

Идея, будто Европейский союз гарантирует работникам некий рай открытых границ, защищая его от реваншизма правых, — смехотворна.

Разрушение демократического контроля над миграционной политикой одновременно подорвало ее легитимность и привело к тому, что политические элиты стали уклоняться от борьбы за консенсус в пользу открытых границ. Таким образом, миграционный режим Европейского союза вовсе не укрепляет космополитические настроения — наоборот, он льет воду на мельницу правых, выступающих против открытых границ. Именно поэтому местечковый популизм процветает по всей Европе.

Варуфакис говорит, что только две другие программы ЕС «стоят того, чтобы их отстаивать»: «политика в области изменения климата» и «Erasmus». Это просто смешно. Существующая в ЕС система торговли эмиссионными квотами, как многие понимают, выгодна для промышленного и финансового капитала, а для сокращения выбросов углекислого газа она ничего не дает. А «Erasmus» — это даже не программа ЕС, но если бы она и была таковой, ради возможности проучиться год за рубежом вряд ли имело бы смысл замораживать национальную демократию.

Вариант, за который выступает Варуфакис, — «панъевропейское движение гражданского и правительственного неповиновения». Он надеется, что могут быть избраны прогрессивные правительства, которые затем откажутся выполнять «неприменимые правила ЕС на муниципальном, региональном и национальном уровнях, не делая при этом никаких попыток выйти» из Евросоюза. ЕС будет пытаться штрафовать, убеждать угрозами и запугивать непокорные государства-члены, но если правительства будут сопротивляться, Евросоюз будут вынужден либо измениться, либо «расчленить» сам себя.

Как именно это должно работать — не уточняется. ЕС «подмигнет» и, как по мановению волшебной палочки, «трансформируется». Это, по-видимому, сохранит «дух интернационализма», потребует «общеевропейского действия» и отделит левых от «ксенофобов-правых». Варуфакис ссылается на Маркса, Энгельса и Грамши, чтобы возразить тем, кто призывает к восстановлению национально-народной демократии. Вместо нее он выступает за «транснациональную республику».

Но это не более чем перелицованная версия его с треском провалившейся стратегии «хорошего ЕС», приведшей правительство партии СИРИЗА к полному поражению, а его сторонников к разорению.

Варуфакис продолжает предаваться фантазии, будто прогрессивные правительства могут возникнуть одновременно по всей Европе и прийти друг другу на помощь, чтобы изменить Европейский союз. Принимая во внимание национальные различия и тот уровень мобилизации, который потребовался бы для такой перемены, это предположение нельзя не признать смехотворным. Как показывает опыт партий СИРИЗА в Греции и Podemos в Испании, достаточно трудно избрать прогрессивное или популистское правительство хотя бы в одной отдельно взятой стране — члене ЕС, а тем более такое, которое смогло бы противостоять объединенным силам еврозоны.

Противоречие здесь очевидно. Варуфакис сомневается в способности левых сил противостоять правым в своей собственной стране, если они поддержат требование референдума о выходе из ЕС. Но при этом он считает, что европейские левые достаточно сильны, чтобы выйти за пределы институтов национальной демократии, разнести Европейский союз и создать «транснациональную республику».

В этом смысле идеология Варуфакиса отражает его собственную биографию: потерпев полное фиаско в своих попытках возглавить восстание против ЕС среди реального демоса, он теперь собирается возглавить воображаемое восстание в масштабах всего Евросоюза.

Кроме того, Варуфакис обнаруживает незнание природы и важности современного европейского государства. Глупо утверждать, будто соблюдения правил ЕС «невозможно добиться силой», так что правительство и его народ могут просто «сопротивляться» им. Собственный опыт Греции показывает, что это не так.

Такой взгляд Варуфакиса не учитывает, что в ходе превращения европейских государств в «государства — члены ЕС» их государственные аппараты оказываются связаны друг с другом множеством нитей поверх границ — в том числе суды и правоохранительные органы. Брюсселю не нужно силой добиваться соблюдения общеевропейских норм напрямую; «национальные» правовые системы Европы сделают это за него.

Варуфакис также не признает того факта, что единственное место, где настоящий «демос» на самом деле существует, следует искать на национальном уровне, а не на уровне ЕС, как предлагают еврофилы. Он не опровергает этот факт — это было бы невозможно, так как все данные свидетельствуют о том, что, помимо тонкого слоя рыночного космополитизма, популярного среди элит крупных городов, подавляющее большинство европейцев по-прежнему привержены в первую очередь национальной демократической политике и заинтересованы именно в ней.

Варуфакис просто отметает этот факт риторическими средствами, отдавая предпочтение левому интернационализму образца XIX века. Однако механизмом достижения этой международной солидарности является борьба на разных уровнях, позволяющая правительствам — национальным правительствам — противостоять диктату ЕС. Варуфакису одновременно нужны и противны национальное государство и национальная общественность, поэтому он находит убежище в фантазии о «транснациональном республиканизме».

Несмотря на то что сам он призывает к исторически развивающемуся анализу, его собственные политические фантазии основаны на игнорировании практически всего, что произошло с левыми с конца XIX века: их превращения из единого интернационалистского движения в множество национальных под влиянием двух мировых войн; их кооптации в националистические проекты развития, выдвинутые классом капиталистов после 1945 года; и их сокрушительного поражения в эпизодах классовой борьбы, имевших место после кризиса 1970-х и 1980-х годов. Все это и привело к той самой слабости левых, которой опасается Варуфакис, считающий, что выход из Европейского союза может лишь придать больше силы правым.

Но вместо того чтобы прямо противостоять этой слабости и задуматься о том, как возродить левых, Варуфакис шизофренически утверждает, что левые достаточно сильны, чтобы объединиться поверх границ и произвести революцию в ЕС.

Печальная истина состоит в том, что левые не могут произвести никакой революции нигде в Европе. Поэтому остается только один вариант действий — бороться против сил, институций и идеологий, которые подавляют возрождение левых. Главной такой силой и институцией является сам Европейский союз.

Примечание

↑1. Лекзит (англ. lexit) — «Левый выход из ЕС». Кампания по выходу из ЕС, развернутая представителями левых и рабочих движений в разных странах. — Прим. ред.

Источник: Jacobinmag