Ставить ли памятник Анастасу Микояну? (Опыт «социальной люстрации» в Армении)

Когда в 2012 году Армянский центр этнологических исследований «Азарашен» совместно с немецкой организацией Dvv-international начинали исследовательский проект Armenia Total(itar)is по материалам устной истории, посвященный советским репрессиям в Армении, то не думали, что через два года тема «советского прошлого» может стать ведущей в общественных дебатах, не сходящей со страниц газет, экранов телевизоров и из соцсетей на протяжении по крайней мере двух месяцев. Это было крайне неожиданно, особенно на фоне нашего полевого опыта, показывающего, что сюжеты советских репрессий загнаны в далекие уголки индивидуальной памяти и, пользуясь терминологией Дж. Олика, в лучшем случае могут стать памятью собранной (collected), но не коллективной (collective) [1].

Ситуация резко изменилась, когда родственники советского чиновника высокого ранга Анастаса Микояна, отличившегося своим политическим долголетием (вспомним знаменитое «от Ильича до Ильича — без инфаркта и паралича»), решили поставить ему памятник в одном из центральных парков Еревана. Заметим, что до этого в разных городах и селах Армении стояли (и сейчас стоят) четыре памятника этому советскому деятелю. Их существование до сих пор никто не оспаривал, скорее на них не обращали внимания. Незамеченным прошло и решение муниципалитета 2008 года назвать в честь Микояна одну из окраинных улиц в Ереване. В этой статье мы попытаемся обсудить, почему и как решение муниципалитета от 30 апреля 2014 года поставить очередной памятник этому политическому деятелю получило широкий общественный резонанс и, по сути, стало детонатором для горячих обсуждений и пересмотра истории советизации и советской Армении в целом.

Сталинские репрессии в постсоветской Армении официально осуждены и представлены в ландшафте «твердой» (по А. Эткинду) [2] памяти в виде мемориального камня, а затем и комплекса (открытого в 2007 году, архитектор Дж. Торосян), где каждый год 14 июня, в день депортации в 1949 году в Алтайский край около 15 000 армян только из Армении, встречаются жертвы советских репрессий разных лет и их потомки (в качестве «репрессированных» признаны все депортированные, независимо от официальной статьи их высылки, реабилитация обошла только членов «армянского легиона») [3]. Представители властей участвовали в этой коммеморации в день открытия памятника и на следующий, 2008 год, когда Серж Саргсян, ставший президентом в результате жестокого подавления (10 человек были убиты) протестного движения, не признающего итогов президентских выборов, возложил венок у памятника. Это, видимо, было попыткой воспользоваться данным событием, чтобы сменить образ «политического диктатора» на образ деятеля, защищающего демократию и, соответственно, осуждающего тоталитаризм (тогда Армения собиралась становиться частью европейского сообщества, а не вступать в Таможенный союз). Однако подобные мероприятия, видимо, потеряли актуальность уже на следующий год, когда стало ясно, что подобными акциями президенту не восполнить дефицит недоверия и легитимности. Возможно, были и другие, менее очевидные, но веские причины отказа властей от участия в подобных мероприятиях (например, нерешенные социальные проблемы и протесты по поводу жертв репрессий, которые как раз 14 июня собираются у мемориала). Коммеморативное значение акций у этого памятника усиливается еще и тем, что 364 дня в году он закрыт на ключ, чтобы туда не забредали собаки и кошки или не поселялись бомжи, которые могут стать единственными «посетителями» мемориала, — остальных он интересует только в один вышеуказанный день.

Мемориал представляет собой одноэтажное строение [4], внутри которого установлен мемориальный камень и колокол, звонящий раз в году — 14 июня. Члены организации «Ушаматян» («Книга памяти»), объединившей жертв репрессий и их потомков, за которыми оставлено право следить за памятником, пока безуспешно пытаются добиться решения о перестройке его в музей репрессий.

Хотя репрессии в Армении были официально осуждены, а специальным законом 1994 года репрессированным и их потомкам были выделены некоторые социальные льготы [5], тем не менее ни наличие закона, ни сооружение памятника не решают проблему дефицита внимания к теме репрессий и репрессированных.

Одна из основных функций памятника — спасти событие/человека от забвения, о чем говорит само слово «памятник» (от «памяти», ср. «мемориал» от англ. memory, арм. hushardzan — букв. «памятная скульптура»). Однако отсутствие памятника далеко не всегда означает отсутствие памяти, иногда ситуация противоположная: нет памятника именно потому, что слишком много живой коммуникативной памяти [6]. Соответственно, отсутствие памятников не менее важная тема для исследования памяти, чем изучение уже поставленных или снимаемых памятников, о чем немало написано в работах по антропологии памяти, в том числе и по армянским материалам [7].

Инициатива поставить памятник А. Микояну примечательна тем, что она стала спусковым механизмом для «вспышки памяти» [8]. Освещая биографию конкретного исторического персонажа, такая вспышка проливает свет на многие сопутствующие его деятельности детали, создавая новую «память» об истории этого периода, впрочем, не оставляя без внимания и многие стороны сегодняшнего дня.

Еще одна особенность дискурса вокруг памятника А. Микояну состоит в том, что в условиях достаточно активного армянского интернет-пространства в дискуссии участвуют не только ереванцы или граждане Армении, но и диаспора. Причем диаспора разных стран и сословий в этом вопросе выделяет отличные друг от друга сюжеты, что не менее важно для понимания диапазона национальной идентичности и перспектив видения сегодняшней Армении.

И, наконец, третий, на мой взгляд, один из наиболее интересных аспектов этой дискуссии: противопоставление памяти одной большой семьи памяти коллективной, возможность институционализации частного — с перспективы одной семьи — прочтения истории.

Семейство Микоянов на протяжении многих лет успешно формировало свою версию истории о советском функционере, выводя его «светлый образ» за рамки общей критики советского режима. Доминированию семейной версии биографии Микояна способствовал в первую очередь он сам, написав несколько автобиографических книг [9]. Кроме того, политическое долголетие обеспечивало ему определенную защиту от критики, по крайней мере на весь длительный период пребывания во власти. Мемуары были написаны и другими членами его семьи (сыном, невесткой [10]). Абсолютное большинство документальных фильмов, передач (мною насчитано около 70, имеющих отношение к деятельности Микояна), впрочем, и множество исследований [11], где так или иначе представлена фигура А. Микояна, снято или написано при непосредственном участии членов его многочисленной семьи или под влиянием консультаций с ними. Некоторые родственники (например, двоюродная сестра, а затем и племянница) были задействованы в создании музея в родном селе Санаин, другие направили свои усилия на формирование памяти в городской среде. Они становились инициаторами писем от имени знаменитых российских армян с просьбой назвать улицу или поставить памятник А. Микояну в Ереване (с 2004-го по 2010 год было восемь таких обращений). Именно по инициативе его внуков Владимира Микояна (представителя Торгово-промышленной палаты РФ в Чехии) и Стаса Намина (известного российского рок-музыканта) одна из улиц Еревана в 2008 году была названа именем Анастаса Микояна — впрочем, об этом названии до нашумевшей истории с памятником знали разве что в муниципалитете. Однако под влиянием развернувшихся споров о целесообразности установки памятника один из гражданских активистов, Вилен Габриэлян, известный в социальных сетях под ником «Раскачивающий лодку», чтобы подчеркнуть абсурдность (с его точки зрения) решения, принятого муниципалитетом, устроил перформативную акцию, на вывеске с названием улицы А. Микояна написав «Энвер», тем самым уравнивая Микояна с одним из организаторов геноцида армян, военным министром Османской Турции Энвером-пашой. Видеозапись этой акции он выложил на Ютьюбе [12].

Надо заметить, что идея поставить памятник Микояну стала поводом для многочисленных оригинальных предложений о форме, в какой он должен быть установлен (например, фигура, держащая в руке эскимо, пробегает между каплями дождя — как отсылка к анекдоту о его легендарной изворотливости, позволяющей не промокнуть даже в ливень; или держащий в левой протянутой вперед руке эскимо, а в правой, спрятанной за спину, — револьвер, ногой же попирающий [карибские] ракеты; или в форме пары обуви как идея «следа» без присутствия в Армении; или памятник, раскрашенный в черный и белый цвета, и др.), не говоря о появившихся в соцсетях многочисленных демотиваторах, так или иначе развенчивающих идею памятника [13].

Владимир Микоян, взявший на себя роль главного редактора семейной памяти о деде, обратился с предложением установить памятник в центре города к главному архитектору Еревана, и недавно назначенный на этот пост Тигран Барсегян вынес это предложение на рассмотрение горсовета. В городской Комиссии по вопросам культуры оно было поддержано единогласно. Но во время голосования в городском совете директор института-музея геноцида армян, д.и.н. Айк Демоян, отсутствовавший на обсуждении вопроса в комиссии, заявил, что будет голосовать «против» этого предложения, поскольку знаком с документами за подписью А. Микояна, подтверждающими его ответственность за репрессии тысяч людей. Члены ереванского муниципального совета от правящей партии, составляющие абсолютное большинство, как правило, не голосуют против предложений, одобренных мэром Еревана, Тароном Маргаряном, членом той же правящей партии, и потому выступление А. Демояна для журналистов не прошло незамеченным. Хотя А. Демоян не является членом правящей партии, но в городской совет он был выдвинут по ее спискам и в своих публичных выступлениях обычно лоялен к властям. Впрочем, выступление А. Демояна подействовало только на трех депутатов совета, представляющих оппозицию и проголосовавших против, был также один воздержавшийся, тогда как за проект памятника А. Микояну проголосовали остальные 51 депутат.

Кстати, при обнародовании имен инициаторов этого проекта пошли разговоры о том, что до решения муниципалитета эта инициатива была одобрена президентом Армении Сержем Саргсяном, в переговорах которого во время поездки в Чехию Владимир Микоян выступал в качестве посредника. Вообще спор об установке памятника Микояну быстро вписался в контекст вступления Армении в Таможенный союз. Единолично принятое Сержем Саргсяном решение об этом неоднозначно воспринимается в Армении. Соответственно, поддержка партией Сержа Саргсяна инициативы российского чиновника Владимира Микояна стала частью дискуссий о реколонизации Армении Россией.

Другому же внуку Анастаса Микояна, Стасу Намину (настоящее имя — Анастас Микоян), одна из армянских газет послала копии документов с подписью Микояна, в том числе и тот, где последний просит увеличить лимит на расстрелы [14], и попросила прокомментировать инициативу установки памятника. После ознакомления с фактами, по всей видимости, до того ему неизвестными, Стас Намин высказался против идеи памятника, хотя сформулировал свой пересмотр как желание, чтобы память о деде хранилась бы не в граните, а в сердцах людей [15]. Реакция Стаса Намина вызвала недовольство в семье Микоянов, и рок-музыкант был назван «тем, без кого не бывают семьи» (намек на пословицу «в семье не без урода») [16]. Владимир Микоян заявил, что Стас, не будучи старшим внуком, не имеет права говорить от имени семьи [17]. Это необычное объяснение говорит о патриархальных устоях в семье советского чиновника.

Неудачно выбранный момент (разгар споров о целесообразности вступления Армении в Таможенный союз и Евразийский экономический союз), как и чрезмерное желание родственников героизировать своего знаменитого предка, вызвали дискуссию, в результате которой А. Микояну как «национальному политическому деятелю» начали отводить совершенно новую роль — роль предателя национальных интересов и функционера советских репрессий.

Хотя по оценке Freedom House пресса в Армении входит в группу «несвободных», но все же она занимает позицию, близкую к «частично свободным» (страны с частично свободной прессой имеют 60 и меньше баллов, у Армении 62 балла) [18]. Она оказалась в состоянии устроить жаркую дискуссию относительно установки этого памятника. Некоторые даже сочли это попыткой отвлечь внимание от более важных современных социально-политических вопросов.

Как участник этих дискуссий могу засвидетельствовать, что иные тележурналисты, обращавшиеся с просьбой дать интервью по поводу инициативы с памятником, впоследствии либо отменяли встречу, либо признавали, что не уверены, что съемки пойдут в эфир, поскольку эта тема «в черном списке» и есть внутренняя директива обходить ее. Однако после месяца горячих обсуждений в дискуссионных клубах и соцсетях к этой теме все же обратились и телеканалы, в том числе Первый общественный, который обычно служит рупором правительственных позиций. Дискуссия приобрела такой размах, что ее невозможно стало не заметить или обойти.

Настоящий взрыв темы произошел в соцсетях. Мной и коллегами [19] за два месяца было зафиксировано более 1000 статусов по этой теме на Фейсбуке. Местом обсуждений, так или иначе касающихся А. Микояна, стала фейсбучная группа Armenia Total(itar)is, которая как платформа для обсуждения советского прошлого была открыта в июле 2013 года, а в связи со сбором подписей против установки памятника и дискуссиями вокруг этого события в течение месяца выросла с 80 членов до почти 340.

В том же Фейсбуке 30 мая 2014 года (ровно через месяц после известного решения муниципалитета) была открыта еще одна группа, занимающаяся исключительно вопросами памятника А. Микояну («Мы против установки памятника А. Микояну»), где на момент 30 июня 2014 года были зарегистрированы 304 участника. В описании этой группы говорится: «Мы, сознательные граждане Республики Армения, потомки тысяч жертв сталинских репрессий, против установки в Ереване памятника Анастасу Микояну, участнику преступлений против человечества, осуществленных советским режимом» [20]. В сборе интернет-подписей против установки памятника участвовали 618 человек (на 30.06.2014).

Тема сталинских репрессий, до этого не пользовавшаяся особой популярностью, оказалась в центре внимания. Были заново опубликованы статьи, семейные воспоминания, отрывки из художественной литературы и публицистики, затрагивающие тему репрессий. Пошел поток новых интервью и записей воспоминаний о лагерях, высылке, тяжелой судьбе детей «врагов народа», расстрелянных в годы советского террора. Казалось, общество разделилось на «потомков жертв» и «умалчивающих о своем происхождении».

Очень скоро появилась формула, что дискуссия заменяет люстрацию, возможность которой была упущена в 1990-х и которую теперь в принципе даже нет необходимости проводить формально, поскольку дискуссия позволила разоблачить многих «сталинистов».

Стремление «защитить» инициативу муниципалитета не только разоблачало систему ценностей многих функционеров, для кого Микоян был идеалом бюрократического выживания и конформизма, но и спровоцировало дискуссию о степени ответственности отдельного чиновника или гражданина в условиях тоталитарных правил. Кратко позицию сторонников памятника можно сформулировать как «он не виноват, время было такое», в ответ на что появилась другая формула: «время было такое, потому что он/они его сделали таким». Тема «он не виноват, виновато время» стала одной из самых излюбленных для демотиваторов, изображающих с этой надписью самые нелепые ситуации, часто с участием действующих политических персонажей, причем в этом ряду опять появились турецкие политики, обвиняемые в организации геноцида армян [21] (вообще стоит заметить, что в армянском публичном дискурсе тема геноцида стала языком описания любой коллективной травмы, неким метанарративом [22], поэтому его появление и в этой дискуссии было ожидаемо).

В медийных репортажах по поводу установки памятника А. Микояну публикаций, занимающих позицию «против», было значительно больше. Авторов публикаций и интервью, выступающих «за», можно разделить на несколько групп: родственники Микояна; историки, получившие советское образование, особенно историки КПСС; представители властей различного уровня (от депутатов, министров, мэра до чиновников более низкого ранга); поддерживающая власть группа интеллектуалов (среди них архитекторы, поэт, композитор, литературовед); представители армянской диаспоры в России. Авторами публикаций (в том числе интервью) «против» в основном оказались (иногда в одном лице сочетая несколько из приведенных социальных ниш): потомки жертв репрессий, представители гражданских протестных движений, правозащитные НПО, члены оппозиционных партий (от депутатов до простых членов), профессиональные историки, этнографы, некоторые администраторы и работники учреждений, имеющих непосредственное отношение к области культуры и образования (музеи, исследовательские институты), представители армянских диаспор (в основном европейских и американских) и т.д.

В споре между сторонниками и противниками установки памятника А. Микояну одним из ключевых стал вопрос о том, какую версию биографии этого деятеля следует брать за основу. Проголосовавшие «за» члены городского совета утверждали, что включенная в пакет документов биография А. Микояна не содержала ни одного порочащего его факта. Однако представленная на суд муниципального совета «биография» была рассчитана на тех, кто ничего не знает об истории СССР или имеет чрезвычайно смутное о ней представление, не видит «порочащего факта» в том, что человек в годы массовых политических репрессий занимал пост заместителя председателя Совнаркома.

В записке для голосующих членов муниципального совета указывается, что А. Микоян «был награжден многочисленными медалями и орденами различных стран СССР». Вероятно, составители биографии, используя формулировку «страны СССР» (вместо привычного «республики СССР»), тем самым пытались, с одной стороны, повысить ценность полученных наград (вроде бы от разных государств, но на деле от одного — СССР), а с другой — исключить коннотацию с псевдогосударствами, каковыми являлись советские республики, и максимально редуцировать «советский словарь». Кстати, в проекте муниципального решения А. Микоян обозначен просто как «политический деятель» без указания «советский» или «партийный», что также выдает попытку инициаторов проекта по возможности отстранить эту фигуру от советского контекста и представить ее вне исторического времени и даже пространства. Хотя в записке не упомянут ни один из результатов деятельности Микояна, имеющий отношение к Армении, вероятно, его армянское происхождение по умолчанию считалось достаточным для обоснования муниципального решения (впоследствии его происхождение особо подчеркивали политические деятели от правящей партии, особенно те, кто родом из того же района, где родился Микоян) [23].

По утверждениям тех, кто готовил материалы для голосования, источником для «официальной биографии» были статьи 12-томной армянской советской энциклопедии [24] и 4-томной постсоветской [25]. Если в советской энциклопедии вполне ожидаемо увидеть, что Микоян в ней представлен как советский государственный и партийный деятель, Герой соцтруда и т.д., то ссылка на постсоветскую энциклопедию вызывает недоумение. Текст статьи из нее использован с определенным пристрастием — например, исключено упоминание о командировке А. Микояна в 1937 году в Ереван, куда он привез письмо Сталина с требованием усилить борьбу с «врагами народа» в Армении. Правда, и в постсоветской энциклопедии сюжет, касающийся репрессий, представлен почти иносказательно, с расчетом на знатоков советской истории, которые должны были сами понять, что именно могло последовать за сталинским письмом. Нет упоминаний, сколько человек было расстреляно или отправлено в лагеря в результате этой «борьбы с врагами народа» и непосредственного участия в самом процессе А. Микояна.

Другое отличие постсоветского текста от советского касается особой роли А. Микояна на XX съезде 1956 года как одного из разоблачителей «культа личности» и сторонника хрущевской позиции в этом вопросе [26]. Эта история, которая не так однозначна, по крайней мере согласно воспоминаниям самого Н. Хрущева [27], вошла в число излюбленных аргументов как сторонников, так и противников памятника.

Примечательно, что постсоветская энциклопедия отмечает негативное отношение Микояна к решению о силовом подавлении венгерского освободительного движения в том же 1956 году, но не указывает, что именно он был тогда послан в Венгрию и, по сути, нес ответственность за исполнение решения, против которого выступал при обсуждении [28].

Отмечается особая роль А. Микояна в разрешении Карибского кризиса 1962 года (что в развернувшейся дискуссии обычно указывается как самая большая его заслуга), но замалчивается его ответственность за жестокое подавление новочеркасского рабочего бунта в том же 1962 году, за несколько месяцев до событий на Кубе. В общем, составители биографии от муниципалитета действительно могли ссылаться на положительный «энциклопедический» образ А. Микояна, которому они решили дать статус «официальной» истории.

Если же опираться на тексты профессиональных историков, то «плюсы» Микояна могли бы даже выйти за указанный список «дипломатических удач» (например, участие в корейском кризисе [29], переговоры с Китаем [30], успехи в международной торговле и создании новых промысловых отраслей [31], как новые подходы к пищевой промышленности, так и создание советской «пищевой идеологии» [32] и т.п.). Однако даже самые ярые постсоветские апологеты Микояна не успели усвоить эти сюжеты для их публичного воспроизведения.

Другим источником «официальной» биографии в публичном дискурсе выступает армянская версия «Википедии», откуда почерпнул основные сведения о Микояне формальный инициатор проекта, главный архитектор Еревана, чтобы обосновать свою заявку в муниципалитет [33]. Любопытно, что уже 4 мая, то есть через несколько дней после скандального решения ереванского муниципалитета, статья в «Википедии» была отредактирована и там появилась копия письма Ежова Сталину, где он сообщает о просьбе А. Микояна увеличить расстрельные списки в Армении на 700 человек [34]. Иначе говоря, начало публичной дискуссии внесло существенные коррективы в самый популярный сетевой информационный ресурс, где из богатой биографии Микояна документальное подтверждение получил только факт его причастности к репрессиям.

«Историки» муниципалитета, следующие советской логике, естественным и необходимым считают единое и однозначно признанное черно-белое толкование истории. А. Микоян должен либо предстать достойным пьедестала героем (иной концепции установки памятников у муниципалитета просто нет), либо нужно доказать, что он «злодей», дабы лишить его возможности быть возведенным на подобный пьедестал. Поэтому относительно сбалансированная точка зрения противников установки памятника, например, с позиции нецелесообразности героизации любых политических деятелей — для сохранения возможности более свободной исторической полемики и во избежание однозначных оценок, навязываемых самим фактом установки восхваляющего памятника, — затерялась в аргументах против установки памятника именно А. Микояну и в перечислении длинного ряда более достойных для этого персонажей. В этот дискурс была даже включена гендерная тема — с утверждением, что если и требуется пополнение в «скульптурном семействе» Еревана, то это должен быть памятник какой-нибудь выдающейся женщине, чтобы хоть немного выправить «скульптурное гендерное неравноправие» [35].

Радикализация позиции происходит и у противников установки памятника как реакция на заданные муниципалитетом правила игры «либо-либо», поскольку именно за последними оставалось право принятия решений и заставить их изменить позицию можно было только убедительными для них доводами. Иными словами, в диалоге с властями представителям движения «против» приходилось апеллировать к тем фактам биографии А. Микояна, которые можно было интерпретировать как преступление. «Степень преступности» ранжировалась по нисходящей: от преступлений перед армянским народом, участия в геноциде поляков, участия в советских репрессиях без учета национальной специфики жертв до равнодушия к друзьям и родственникам, ставшим жертвами репрессий, и неучастия в их судьбе. Это стало причиной тиражирования картины, где А. Микоян выступает однозначным «антигероем», а не установленный пока памятник — «антипамятником».

Противники установки памятника Микояну чаще приводили в полемике не те факты, которые были важны для них самих, а те, которые могли подействовать на оппонентов. Поэтому дискурс, продуцируемый и тиражируемый в целом оппозиционно настроенными к властям силами (от либеральных до левых), временами приобретал националистический оттенок, поскольку именно «национальные» сюжеты были наиболее весомы для противоположной стороны (в основе официальной идеологии правящей республиканской партии лежат националистические идеи Гарегина Нжде). Да и относительно нейтральные обыватели эти аргументы воспринимали лучше всего. Об этом свидетельствует частота выбора тех или иных сюжетов прессой, ориентирующейся на общественный запрос. Например, чаще всего публиковался документ о просьбе расстрелять дополнительно 700 армян, но редко появлялись, хотя в той же мере были доступны, такие документы, как шифровка с согласием на просьбу расстрелять дополнительно 4000 человек в Иркутске или материал о преступлении в Катыни, число жертв которого превышало 22 тысячи человек. Следующими по частоте упоминаний были телеграммы за подписью Микояна с требованием по возможности ускорить передачу Зангезура, Нахичевани и Карабаха в состав Азербайджана (эти тексты сегодня стали особенно актуальными в контексте Карабахской войны начала 1990-х). История передачи Нахичевани и Карабаха Азербайджану обсуждалась много раз в 1988 году, но акцента на отрицательную роль Микояна тогда совершенно не делалось. Сейчас же его переписка с Орджоникидзе по данному вопросу воспринимается как «национальное предательство» [36].

Третьей, чаще остальных называемой причиной для «низвержения» непоставленного памятника стало сложное отношение Микояна к вопросу геноцида армян в Турции. Если в советских текстах ключевой и драматичный для армян 1915 год в биографии Микояна ознаменован его вступлением в большевистскую партию, то в постсоветской биографии (напомним, что авторы обеих энциклопедий, очевидно, имели определенные симпатии к А. Микояну) этот год отмечен его участием в обороне армянского города Ван в составе отряда добровольцев, примкнувших к российской армии. Однако служба Микояна прервалась из-за его болезни. По одним рассказам это была аллергия на мясо, по другим — малярия, по третьим — он был ранен. В автобиографии Микоян объяснил свое возвращение с театра военных действий тем, что из-за аллергии на мясо он был вынужден ограничиться безбелковой пищей, в результате чего организм сильно ослаб, и он заболел малярией [37].

Часто упоминается длинное письмо Микояна к Ленину, где недавний участник обороны Вана предлагает отказаться от любых намерений установления какой-либо формы армянского государства на территории Западной Армении [38]. Более того, пострадавшие от геноцида армяне в его письме провозглашались приспешниками «мирового империализма», а потому обосновывалась необходимость поддержать турецкую сторону, готовую к сотрудничеству с коммунистами. Неудивительно, что подобные тексты сегодня воспринимаются как откровенно антиармянские.

В другом сюжете Микоян косвенно обвиняется в предательстве своих друзей — бакинских комиссаров [39]. Эти плохо изученные события, на которые время от времени, шантажируя Микояна, намекал и Сталин, в целом были совершенно непонятны постсоветскому молодому поколению. Но неожиданным образом советские тексты и формулировки относительно «легендарной бакинской коммуны» появились в статье председателя Союза армян России Ара Абрамяна в поддержку установления памятника Микояну [40]. Эта статья была наполнена такой откровенно советской риторикой, что стала предметом многочисленных издевательств и шуток (в основном в соцсетях). Одновременно она удостоилась и серьезного анализа [41], деконструирующего многие советские клише, проникшие в текст «руководителя армянской диаспоры в России». Это стало поводом для нового прочтения событий времен Первой мировой войны, где Микояну отводилась одна из наиболее непривлекательных ролей.

В фольклоре распространены сюжеты, где Микояну в вину ставились не столько «злодеяния», сколько бездействие. В его родном Лорийском марзе [42] было распространено выражение, что «Микоян даже гвоздя в Армении не забил, чтобы повесить на него собственное пальто» [43]. Обвинения в бездействии касались и случаев репрессий многих видных представителей армянской интеллигенции или членов их семей. «Преступное бездействие» вменялось ему в фольклорных рассказах устами его родного брата авиаконструктора Артема Микояна и знаменитого художника Мартироса Сарьяна, требующих, чтобы Анастас Микоян поднял вопрос о передаче Армении Карабаха и Нахичевана [44]. Примечательно, что в диаспоральном фольклоре западных армян существует миф о том, что Микоян перешел в стан большевиков после того, как получил оплеуху от одного из главных организаторов обороны армян во время геноцида, генерала Андраника. В воспоминаниях же самого Микояна генерал Андраник представлен как абсолютно положительный герой без всякого упоминания его сложных отношений с СССР [45].

Окончательное решение об установке памятника было отложено до осени, поскольку муниципальный совет ушел в летний отпуск, а ожидаемый на последнем заседании пакет «доказательств» неприемлемости памятника Микояну, обещанный директором музея-института геноцида армян Айком Демояном, не был представлен, как он объяснил, по техническим причинам. Пока вопрос находился в зависшем состоянии, дискуссии приняли неожиданное направление: что может случиться, если муниципалитет не отменит своего решения и памятник установят? Многие бывшие противники этого решения стали даже ратовать за установку памятника, чтобы получить возможности для перформативных акций, которые не дадут утихнуть, по их словам, «процессу люстрации и социальной реабилитации жертв тоталитарных систем» [46]. Уже несколько раз публично прозвучали намерения потомков жертв репрессий осквернить будущий памятник [47]. Удивительным образом, тема осквернения памятника актуализировала сюжеты осквернения могил доносчиков и предателей.

Тема «могилы предателя» возникла, возможно, еще и потому, что в качестве памятника родственники Микояна предлагали и даже уже заказали копию его могильного памятника, установленного на Новодевичьем кладбище (еще одна копия установлена в родном селе Микояна Санаине в 2005 году). Наиболее распространенными формами выражения социального презрения или неформальной «люстрации» были либо отказ участвовать в похоронах доносчиков (в таких случаях невозможно было перенести гроб на кладбище), либо осквернение их могил после погребения. Если в фильме грузинского режиссера Т. Абуладзе «Покаяние» такое осквернение происходит путем выкапывания трупа, то в случае зафиксированных нами устных историй на могилу мочились или испражнялись. Такой сюжет зафиксирован и в одной притче, где перед смертью известный своей жестокостью человек просит сына сделать так, чтобы после его смерти кто-нибудь благословил его. Все попытки сына заканчиваются неудачей, пока он не догадывается изгадить могилу отца и, спрятавшись, становится свидетелем того, как проходящие мимо женщины произносят: «Да будет благословлен отец того, кто отдал по заслугам этому злодею» [48]. В полевых материалах мы зафиксировали легенду о том, как один из известных армянских военачальников, участвовавший во взятии Берлина, после победного кругового танца кочари у Рейхстага, отправился со своими солдатами на поиски могилы кайзера Вильгельма II [49], в котором жертвы геноцида в Турции (военачальник, родом из Западной Армении, был одним из переживших эту трагедию) часто видят одного из главных виновников, для того чтобы коллективно осквернить его могилу.

Что касается доносчиков или председателей колхозов, которые по должности были обязаны составлять списки ссыльных, а потому также попадали в группу «доносчиков», нами зафиксированы несколько историй как коллективного осквернения, так и «дежурства», чтобы зловоние ни на день не оставляло могилу покойника. О возможном зловонии, которое будет исходить от памятника Микояну, также можно было читать во многих фейсбучных (и не только) комментариях. Предлагались формы более «цивильного осквернения» — закрашивание рук памятника красной краской (буквализация выражения «руки по локоть в крови») и т.п. Эти сюжеты, думаю, стали поводом для беспокойства заказчиков памятника, поскольку они забрали незавершенную работу из мастерской и скрывают его местонахождение. Факт исчезновения памятника, как и возможные последствия его установки, стали еще одной темой для демотиваторов.

Выбор членов семьи Микояна именно надгробного памятника для установки в Ереване стал поводом для новой дискуссии о том, какого типа памятники можно и нужно устанавливать в столице, какую процедуру отбора они должны проходить и т.п. Оказавшаяся в центре критики председатель комиссии по вопросам культуры стала требовать ясного изложения конкретных критериев для принятия подобных решений.

После скандала вокруг памятника А. Микояну принятие почти любого решения относительно памятной стелы или памятника подвергается критике. Например, общественный резонанс получили решения поставить памятник советскому маршалу А.Х. Бабаджаняну, а в Гюмри, на территории и по инициативе российской военной базы, — М.Т. Калашникову. Если памятник Калашникову оказался вписан в дискурс реколонизации Армении и насаждения милитаристской идеологии, то памятник Бабаджаняну рассматривался в контексте «ресоветизации» Армении. И снова «темные» страницы советской истории стали предметом общественных дискуссий, поскольку в качестве порочащего факта стали приводить историю ввода в Венгрию в 1956 году советских войск, возглавляемых маршалом А.Х. Бабаджаняном. В советское время это была одна из редко проговариваемых и почти запретных тем. Она всплывала разве что в советской «туристической мифологии» в сюжете о «недоброжелательном отношении к армянам из-за маршала Бабаджаняна» [50]. Сегодня она стала еще одной обсуждаемой темой, и даже шутили, что экстрадиция Рамиля Сафарова в Азербайджан [51] обусловлена тайной местью Бабаджаняну [52].

Таким образом, инициатива поставить памятник советскому политическому долгожителю Анастасу Микояну неожиданно стала поводом для кардинального пересмотра всего советского прошлого, для столкновения с собственной историей и раскрытия многих табуированных сюжетов, обсуждения и осуждения тоталитарных порядков не только исторического прошлого, но и его сегодняшнего присутствия и в ландшафте города, и в действующей системе управления. Иначе говоря, инициатива с установкой памятника, независимо от того, будет он поставлен или нет, привела к результатам, для которых обычно и проводилась политическая люстрация. Но если обычно этот процесс организуется сверху вниз (как решение новых властей), в Армении он развернулся снизу вверх.

P.S. Хотя муниципалитет так и не отменил и не пересмотрел свое решение о памятнике Анастасу Микояну, тот все же пока не установлен. От этой идеи отказались сами инициаторы — родственники А. Микояна, видимо, осознав, что невольно открыли ящик Пандоры, выпустив множество до того публично не проговоренных и не столь лицеприятных сюжетов, связанных с их знаменитым родственником. Однако, имея официальное разрешение муниципалитета, родственники теоретически в любой момент могут пересмотреть свое отношение к общественному мнению и снова попытаться установить уже готовый памятник.

Примечания

1. Olick J.K. Collective Memory: The Two Cultures // Sociological Theory. Vol. 17. No. 3 (Nov., 1999). P. 333–348.

2. Эткинд А. Время сравнивать камни: Постреволюционная культура политической скорби в постсоветской России // Ab Imperio. № 2. С. 33–76; Etkind A. Hard and Soft in Cultural Memory: Political Mourning in Russia and Germany // Grey Room. No. 16. Summer 2004. P. 36–59.

3. Манукян А.С. Политические репрессии в Армении 1920–53 гг. Ереван, 1999. С. 218–258 (на арм. яз.); Аблажей Н.Н. Репатриация и депортация армян во второй половине 1940-х годов // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. 2011. Т. 10. Вып. 1. С. 116–121.

4. См.: http://www.a1plus.am/wp-content/blogs.dir/1/files/post-74347/c35041a6d57c701193b000f378d4f18a.jpg, http://armeniatotalitaris.am/wp-content/uploads/2013/07/65.jpg.

5. См. Закон РА о репрессированных лицах, 1994 (24.06.2014).

6. Понятие «коммуникативная память» предложено Я. Ассманом (см.: Ассман Я. Культурная память. Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 36–38).

7. Abrahamian L. The Fight with Monuments and Memory in the Post-Soviet Space (the case of Armenia) // Acta Slavica Iaponica XX. 2003. P. 25–49.

8. Pillemer D.B. Momentous Events, Vivid Memories: How Unforgettable Moments Help Us Understand the Meaning of Our Lives. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1998; U. Neisser (ed.). Memory Observed: Remembering in Natural Contexts. N.Y.: W.H. Freeman, 1982.

9. Микоян А. Партия и казачество. Статьи и речи. Ростов-на-Дону: Советский юг, 1925; Он же. Мысли и воспоминания о Ленине. М.: Политиздат, 1970; Он же. Дорогой борьбы. Кн. 1. М.: Издательство политической литературы, 1971; Он же. Так было. Размышления о минувшем. М.: Вагриус, 1999.

10. Микоян С.А. Мы — дети войны. М.: Яуза; Эксмо, 2006; Микоян Н. С любовью и печалью (Воспоминания). М.: Терра – книжный клуб, 1998.

11. Ср., например, признание автора исследования о советской кухне И. Глущенко о том, что при написании книги она часто консультировалась с членами семьи А. Микояна (Глущенко И.В. Общепит: Микоян и советская кухня. М.: Высшая школа экономики, 2010; Интервью с И. Глущенко. Мы, советские колбасы, широко проникли в массы… // BBQ. 2014. 30 июня.

12. Видеоверсию акции см.: https://www.youtube.com/watch?v=i_q_Niai6cY.

13. См., например: https://www.facebook.com/photo.php?fbid=723198074393098&set=a.321535417892701.73712.100001087374765&type=1 (03.06.2014); https://www.facebook.com/photo.php?fbid=714534518592787&set=a.321535417892701.73712.100001087374765&type=3&src=https%3A%2F%2Ffbcdn-sphotos-e-a.akamaihd.net%2Fhphotos-ak-xap1%2Ft1.0-9%2F10273839_714534518592787_7887969749754850741_n.jpg&size=557%2C504 (16.05.2014); https://www.facebook.com/photo.php?fbid=714539545258951&set=a.321535417892701.73712.100001087374765&type=3&src=https%3A%2F%2Ffbcdn-sphotos-d-a.akamaihd.net%2Fhphotos-ak-xpa1%2Fv%2Ft1.0-9%2F10369136_714539545258951_1806317317989900186_n.jpg%3Foh%3D9b3aa9621c2b8f34b023371c0afec9eb%26oe%3D544A4749%26__gda__%3D1414583793_d8bf24e17d2ee3b4577653640fa47e28&size=474%2C777 (16.05.2014); https://www.facebook.com/photo.php?fbid=715417535171152&set=a.321535417892701.73712.100001087374765&type=3&src=https%3A%2F%2Ffbcdn-sphotos-h-a.akamaihd.net%2Fhphotos-ak-xpf1%2Ft1.0-9%2F10373730_715417535171152_5814401732719324364_n.jpg&size=720%2C557 (18.05.2014); https://www.facebook.com/photo.php?fbid=721758117870427&set=a.321535417892701.73712.100001087374765&type=3&src=https%3A%2F%2Fscontent-b-ams.xx.fbcdn.net%2Fhphotos-xap1%2Fv%2Ft1.0-9%2F10432491_721758117870427_542732787691559392_n.jpg%3Foh%3D024a0fbf8a214e2848cfb763aa8837bb%26oe%3D54431AE7&size=742%2C553 (31.05.2014).

14. Российский государственный архив социально-политической истории (далее — РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 166. Д. 580. Л. 10. Подлинник. Машинописный текст, подпись — автограф: http://www.alexanderyakovlev.org/almanah/inside/almanah-doc/1006600.

15. Стас Намин против памятника Микояну // Haykakan zhamanak. 28.05.2014 (на арм. яз.).

16. Внук Микояна: «Стас Намин не уполномочен говорить от имени нашей семьи» // Aravot. 31.05.2014 (на арм. яз.)

17. Там же.

18. Freedom House: Индекс свободы прессы в Армении снизился // Кавказ On-line. 2014. 1 мая.

19. Хочу особенно поблагодарить коллег Асмик Князян и Лусине Харатян, наиболее активно отозвавшихся на мой призыв дублировать в фейсбучной группе Armenia Total(itar)is посты, имеющие отношение к обсуждению установки памятника А. Микояну: https://www.facebook.com/groups/402824203170801/.

20. См.: https://www.facebook.com/groups/513640348763171/?fref=ts.

21. См., например: https://www.facebook.com/azatagrum/photos/pb.527160097345402.-2207520000.1407342536./714732315254845/?type=3&theater.

22. Ср.: Alexander J.C. A Social Theory. Cambridge: Polity Press, 2012. P. 6–30.

23. Ср.: Будагян Л. При каждом посещении Алаверди Э. Шармазанов возлагает цветы у памятника Микояну // Aravot. 23.05.2014 (на арм. яз.).

24. Микоян, Анастас Оганнесович // Армянская советская энциклопедия. Ереван, 1981. Т. 7. С. 542 (на арм. яз.).

25. Микоян, Анастас Иванович (Оганнесович) // Краткая армянская энциклопедия. Ереван. Т. 3. С. 699–700 (на арм. яз.).

26. Микоян, Анастас Иванович (Оганнесович) // Краткая армянская энциклопедия. Ереван. Т. 3. С. 699–700 (на арм. яз.).

27. Хрущев Н.С. Время, Люди, Власть // Портал «Родон». Ч. 3.

28. Hagedüs A.B. Mikoyan’s Overcoat: Discussions and Decisions in the Kremlin, 1956 // Journal of Communist Studies and Transition Politics. 1997. Vol. 13. No. 2. P. 134–140; Kramer M. The Soviet Union and the 1956 Crises in Hungary and Poland: Reassessments and New Findings // Journal of Contemporary History. Vol. 33. No. 2 (Apr., 1998). P. 163–214.

29. Lankov A.N. Crisis in North Korea: The Failure of De-Stalinization, 1956. University of Hawai’i Press, 2005. P. 107–108, 136–142, 164.

30. Korzec M. Encounter over the Chinese Wall: The Secret Contacts between Mao and Stalin, 1948–1950 // UNIV of Michigan. 2014. June 7. P. 72–89; Donggil K. The Crucial Issues of the Early Cold War. Stalin and the Chinese Civil War // Cold War History. Vol. 10. No. 2. May 2010. P. 185–202.

31. Gan I. ‘The first practical Soviet steps towards getting a foothold in the Antarctic’: the Soviet Antarctic whaling flotilla Slava // Polar Record. 2011. No. 47 (240). P. 21–28.

32. Geist E. Cooking Bolshevik: Anastas Mikoian and the Making of the “Book about Delicious and Healthy Food” // The Russian Review. No. 71 (April 2012). P. 295–313.

33. Агбалян Г. Ставить или не ставить 2,7 метровый памятник Микояну // Haykakan zhamanak. 005.2014 (на арм. яз.).

34. Анастас Микоян // Википедия: http://hy.wikipedia.org/wiki/Անաստաս_Միկոյան (на арм. яз.) (20.05.2014).

35. Арьян С. Ара Санджян: «Памятники не заполнят белых пятен истории» // iLur.am. 05.05.2014 (на арм.яз.); Aghvor barer (группа на Фейсбуке) // https://www.facebook.com/aghvor/photos/a.842195492473990.1073741827.842178922475647/911430215550517/?type=1&theater (04.06.2014).

36. Харатян Г. Из темных страниц биографии Анастаса Микояна // Lragir.am. 03.05.2014 (на арм. яз.).

37. Микоян А.И. Дорогой борьбы. Кн. 1. М.: Издательство политической литературы, 1971. С. 42–45.

38. Барсегов Ю.Г. Геноцид армян. Ответственность Турции и обязательства мирового сообщества. Т. 2. Ч. 1.

39. Чаренц А. «Нельзя так унизить людей, устанавливая памятник Микояну в центре города» // Azatutyun Radiokayan (29.05.2014) (на арм. яз.).

40. Абрамян А. Анастас Микоян как выдающийся советский деятель и блистательный представитель армянского народа // Azg. № 17. 20.06.2014 (на арм. яз.).

41. Харатян Г. Несколько ужасающих фактов // Lragir.am. 23.06.2014 (на арм. яз.).

42. Марз — единица территориального деления Армении, аналог области.

43. Полевые материалы. Ереван, 2014.

44. Епископосян Р. Мартирос Сарьян Анастасу Микояну: «Анастас, ослиная ты голова» // Magaghat. 30.05.2014 (на арм. яз.).

45. Микоян А.И. Дорогой борьбы. Кн. 1. М.: Издательство политической литературы, 1971. С. 42–45.

46. Ср. выступление Давида Санасаряна на конференции, организованной городским комитетом партии АРФ, посвященной вопросу установления памятника Анастасу Микояну, 10.06.2014 (на арм. яз.).

47. Заявления на Фейсбуке: https://www.facebook.com/argishti.kiviryan/posts/766416170055729 (на арм. яз.); https://www.facebook.com/k.harutyunyan/posts/10152145606020679 (на арм. яз.); Папян С. Скандал вокруг истории с памятником Микояну // Lragir.am. 02.06.2014 (на арм. яз.) и др.

48. Саргсян А. Оставьте места для благословения, не то… // Армянские народные басни. Ереван: Edit Print, 2011. С. 125–126.

49. На самом деле Вильгельм II похоронен в Дорне, Нидерландах.

50. См., например: Памятник маршалу Баграмяну // Haykakan zhamanak. 20.06.2014 (на арм. яз.).

51. См., например: В ПАСЕ осудили экстрадицию в Азербайджан Рамиля Сафарова и последовавшее помилование // Кавказский узел (30.05.2014).

52. Армения на пороге нового скандала // Lragir.am. 24.06.2014 (на арм. яз.).

Уточненная и дополненная версия статьи, опубликованной в сборнике: Реабилитация и память. Отношение к жертвам советских политических репрессий в странах бывшего СССР / Под ред. М. Даниэля и др. М.: Мемориал; Звенья, 2016. С. 127–151.