«Если завтра война»

Может ли Москва выглядеть, как Берлин 1945-го? Или весь мир — как в фильме «Письма мертвого человека»? Риск такого сценария растет ежедневно. Но ведь кто не рискует, тот не пьет шампанского, верно? Правильной дорогой идете, товарищи? Путин рисковый, а зрители любят сопереживать риску — кино, спорт, но мы ведь не в кино, хоть телевизор им и притворяется.

А возможен ли сценарий «все будет хорошо»? В качестве чуда — да, в логике событий — вряд ли.

В том, что случились две мировые войны, виновны все их участники, но одна страна (хоть и два разных государства) оказалась в первый раз просто наказана, а во второй — стала мировым изгоем, пока ее режим не был уничтожен. Один приятель написал в Фб, что он не «сектант» и с удовольствием читает Дугина. А я «с удовольствием» читала Геббельса два года назад: вскоре после поражения Германии в Первой войне он начал создавать свою теорию, поспособствовавшую впоследствии катастрофическому пути фюрера. Поскольку все это — дела давно минувших дней, интересно понять, как все начиналось; на сегодняшний угар (такой же был во Франции перед Первой войной, и убийство Жореса сродни убийству Немцова) «академически» смотреть не могу, потому что по живому.

Гитлер был на обложках «Тайм», изгоем стал далеко не сразу, как для Запада, так и для Сталина. Виноваты все — кто хотел схитрить, не оценил рисков, присоединился, подчинился, а героически сопротивлявшаяся Греция («день охи» празднуется до сих пор) получила и у себя через некоторое время «черных полковников». В игре на грани войны всегда есть «активист», форвард: он нападает, отбиваясь, старается как бы ради страны, ее величия, процветания (Германия была прямо-таки растоптана Первой войной), для этого, как кажется форварду, нужно всех «поставить на место». И «окончательно решить» вопрос с теми, кто «мешает». Гитлер и его единомышленники считали, что мешает Запад (Франция, которую нацисты оккупировали, — безусловно, поскольку отняла территории), а главное — евреи, потому что коммунисты, и коммунисты — потому что евреи вкупе с прочими «низшими расами». Германскому народу это понравилось. Когда враг определен, есть к чему стремиться. Пока война, Вторая и Великая Отечественная, была близко, понять все это было нельзя, слишком больно; сегодня психологический механизм ясен, только оправдания ему нет. И не будет.

Вот, собственно, в чем незавидная роль форварда: ввязавшись в драку, он не может остановиться. Он уверен, что, только остановись, его и его страну уничтожат. Кроме того, это еще характерный, надо сказать, типаж советского мужчины моего поколения, плюс-минус возраста Путина. Самое трудное, практически невозможное — извиниться, признать вину, ошибку. Это значило бы, что ты слабак, всегда надо настаивать на своем, идти до конца, «показать им всем». Это типаж амбициозного мужчины, воспитывавшегося в жестких условиях, привыкшего, что или ты, или тебя. Наверное, такой тип людей есть везде, но не все становятся лидерами наций, от которых зависят жизни миллионов людей.

Что не нравилось в Путине? Много людей было убито со времени его выхода на сцену, очень много. И со сцены он так никогда и не ушел, захватив весь театр, как Карабас-Барабас.

Басманное правосудие, закон подлецов, взбесившийся принтер, геббельсовская пропаганда, зомбоящик-дебилизатор, танки, купленные в военторге, — мемов хоть отбавляй, в них краткое содержание. За семнадцать мгновений весны, перемежавшихся долгими зимними вечерами, осенними обострениями, мы все многое узнали и поняли. Хоть и оценили по-разному.

Не нравилось содержание вредных веществ — лжи и страха — в воздухе. Все политики лгут, но тут — громоздя одну ложь на другую, взахлеб, в исступлении. Вытаскивая из-за кулис лжесвидетелей и отправляя их в небытие после того, как «номер не прошел». Со сбитым «Боингом» оказалось сложнее всего, после выводов международной комиссии пришлось говорить, что они неполны, потому и говорить не о чем. Чтоб действие не зависло на этой печальной ноте, выдвинули Америке ультиматум. Журналист Владимир Абаринов заметил по этому поводу: «Про компенсацию ущерба от “вынужденных контрсанкций” особенно смешно. Нам же говорили, что в результате российский производитель встал с колен и контрсанкции стали величайшим благом для России. А теперь, оказывается, ущерб». Ну что, замотались, забегались: чтоб отвести внимание от вчерашнего скандала приходится «подкидывать дровишек», гася последствия позавчерашнего, и все время осечки, промахи, пожар, а ведь еще недавно все получалось, сходило с рук, комар носу не подточит.

Что еще не нравилось? Мантра «Путин — это Россия, Россия — это Путин» (увы, это калька из реальной геббельсовской пропаганды), затеянная как ступенька к выводу: «Кто против Путина, тот против России». И — вал политзаключенных, пять миллионов россиян уехали за последние пять лет. «Не нравилось» — я употребляю глагол в прошедшем времени потому, что все это уже прошлое, «этапы большого пути». Настоящее — «если завтра война». Главное во всякой линии (нравится, не нравится — вопрос субъективный) — куда она ведет и какова цена.

До 2014 года Путин позиционировал себя как прагматик. Все эту модель с энтузиазмом подхватили. «Делаем то, что выгодно». Стране-региону-городу, но, как водится, начинать надо с себя. Так образовалась власть миллионеров и миллиардеров, явных и тайных. Нефть по сто — на всех хватает. И никто нам не указ: Европа зависит от газа — будет помалкивать. У Америки с ее войнами вообще нет права голоса, и с этим солидарно полмира. «Принуждение Запада к любви» (еще один мем) казалось делом техники и короткого времени. Если бы так не казалось, то Путин (как прагматик), возможно, поддержал бы Майдан в 2013-м, встал бы в первых рядах: у нас, мол, тоже европейский выбор, а не советский, мы вместе, Янукович геть! Не произносил бы в 2007 году «мюнхенскую речь», не шел бы на конфронтацию с основными игроками. Там все же у «друзей и знакомых кролика» счета, виллы, замки, дети, бизнес.

Операция «Крым», в сущности, была апогеем прагматической линии: Черноморский флот же, а раз уж ссоримся, его с неизбежностью выдворят. Но именно тут прагматизм и иссяк, на его месте возникли святыни: «древняя Корсунь», «возвращение в родную гавань», «Великая Победа» в новом звучании. Как бы та, давняя, слилась с нашей собственной, сегодняшне-завтрашней — «на Берлин», «можем повторить», «превратим в радиоактивный пепел», «не смешите наши Искандеры».

Прагматизм исчез из риторики одномоментно, у всех. «Я — профессионал, а не интеллигент, за что платят, то и делаю». Были фонд и издательство с гордым названием «Прагматика культуры». Все задавали друг другу вопрос «зачем», и только «лузеры» отвечали: «просто нравится». Теперь все иначе. Если новыми законами фактически запретили митинги и демонстрации, то погромы выставок и избиения гражданских активистов радуют союз власти с большинством. «Оскорбление чувств верующих» стало таким же уголовным деянием, как «оскорбление представителей власти», а простые и непростые граждане почувствовали себя под прицелом. Артисты стали толкать «патриотические речи», такие выступления и подписи под письмами «в защиту власти» хорошо вознаграждаются. Правила игры меняются каждый день, так что устроиться в какой-нибудь своей параллельной реальности, как это делали многие в брежневский период, уже не выходит, нужно каждый день открывать новости, а там непременно сюрприз. Восклицания «ну это уже совсем» сменились ожиданием «дна».

Все это, разумеется, далеко от прагматизма, но и нефть ссохлась, и газ улетучился, и остался один психологизм. Прагматика — это, собственно, «протестантская этика». Это США, Швейцария, Германия. А православие иррационально — мощи, иконы, святые места, святая вода. И воля чувствам: страдание, ярость, надежда на чудо.

Прагматикам нужен президент или премьер в качестве управляющего, а «духовные скрепы» требуют царя, как ни назови его титул, и царя (генсека, президента) «не меняют, как перчатки». Собственно, первое — модель современной цивилизации, она же Запад, второе — Восток. И Россия, три века стремившаяся стать Западом, развернулась на Восток, к опыту до XVIII века. Запад тоже много веков был миром священнодействующим, с вертикалью власти, но технологическая революция сделала демократию неизбежной, хоть сегодня она и коррозируется в части политического менеджмента. Получилось, что у одних «научно-технический прогресс» и высокий уровень жизни, у других — пассивное пользование плодами чужой цивилизации и бедность.

Условный Северо-Запад (это и Япония, Корея, Сингапур) относится к условному же Юго-Востоку как к братьям меньшим, которых надо дрессировать, а породы разные — есть и совсем дикие. Или как к младшим партнерам. Рынок сбыта, рабочие окраины, производственные цеха. Китай в свое время эту роль принял и тихо дорос до статуса второй сверхдержавы. Россия тоже могла бы, но тот, кто летает со стерхами, «находит» амфоры на дне морском, фотографируется с голым торсом, изъясняется в духе нового филиппинского диктатора, вызывает опаску. Потому что это значит, что такой президент постепенно становится ханом, восточным тираном, какими были Иван Грозный и Сталин, безраздельным хозяином, эдаким Туркменбаши. И разворачивает страну в соответствующую сторону. Вот, как я полагаю, почему «цивилизованные страны» (как они у нас назывались еще недавно, и себя мы так же называли), «наши западные партнеры», напряглись и стали рассматривать нас так пристально. Преступлений было немало. И в немалом количестве случаев власть как бы ни при чем, во всяком случае, доказать это нельзя, только догадываться. А на протяжении значительного отрезка времени можно проследить «систему», алгоритм, почерк.

Смена власти — выгодная (прагматики же!) вещь для самих правителей. Наломал дров — а уже другой на твоем месте, если же сидеть на троне 17 лет, то наломанные дрова превращаются в такую поленницу, что из-за нее лучше не выглядывать. Так что роковая ошибка Путина была в том, что он продлил свою власть в 2012 году, еще и увеличив президентский срок. Дальше надо было брать новые высоты, и все получалось, включая первый заход в Сирию. Но вдруг что-то пошло не так (тоже мем). Психология взяла верх, обида затмила все. Обиду привили всей стране: Запад на нас напал, как некогда Наполеон и Гитлер, щас мы им покажем. На сей раз напал невидимо, «косвенно», но это неважно: Майдан и был атакой на Россию, а то, что Украина недовольна отнятием у нее Крыма и превращением ее части в «Новороссию», так не надо было восставать против нашего Януковича. Нахождение Украины в своей сфере влияния для России действительно жизненно важно, но там, где пригодилась бы дипломатия, soft power, затевается война. Как если бы Евросоюз устроил Великобритании темную за то, что она от него отвернулась.

Военные вторжения Запада на Восток оказались в Новейшее время катастрофическими. Теперь идет вторжение Востока на Запад: терроризм и заселение территорий. Россия, как правило, удачно присоединяла соседние страны или отщипывала куски (оттого она так и велика), побед было больше, чем поражений, хоть и тяжелых, только внутри жизнь выжигалась каленым железом. Внутри — не в счет, русский народ — страстотерпец, а присоединяемые народы перемелются. Занесешь карающий меч — и все довольны. На основании этого исторического опыта и в XXI веке политические стратеги решили действовать смело. Только Земля стала совсем маленькая, как коммунальная квартира, деться из которой некуда.

В 1913 году читались лекции о том, что война невозможна, потому что мир стал глобальным и в войне никто не заинтересован. Через сто лет он стал еще более глобален и даже прозрачен, потому каждая «мелочь» — ну отравили Литвиненко полонием в Лондоне (прежде никто б и не узнал) — становится событием планетарного масштаба. Это же радиоактивное вещество, ядерный терроризм! Офшоры — казалось бы, надежно, но Интернет не дает покоя. Он не дает покоя и американцам в самых странных за всю их историю выборах, с выбором из двух зол, он, вместе со спутниками, всех выводит на чистую воду, и в этом новом прекрасном мире политикам становится жить неуютно. Кроме «отморозков», конечно, которым море по колено и никто не указ (типа Мадуро, Ким Чен Ына, Мугабе, Дутерте), в их вотчины страшно даже заглядывать.

Сирия утопает в крови — главным виновником будет проигравший. Как и во всех остальных случаях, кроме того, когда проиграют все, если не найдется главный виновник после глобальной бойни. НАТО расширяется на Восток, то есть в Восточную Европу — она этому рада, для нее главная «страшилка» — Россия, больше всего боятся снова стать российской колонией. Эрдоган тоже играет опасно, но пока «прагматично»: в своей стране делай, что хочешь, считает мировое сообщество, а наружу по собственному почину не вылезай. США разворошили Ирак с чудовищными последствиями в виде ИГИЛа, но то была коалиция, «более 35 государств оказывает нам значительную поддержку», — заявил Буш-младший, вторгнувшись в Ирак. «Нам дано право победить, и Аллах дарует нам победу», — заявил в тот же день Хусейн. Все проиграли, но поскольку Хусейн был «плохой», то никаких юридических обвинений в адрес Буша не последовало: 35 государств же было на его стороне! Кто сейчас на стороне России? Венесуэла, с ее «костлявой рукой голода», благодаря бессмысленному задире Чавесу и его последователю Мадуро? Китай «воздерживается», он всегда воздерживается, у него своя игра, зачем ему чужие.

В Газете.ру появилась статья крымчанина-«крымнаша», писателя Павла Беседина — крик души о том, что даже депутат Кобзон назвал Крым «непосильной ношей», в регионах людям не платят, объясняя, что денег нет, все ушло на Крым, и что если воспринимать Крым как ношу, посильную или нет, России конец. А ведь если бы Крым был из чистого золота, цена его оказалась бы все равно меньше той, что мы платим и продолжим платить. Но цены — это удел прагматиков, теперь у нас — «духовность», Беседин и призывает держаться ее, не переходя на презренную прозу.

Сейчас нам рассказывают про бомбоубежища и учения по гражданской обороне в 40 миллионов человек. В Сирии — коллапс, с США — разрыв. Внутри страны липкий позор со сталинизмом, поборами, погромами, извинениями Кадырову, с Мединским, называющим историков «конченными мразями», бесконечными арестами, силовиками-миллионерами, крышевавшими бандитов, да и не разобрать, где кончается бандит и начинается чиновник. Но все это — просто детали атмосферы, состав воздуха. И — бодрым шагом навстречу войне.

Фильм и песня «Если завтра война» — 1938 года, изъятый из нее впоследствии куплет звучит так: «В целом мире нигде нету силы такой, / Чтобы нашу страну сокрушила, — / С нами Сталин родной, и железной рукой / Нас к победе ведет Ворошилов!» Большинство надеется, что так будет и в этот раз, и «мы за ценой не постоим». То самое большинство, которое еще недавно, пока живы были свидетели и участники бойни с десятками миллионов жертв, говорило: «Только б не было войны».

Редакция Gefter.ru оставляет за собой право не соглашаться с позицией авторов.