«Государство, государство, вечное государство…»

Заметка Александра Марея о Жане Бодене, опубликованная на «Гефтере», открыла интересную дискуссию, которая могла бы привести к пониманию того, как следует обращаться с оригинальными терминами, стоит ли подвергать их переводу или все же, в некоторых особых случаях, следует оставить их неизменными.

Политические понятия — это порождение эпохи, артикуляция того, о чем думали и в окружении чего жили люди. Удачный либо неудачный перевод может как дать новую жизнь источнику, так и надолго «похоронить» его для интеллектуального восприятия или породить неверные коннотации. «Дефиниция — не что иное, как суть сюжета, который представляется, и если она не будет хорошо обоснована, все то, что будет строиться на оной, разрушится вскоре после этого» [Rép., I, 1].

С позволения моего оппонента я все же вернусь к проблеме перевода на русский язык «Республики» Жана Бодена, не откладывая его на потом, поскольку именно обращение к этому труду раскрывает огромные возможности диахронического анализа. Это дает возможность восстановить тот ряд авторов, на которых Боден ссылается и труды которых легли в основу понимания многих концептов, в том числе и la République.

Если пойти по логике, заданной Цицероном, о которой говорит А. Марей, отталкиваясь от представлений о Res publica и Res populi, то у Бодена термин la peuple («народ»), так же как у Фомы Аквинского, не обладает субъектностью. Более того, говоря о людях, населяющих la République, Боден называет их подданными, но не гражданами. Оппонируя Франсуа Отману, другому известному французу, Боден отмечает, что во Франции никогда не было выборности королевской власти, и, таким образом, отказывает народу в праве решения своей политической судьбы [Rép.,VI, 5].

У Бодена не la République несет коннотации вечности и неизменности, а другое значимое понятие, без которого она не может существовать, — суверенитет. Появившись в полемике с Франсуа Отманом, идея суверенитета стала цементирующей основой понятия la République. Уже у Отмана мы видим обращение к дефиниции la souveraineté для объяснения сущности la République. Боден прямо говорит о том, что la République помимо прочих вещей осуществляется «суверенным могуществом» (властью). Именно суверенное могущество (la puissance souveraine) становится наиболее значимым элементом самого определения Республики, наряду с правом, домохозяйствами и публичной собственностью. И опять же, возвращаясь к Отману, мы находим его представление о la République чрезвычайно близким к представлениям Бодена, но с одной существенной поправкой: Отман видел именно в народе субъект действия, который сам определяет свою судьбу [Gaule fran., X]. Отман, говоря о правлении, отмечает связь французской la République с идей древних философов (Платона, Аристотели и Полибия) о том, что «правление… является лучшим и самым превосходным среди прочих то, что составлено и умерено тремя видами правления», а именно монархией, аристократией и положением, когда «народ является сувереном» [Gaule fran., X]. То есть, объясняя сущность la République, Отман уже обращается к понятию la souveraineté. Появляется одно из главных характеристик нововременного государства и его главное отличие от того, что было раньше, — суверенитет. И все же в данном случае это лишь элементы нового понятия Êtat («государство»). Отман определяет как важнейшее условие la République волю народа, который в его теории становится субъектом политического действия, но специально на понятии la souveraineté Отман не останавливается. У Бодена же народ остается субъектом в сфере частного и объектом в сфере публичного. До формирования единой концепции модерного государства даже в XVI веке было еще далековато.

Литература

1. Bodin J. Les six livres de la République. P., 1579.

2. Hotman F. La Gaule francoise. Cologne, 1574.