Немцов мост: мемориализация и конфликт интересов

Убийство политика Бориса Немцова — событие, всколыхнувшее российское общество. Общественная реакция, помимо прочего, выразилась в создании на месте гибели стихийного мемориала, просуществовавшего на момент написания статьи (ноябрь 2015 года) уже почти триста дней.

Каждое событие предполагает множество интерпретаций и описаний; их вариативность обусловлена степенью компетентности и изначальными установками интерпретаторов. Даже событие, произошедшее только что, мгновенно обрастает множеством толкований и вариантов описания.

В данной статье рассматриваются история и повседневность мемориала на месте убийства Бориса Немцова; описание основано на материалах интервью (опрошено более 20 чел.), сообщений в СМИ и социальных сетях Интернета, а также на включенном наблюдении. Кроме того, рассматривается зависимость описаний от принадлежности к различным группам активистов и противников мемориала.

История мемориала

Убийство Бориса Немцова произошло в ночь на 28 февраля 2015 года, в 23:31. Через час после убийства сообщение о нем прозвучало на радиостанции «Эхо Москвы», и сразу же на мост стали приезжать люди; после того как тело политика было убрано и оцепление снято, на месте убийства начали оставлять цветы (илл. 1). Днем здесь уже была гора цветов, а также в большом количестве фотографии погибшего, плакаты, иконы, лампадки, российские флаги с траурными лентами (илл. 2). Мемориал тянулся на несколько десятков метров, на всю длину парапета в сторону Васильевского спуска; многие не могли протиснуться сквозь толпу и оставляли цветы на отдалении от центра мемориала.

«На следующий день я узнал, что здесь 300 человек уже толпятся. А подруга, которая никогда не знала Бориса, сказала: “Я не могу”. Она никогда не участвовала ни в каких пикетах, нигде. Она говорит: “Я не могу, я пойду сейчас в пикет”. И мы пишем с ней плакат “Четыре пули в Немцова — четыре пули в меня”. И она со слезами на глазах, не спавшая ночь, выходит сюда. Я стоял рядом и смотрел, чтобы не тронули провокаторы» [Героеев Слава].

Илл. 1. Первые цветы на месте убийства. Ночь на 28 февраля 2015 года.
Кадр из передачи телеканала Russia Today

В этот день поминальные акции произошли во многих городах России и мира [1]. Стихийный мемориал в Нижнем Новгороде (городе, тесно связанном с Борисом Немцовым) стал постоянно действующим, наряду с московским мемориалом.

1 марта состоялось мемориальное шествие памяти Бориса Немцова. В этот день оппозиционная акция должна была состояться на окраине Москвы, в Марьино, но она была перенесена в центр и собрала, по нашим подсчетам, около 40 тысяч участников (численность, рекордная для протестных акций второй половины 2012–2015 годов). Шествие прошло по Китайгородскому проезду, Москворецкой набережной, а затем — по Большому Москворецкому мосту, мимо места гибели Немцова. Многие участники шествия оставляли на мемориале цветы и плакаты; также много плакатов было оставлено в начале Большой Ордынки (на подоконниках, тротуарах и проч.).

В первые дни и даже недели систематического дежурства на мемориале не поддерживалось. Первый субботник состоялся через неделю; активистка Ольга Лехтонен разместила о нем объявление в Фейсбуке:

«Я была в числе первых семерых человек, которые пришли на мост спустя десять дней после убийства. Мы познакомились, убрали увядшие цветы. Я почувствовала, что таким образом у нас получилось выразить свое отношение к Борису и к его убийству. Самое интересное, что все семь — женщины средних лет. Два человека из движения “Солидарность” (…). Остальные ни в какой политической организации не состоят. Я думаю, дело в том, что тема уборки ближе женской натуре» [2].

На втором субботнике было уже 300 человек, а к середине марта на мосту сложилось сообщество активистов, присматривающих за мемориалом.

С самого начала на Мосту можно выделить две группы.

Во-первых, это соратники Б.Е. Немцова — участники движения «Солидарность»; он был одним из основателей, членом Бюро Федерального политсовета движения.

Во-вторых, прочие граждане, посчитавшие своим долгом поддержание памяти погибшего политика; координация этих активистов вскоре стала осуществляться в Фб-группе «Мост» (далее мы будем называть их активистами «Моста», но это название условно, сами себя они так не называют).

Илл. 2. Центральная часть мемориала. 2 марта 2015 года. Фото Д. Громова

Подгруппа активистов «Моста» — участники акций на Манежной площади; эта подгруппа осознает свою идентичность, что часто проявляется в интервью [3]. Началом данной серии акций стал «народный сход», состоявшийся на Манежной площади 30 декабря 2014 года в связи с оглашением судебного приговора братьям Алексею и Олегу Навальным. Группа активистов попыталась закрепиться на площади в бессрочном пикете. Попытка не удалась, но впоследствии на площади, около памятника Г.К. Жукову, проводились одиночные пикеты (согласно российскому законодательству, один пикетчик с плакатом может стоять на улице без согласования с властями), и 15 января 2015 года во время такого пикета был задержан гражданский активист Марк Гальперин. В поддержку его ежедневно с 19:00 до 22:00 стали собираться активисты — с 18 января их встречи происходили на Красной площади, но с 21 января, по согласованию с полицией, перенесли место встреч к памятнику Жукову. Так сложился небольшой, но слаженный круг единомышленников, имеющих опыт координации усилий и экстремальности. После убийства Бориса Немцова данная группа расширила свою деятельность на Большой Москворецкий мост; фактически после каждого стояния на Манежной активисты приходили сюда. Опыт самоорганизации, приобретенный в ходе акций на Манежной площади, стал одним из важных факторов самоорганизации на Немцовом мосту.

Две названные группы — «Солидарность» и активисты «Моста», — конечно, тесно связаны друг с другом, однако у них есть различия, о которых мы скажем в ходе статьи.

Первые недели существования мемориала присутствие на нем активистов не было круглосуточным. Например, участники «Солидарности» по субботам проводили еженедельные антивоенные пикеты, а в 16:00, по окончании пикета, приходили сюда, производили уборку и некоторые оставались дежурить на ночь: «Поначалу было очень много работы по обработке цветов — обрезке и прочему. Поэтому приходило сюда много народа из “Солидарности”. По субботам к четырем часам приходили, убирались, многие оставались» [Мищенко И.]. Активистами «Солидарности» обсуждалась возможность создания «мемориала выходного дня», который существовал бы только в субботу и воскресенье — на этот период активисты вывозили бы сюда портреты, плакаты и прочие предметы, составляющие собственно мемориал.

Постоянное и круглосуточное дежурство возникло только 28 марта. Причиной для этого стали многократные организованные нападения на мемориал. В том числе дважды был уничтожен полностью: 24 марта — идеологическими оппонентами из группы SERB, а в ночь на 28 марта — коммунальными службами Москвы. В качестве одной из причин возникновения дежурства на Мосту многие активисты называют именно противодействие вандализму.

«На следующую ночь первые люди сюда вышли абсолютно стихийно. Я шел — думал, буду один. Это был 30-й день. До 40-го я был круглосуточно — уходил в 3 часа дня, весь на адреналине, тогда была очень нервная обстановка в обществе. В 6 часов засыпаешь, еще узнаешь — заступили ли вместо тебя. В 11 мне уже звонила подруга (я ей сказал, что не прощу себе, если просплю) — я садился в душ, обливал себя в сомнамбулическом состоянии и шел на мост» [Героеев Слава].

«Я была в отъезде. Когда приехала и узнала, что все наши манежкинцы здесь, я пришла и спросила Славу, чем я могу помочь, может быть, я в ночь постою. Он сказал: в ночь не советую. Все равно, пришла, постояла в ночь, поняла, что здесь много мужчин, стала стоять в день. Но зато стояла каждый день, до сорока дней… Нет, этот период не был напряженным. Тогда нас было много. Каждую ночь, каждый день. Стояло человек по семь. Не только знакомые, присоединялись другие люди. Нас поддерживали, привозили горячую еду. Это все было в каком-то подъеме. Нас никто не трогал, не чистил, не зачищал» [Сергеева Л.].

Период противостояния с 28 марта до 8 апреля (40 дней со дня смерти) запомнился понятием «рыцари моста» (см. ниже). Одним из лидеров сопротивления стал молодой мужчина под псевдонимом Слава Героеев.

Ключевым моментом для истории мемориала были сороковины со дня гибели Немцова. Согласно привычной всем логике поминальная обрядность заканчивается через 40 дней после смерти, возобновляясь уже на полгода и год. Многие ждали, что мемориал исчезнет через сорок дней после убийства (как обычно и исчезают стихийные мемориалы) [4].

«На сороковой день все были очень усталые, но никто не хотел сдаваться. Была идея оставить это место — уйти, пока нас не погнали. Поскольку был момент, когда нас разгонят. Не я был сторонником этого. Я считал, что, если нас разгонят, это будет погибшая легенда. А эта легенда нужна нашему народу — о каких-то рыцарях, которые стояли. (…) На 40-й день мы сняли вахту, забрали самые ценные портреты, думая, что, может быть, удастся создать музей какой-то. Убрали часть флагов и оставили одну покрышку с российским флагом и надписью “I will be back”. Как обращение к власти: чтоб они помнили о нас, ведь источник власти — всегда народ. Мы мирные люди, мы не жжем покрышки, но мы есть — мирные люди, которые готовы выражать свое мнение. А потом так получилось, что здесь остались люди. Одни ушли — другие пришли, поскольку никого нет» [Героеев Слава].

Поводом для продолжения дежурств для многих стал очередной разгром мемориала, последовавший за сороковинами; как и в случае с разгромами десятидневной давности, насилие спровоцировало сопротивление и стимулировало гражданскую активность, хотя и было призвано эту активность прекратить.

«Когда после сорока дней решили: давайте уйдем, пусть останется на совести. Но когда осталось на совести, сразу зачистили. Мне утром звонит наш Цветков. Кричит: “Вызывай полицию, здесь тарасевичи”. Это было семь утра. Я позвонила в полицию, мне майор говорит (Доброхотов или Добролюбов, что-то очень милое): “В чем дело?”. Я говорю: “Там зачищают мост, какая-то банда орудует”. Он сказал: “Все нормально, все как надо происходит”. Тогда я приехала на мост, вызвала, кого могла, наших, кто дежурил. Здесь была вот такая куча цветов, гора. Бекетовы уже увезли часть. И вторую часть увозил “Гормост”. То есть подчистую. Ребята, конечно, не дали это увезти, и мы стали все это… Было поломано, изгажено, и мы стали рядочками все это раскладывать. Разложили. Приехал Слава и говорит: “Я же сказал, мы закончили, почему вы продолжаете?” Я говорю: “Мы не можем просто. Мы не можем позволить, чтобы здесь гадили”. Так мы остались здесь. Не могли мы бросить, чтоб здесь гадили. [Вопр.: Если бы не было противодействия мемориалу, то и дежурств бы не было?]. Конечно, если бы чистенько расставили, прибрали, пока были цветы. Но поскольку зачищалось, зачищалось и зачищалось…» [Сергеева Л.].

Первая неделя после сороковин была особенно напряженной:

«Было три дня совсем уж дикого противостояния (13–16 апреля, кажется) — когда на Мосту нельзя было положить цветы — там стоял дворник “Гормоста” и мгновенно все запихивал в мусорный мешок. (…) Был забавный момент, когда пришли люди с цветами, подошел “Гормост” и стал орать, что цветы можно держать только в руках. А потом появился большой такой дядя в камуфляже с девушкой. Кажется, его зовут Денис. И он долго стоял и охранял цветы. Дворники боялись к нему подойти» [Лехтонен О.].

16 апреля о мемориале в целом доброжелательно высказался В.В. Путин, и это временно снизило накал страстей; «до 16 апреля зачищали не только портреты, но и цветы. На наших глазах свежие букеты ломали и выбрасывали вниз. После того как Путин дал “добро”, даже стали фотографировать мойку сами мостовцы, что цветы никто не трогает… С цветами и портреты потихоньку вернулись…» [Сергеева Л.].

Май ознаменовался репрессиями другого рода: желая вытеснить мемориал с Моста, работники «Гормоста» начали производить здесь ежедневные помывки с помощью шлангов высокого давления. Техника такого рода способна превратить цветы и портреты в мешанину, и поэтому активисты, увидев, что обработка моста начинается, успевали за несколько минут перенести мемориал на находящуюся неподалеку боковую лестницу моста, а затем возвращали его обратно. Помывки устраивались с 22:00 до 1:00 ночи; в это время для спасения мемориала на Мост приезжали активисты. Рассказывают, что работники «Гормоста» специально затягивали время, чтобы прибывшие помощники опаздывали на последний поезд метро.

Уничтожение мемориала «Гормостом» регулярно происходило и летом, и осенью.

Как бы то ни было, без серьезного ущерба мемориал пережил несколько массовых акций, в том числе пропутинской направленности: митинг в поддержку присоединения Крыма (18 марта), первомайскую демонстрацию, шествие «Бессмертный полк» (9 мая), концерт в честь Дня ВДВ (это, как говорят, было самым сложным), гонки «Формула-1» и День города (5 сентября). В одних случаях («Формула-1») мемориал временно удалялся («всех отсюда вытурили; и цветы, и флаги вынесли» [Лехтонен]); в других (первомайская демонстрация, «Бессмертный полк») — мемориал оставлялся, но временно удаляли дежурных; в третьих (День ВДВ, День города) — дежурные продолжали охранять мемориал. Во время массовых скоплений полиция дежурила на мосту в штатном режиме; непосредственно около мемориала постов не выставлялось.

Задержания на Мосту достаточно редки, хотя и случаются. Так, утром 1 сентября был задержан 62-летний активист Андрей Игоревич Маргулев. По версии полиции, в 8:30 утра он сидел на стуле с флагом Российской Федерации в руках и читал стихи, а рядом с ним находились пять человек; это было расценено как организация одновременного массового пребывания, помешавшего движению пешеходов (ст. 20.2.2 КоАП, ч. 1). Сам Маргулев подчеркивал, что дежурил один, флаг был прикреплен на стуле, а он сам прогуливался рядом. Решением суда он был присужден к выплате денежного штрафа в размере 10 тысяч рублей.

Помимо рутинных повседневных дежурств, активисты отмечают «круглые» даты со дня гибели Бориса Немцова (полгода, 200 дней и др.), а также день его рождения (9 октября) и День Российского флага (22 августа). В эти дни устраиваются поминальные мероприятия. В частности, 27 августа, когда отмечали полгода со дня убийства, состоялся поминальный вечер в Сахаровском центре (в зале, где проходило прощание с телом Немцова); после этого многие участники на метро [5] добрались до Немцова моста [6]. Здесь активисткой Л. Сергеевой был исполнен моноспектакль по Ф. Ницше (в тексте неоднократно упоминался мост, что придавало ему актуальные коннотации); участник дежурств Б.Ф. Казадаев экспромтом прочел несколько стихотворений Пушкина: «К Чаадаеву», «В академии наук», «Клеветникам России». Скандировали «Герои не умирают!» Хотя мероприятие было несогласованным, полицией препятствий не чинилось. В поминальные дни на Мосту в 23:31 устраивалась «минута молчания» — это время убийства Бориса Немцова. О приближении траурной минуты напоминали куранты на Спасской башне, отбивающие полчаса. Участники «минуты молчания» стояли лицом к мемориалу [7]. Осенью сформировался обычай устраивать «минуту молчания» ежедневно.

Происходящее на Немцовом мосту иногда неожиданно; так, 4 ноября, в День народного единства, к мемориалу подошла большая, около ста человек, группа из Чувашии — почти все в национальных костюмах, многие с музыкальными инструментами и флагами; была проведена минута молчания [8].

Участники дежурств

На протяжении нескольких месяцев существования мемориала значительно изменился состав дежурящих здесь активистов.

В первые недели дежурило много молодых людей, причем самых разных политических убеждений. Неслучайно в это время получила распространение романтическая концепция «рыцарей моста» — активисты сравнивали себя с рыцарским орденом, созданным для защиты справедливости.

«Мы тогда назывались “рыцарями Немцова моста”. То есть встают рыцари — и ты не пройдешь. У нас была идея организовать это как рыцарский орден, в хорошем смысле. Это значит, что мы не боимся рисковать, стоим здесь ночи напролет. Это были самые сложные ночи, потому что была зима. Есть фотография, где здесь человек со щитом стоит, на котором надпись: “Против зла”. Я раньше занимался японским фехтованием и принес сюда три деревянных японских меча, на случай, если нападет всякое быдло» [Героеев Слава] [9].

Стилистика «рыцарей моста» (см. илл. 3) восходит к молодежному контркультурному (левому и ультраправому) активизму: это закрытые лица, темная одежда, «военный» стиль. Впоследствии (примерно во время «критического» рубежа в сорок дней) такая стилистика исчезла, сама формула «рыцари моста» постепенно забылась и где-то с мая не используется.

С уходом «рыцарей моста» на нем остались активисты, которых мы бы назвали обобщающим словом «либералы», поскольку все они в интервью действительно говорили о приверженности либеральным взглядам. Как говорилось выше, это участники движения «Солидарность» и «неорганизованные» активисты (группа «Мост»). Это люди разного возраста, есть и молодежь, и средний возраст, и пенсионеры. Мужчин немного больше, чем женщин; среди участников Фб-группы «Мост» мужчин — 59%, женщин — 41%. Большинство дежурных с опытом уличного активизма (нам встречались даже диссиденты советской закалки), хотя есть и люди, ставшие активистами в последние месяцы [10].

Илл. 3. «Рыцари Моста» — молодежь, дежурившая на мемориале 28 марта.
Демотиватор, апрель 2015 года

Актив дежурных из «Солидарности», выходящих с утра субботы до позднего вечера воскресения, — 30–40 человек; группа «Мост», выходящая во все другие дни недели, — около 20 человек и еще некоторое количество участников, выходивших на дежурство однократно или от случая к случаю. Таким образом, группа «Мост» (илл. 4) при меньшем количестве активистов закрывает дежурствами значительно большее время. В зависимости от этого различна и продолжительность дежурств: активисты «Солидарности» с самого начала дежурили по два-три часа, для активистов «Моста» стандартная смена — шесть часов (хотя при желании можно и меньше); разговоры об уменьшении смен начались только с наступлением зимних холодов, но и сейчас ночная смена обычно дежурит с полуночи до 6:00 утра.

Активист Григорий Саксонов дежурил на мемориале семь суток безотлучно — ночевал в спальнике, умывался под струей поливальной машины. Одна из наших информанток дежурила 36 часов и, задремав, упала с бордюра на проезжую часть, под колеса машин. Но это крайность: обычно сюда приходят по одному-два раза в неделю, оставляя время на работу и домашние дела. График дежурств составляется в специальной закрытой Фб-группе, кто когда может (никакой обязаловки, исключительно по желанию). Руководителя нет, есть разве что диспетчеры. Иногда активисты по разным причинам отходят от движения; бывает, что приходят новички.

С утра субботы до вечера воскресенья дежурят члены движения «Солидарность», одним из основателей которого был Борис Немцов.

Говорят, при такой организации ни одна смена за все месяцы стояния не была пропущена.

Стоит обратить внимание и на тот факт, что на Мост нет притока новых активистов — группа из нескольких десятков человек, сформировавшаяся еще весной, так и остается основным костяком участников; новые дежурные приходят редко и ненадолго. Насколько я могу судить, новичков не принято агитировать за продолжение дежурств: раз записался и пришел на смену — хорошо, если захочешь — придешь еще раз, это твое личное дело. В случае экстремальной ситуации обзванивают только опытных, надежных активистов.

Илл. 4. Дежурные сдают ночную смену. Утро 27 августа 2015 года. Фото А. Маргулева

Отсутствие ротации дежурных говорит о слабости оппозиционного активизма в настоящий момент и о недостаточной информационной поддержке мемориала: о нем редко сообщается в оппозиционных СМИ, не говоря уже об официальных [11]. Если сообщения и проходят, в них нет призывов к обновлению числа участников. По словам дежурящих на Мосту, не осуществляется и попыток мобилизации через социальные сети. Приглашающее объявление о волонтерстве лежало на Мосту недолго, сейчас его нет.

Мотивация участников

В качестве собственной цели дежурящие на Мосту называют установку на месте гибели Бориса Немцова мемориальной доски или таблички. Выполнение этого требования является условием, при котором они согласны прекратить дежурства. Предложение переименовать Большой Москворецкий мост в Немцов, высказанное М.М. Касьяновым сразу после убийства, не рассматривается [12].

Еще одна цель — проведение независимого расследования убийства. Версия убийства на религиозной почве, преподносимая СМИ как основная, представляется участникам дежурств неубедительной, здесь придерживаются версии о причастности к преступлению Р.А. Кадырова и, в конечном счете, заинтересованности в нем В.В. Путина. В сентябре 2015 года движения «Солидарность» и «Парнас» обратились к Совету Европы, ООН и ОБСЕ с просьбой начать международное расследование преступления [13]; под петицией, посвященной этому, было собрано почти 6700 подписей, и еще 1600 подписей собрано вживую на подписных листах.

Создание официально признанного места памяти и проведение расследования — декларируемые, явные цели, но при интервьюировании выявляется детализация мотивов; на вопрос, почему так важно поддержание мемориала, активисты Моста обычно дают два ответа (причем часто присутствуют оба варианта).

1. Говорят о личности самого Бориса Немцова; к нему здесь действительно относятся с большим теплом. Тем более что многие участники дежурств — политические активисты и были знакомы с погибшим лично.

Так, активист демократического движения с 1991 года говорил: «Отвечу просто: я любил этого человека, я был с ним знаком, я следил за его политической карьерой, деятельностью. Я почти во всем с ним согласен, и для меня это мой долг перед великим человеком, великим сыном России. Меня тянет сюда хотя бы для того, чтобы это место не осквернили те черные силы, те подонки, которые его убили. Те, которые втягивают нас в войну с Украиной, те, которые изолируют нас от всего мира, те, которые хотят воровать, грабить и уничтожать свой народ. Поэтому я здесь» [Фатов Н.].

В этом высказывании звучит мотив защиты памяти Немцова от попыток ее осквернить. Присутствует он и в других высказываниях:

«О Немцове очень много грязи, и при жизни, и до сих пор. Понятно, что большая часть того, что о нем рассказывают, не соответствует действительности. Можно обсуждать характер, можно обсуждать жен и так далее, но то, что он делал как политик, это очень важно, это заслуживает огромного уважения» [Мищенко И.].

«Его знают все и в то же время никто. Нет человека, который был бы больше оболган в СМИ, чем Борис. Клевета, травля, провокации и нападения, обыски, слежки и прослушки, издевательства, задержания, аресты — такова жизнь любого, кто осмеливается говорить правду и идти против системы» [14].

2. Немцова воспринимают как символ сопротивления. Каждый говорит об этом сопротивлении по-своему:

«Наши действия — форма выражения протеста против политики властей; поддержание достоинства в условиях расчеловечивания. Ценность мемориала — в том, что это видимый всем остров человечности, дающий надежду тем, кто в ней еще нуждается» [Маргулев А.].

«Для меня это способ отстоять мою личную нравственность. Если я сегодня позволю им руководить, где и когда мне плакать, то завтра они придут рассказывать, с кем мне спать, а послезавтра вообще поставят меня на четвереньки» [Лехтонен О.].

«Это последнее место демократии в Москве, с него нельзя уходить. В России всегда куда-то бежали: или на Дон, или в Сибирь. А нам бежать некуда, мы будем здесь» [Ионов В.].

«Главное — не падать духом. Все идет своим чередом, это наша линия обороны для более светлого и справедливого будущего» [Коган В.] [15].

«Мост дал нам надежду на свободу. Когда винтили “болотников” — какой был резонанс! А улеглось. Когда разогнали Манежку 30 декабря (просто внаглую разогнали, ни за что), когда из шара увозили ни за что, за то, что мы просто сидели в беседке, — проглотили. А тут убили человека. И пока этот мост есть — значит, мы еще не окончательно проглотили. А если проглотим — грош нам цена, ничем хорошим это не закончится. После того как убили человека — и пипл это схавал, проглотил, ничего не сделал, не показал свою позицию, меня завтра посадят — никто не встанет. Какая Надежда Савченко, кого теперь этим удивишь. Кого удивишь тем, что пацана просто так схватили на улице и увезли в автозаке. Немцова убили в 60 метрах от Кремля, и будто бы так и надо. Так что пока здесь цветы — еще не до конца все потеряно. Когда это место будет потеряно, когда будет потеряно возмущение — как так можно? как такое возможно? — тогда нас будут винтить, сажать, они поймут, что все могут» [Героеев Слава].

Во многих приведенных здесь высказываниях активистов, дежурящих на мосту, постоянно прослеживается тема, которую мы назвали бы «осознанием последнего рубежа»: поддержание мемориала осознается как акт личного сопротивления негативным процессам, происходящим в стране.

В качестве иллюстрации можно привести стихотворение активиста Андрея Маргулева, написанное им во время дежурства на Немцовом мосту:

Этот путь, что от ГУМа пролег,
Повторяем мы, словно урок.
Мимо Лобного места, туда,
Где остался Борис навсегда.
Не на кладбище — там его прах,
А вот здесь, у стены, на часах,
Охраняя последний рубеж —
Человечности остров надежд.
Остров чести средь срама и лжи,
Где убили его… А он жив.

В стихотворении подчеркнуты те же мотивы: личное отношение к Борису Немцову и тема сопротивления, символического «последнего рубежа».

Некоторыми информантами высказывалась идея о том, что место, возникшее около мемориала, является местом для сбора активистов. «Борис мечтал, чтобы было место для оппозиции. Раньше (перед 1 января, в елочном шаре) такое место предполагалось сделать на Манежке» [Героеев Слава]. «Это должно быть место для дискуссий. Немцов тоже разговаривал всегда и со всеми» [Лехтонен О.]. «Борис своей смертью подарил это место… Просто я человек, которого задерживали на Красной и Манежной площади не один десяток раз, в первые дежурства для меня была такая странность, что я здесь нахожусь, и почему-то не бежит полиция, ничего там…» [Митюшкина Н.].

Но при этом большинство опрошенных настаивали на неполитическом характере мемориала. О политическом его значении говорили редко и всегда — после дополнительного уточняющего вопроса с нашей стороны. Такой подход наших информантов обычно сводится к разграничению, с одной стороны, сферы политического (к которой относятся социальные действия, связанные с властью, идеологией и актуальной политической повесткой) и, с другой стороны, морально-этического, гуманитарного, интимно-личностного [16]. Память Бориса Немцова относится информантами ко второй категории:

«Да, это неполитическое действие. Все время пытаются в это русло увести, но я считаю, что это не политическое, это такая история памяти. Борис Немцов был не только оппозиционным политиком. У него была очень широкая сфера деятельности. И сюда могут приходить люди самые разные, не только протестное движение, не только “Солидарность”, но совершенно из других слоев. Они должны видеть, что здесь мы сохраняем память о нем» [Лавинская М.].

«Я не хочу говорить про это место как про продолжение политической активности. Это неправда. Это место не должно быть местом политической активности. По-человечески — да. Политическая активность немного в других местах и других действиях. [Вопр.: То есть мемориал — это особая, не политическая форма деятельности?] Да» [Митюшкина Н.].

«Здесь не политический момент — я вышел не как политический активист, а как человек. Потому что я считаю, что нельзя плясать на костях. Поэтому мы назвали себя рыцарями, мы вышли за общечеловеческие ценности. Когда власть становится бесчеловечной — это толкает к таким вещам» [Героеев Слава].

Осмысление конфликтов

Конфликтные ситуации, происходящие во время дежурств, запоминаются особенно сильно и дают материал для обсуждений и рассказов. Насколько я смог составить суждение за двадцать часов включенного наблюдения, большинство прохожих, как-то реагирующих на мемориал, проявляют доброжелательность [17]. Исключения было только два: мужчина, проходя, изобразил плевок в сторону мемориала, и охранник «Гормоста» потребовал убрать флажок Украины.

Но и при этом агрессии в отношении дежурящих на мосту достаточно: случаются оскорбления, выходки, завязываются драки. Сопоставление рассказов о нападениях на мемориал показывает, что рассказы о конфликтах первых месяцев значительно более эмоциональны; со временем появляются навыки оптимального реагирования на такие инциденты, вырабатывается привычка. Так, приведем рассказ активистки о запомнившемся ей нападении на мемориал в мае в сопоставлении с нападениями последних месяцев:

«Я пережила такую зачистку, что у меня просто волосы дыбом стоят, я здесь больше такого не видела. Началось мытье моста. И были тогда Павел Колесников, Игорь Гордеев (мы до сих пор дружим с тех пор). Мы были втроем, Павел пошел и узнал, что все будет нормально — они мыть начинали с начала [моста]. Мы перенесли втроем цветы туда, в нишу. Ждем — а у меня было ощущение какой-то подлянки. Я встала с портретом на всякий случай около цветов. Они говорят: уйдите, сейчас будет химия, вас типа размоет. Я говорю: ничего страшного. И тогда я увидела, что оттуда… [с боковой лестницы моста. — Д.Г.] появилось человек восемь гормостовцев… Там остановилась машина — ну как убийцы. У меня было такое ощущение, что они все в черном камуфляже. Они так цепочкой, цепочкой начали хватать цветы и туда нести. Меня оттеснили, естественно, как истеричную. Мужиков вообще не подпустили. А я ничего не могла, мне хотелось прорваться и все это прекратить. Как женщина, понимаете. Я ведь не ожидала, что все будет так вероломно. Тогда у меня зачистили фотоаппарат. Тогда они же вызвали полицию. (…) Я такого никогда не видела — чтобы женщину толкали восемь человек. Меня толкали, подставили подножку, я чуть не упала, не разбила голову. Страшнее этого для меня здесь ничего не было. Все остальное — когда писающий мальчик приходил, когда меня били, плевали — все это не так было страшно как-то. Тут ты надеешься, что не причинят тебе вреда люди, которые на страже твоих интересов должны стоять. (…) Сейчас — все спокойнее. Они когда видят, что много цветов, — приезжают, ребята снимают, они зачищают нагло, что успевают ребята выхватить — выхватывают. Все это спокойно происходит. Сейчас стараемся мы на ночь складывать самое ценное, увозить» [Сергеева Л.].

Эмоциональности восприятия конфликтов на первых порах способствовала не только неопытность активистов, но и неопределенность ситуации: нападения часто проводились анонимно, от некоторых из них руководство «Гормоста» практически открещивалось [18].

«Изначально мы просто не знали, кто это делает. Зачищали, допустим, “афганцы”. Две машины там стояли, одна стояла под мостом. Машина черная — потом мы уже выяснили, это машина Воропаева [руководитель службы безопасности “Гормоста”. — Д.Г.]. Она стояла под мостом, “афганцы” стояли здесь. А эти на микроавтобусе вот сюда вот подъезжали». — «Потом выяснилось, что зачистки все — это их. Зачистки в основном Воропаева (были “сербы” или там еще). Потом он уже и скрывать этого не стал. Мы в “Гормост” ездили, с ними там беседовали» [Коган В., Сергеева Л.].

По воспоминаниям ветеранов, мемориал уничтожался полностью не менее девяти раз. Со временем возникло понимание, что уничтоженный мемориал легко возобновляется до тех пор, пока есть люди, приносящие цветы и поддерживающие порядок. Такая концепция поддержания мемориала соответствует традициям ненасильственного сопротивления. Соответственно, изменились установки дежурных:

«Наша позиция — мы не горячие головы, мы не вступаем в противоборство с провокаторами; разве что для спасения каких-то ценных вещей. Мы фиксируем и наблюдаем, если что-то происходит. (…) Мы наблюдатели, мы не вступаем физически, у нас нет задач… в каком-то смысле даже самоотказ от физических конфликтов. Можем встать у человека на пути; но у нас нет задачи драться, это не наша функция» [Мищенко И.].

Опыт позволяет предугадывать нападения по передвижениям специального транспорта «Гормоста»; при ожидании опасности количество дежурных увеличивается: считается, что, если на мемориале находится много активистов, работники «Гормоста» стараются зачисток не производить.

Насколько мы можем судить, осенью 2015 года разгромы мемориала воспринимались уже как события почти что рутинные, не вызывающие каких-то повышенных эмоций; например, так выглядело сообщение в Фб-группе «Мост» об очередном уничтожении мемориала в ночь на 4 декабря:

«Ребята, мемориал зачистили. Но предварительно [участниками дежурства. — Д.Г.] были убраны все портреты, светильники и лампадки. Миша настоял убрать даже все листы с короткими фразами… Гриша и Андрей предупредили справедливо зачистку, и мы (почти) ждали. Увезли только цветы, но среди них были и совсем свежие букеты. В наших вещах не рылись, и даже горящий светильник уцелел, он стоял рядом с вещами, почти не прикрытый. Попытка съемки для Миши с самого начала закончилась падением, его толкнули, и сильно. Зачищал бригадир Дима со своей ордой. Надо бы выбрать актив для плетения хвои с цветами в букеты и какие-то интересные веночки, гирлянды. Подумайте и предлагайте. В одном светильнике горит лампада и в запасе лампадное масло, неполная уже бутылка. Свечей больших нет, маленьких немного».

Три фрейма описания мемориала

Как уже было сказано в начале статьи, описания происходящего на Мосту значительно различаются. Можно выделить три фрейма восприятия и описания мемориала на Немцовом мосту и событий, связанных с ним.

1. Активисты Моста: символ памяти и свободы

Данный фрейм описан выше, в параграфе, посвященном мотивации участников. Мемориал воспринимается как место памяти Бориса Немцова — человека и политика; также описания содержат многочисленные отсылки к общечеловеческим и либеральным ценностям: правам человека, свободе слова, недопустимости насилия в политической сфере (в том числе со стороны государства), миролюбивой внешней политике и т.д.

2. Противники Моста: символ оранжевой революции

Противники мемориала на Немцовом мосту описывают его иначе: он воспринимается как угрожающий символ «оранжевой революции», призванной ослабить Россию. Стоящие на мосту воспринимаются многими как «пятая колонна», обслуживающая интересы Запада. Остроты добавляют и антиукраинские настроения в обществе; как и Немцов, его сторонники категорически осуждают роль России в событиях на Донбассе. По рассказам активистов, от прохожих часто звучит обвинение в проплаченности: многие считают, что участники дежурств получают за это деньги (это, конечно, не так). Активисты Немцова моста рассказывают, что крупный муниципальный руководитель в разговоре с ними даже называл сумму, которую они, по его мнению, получают: полторы тысячи рублей за смену. Стандартным обвинением является также «сотрудничество с Госдепом».

Согласно такому описательному фрейму построены высказывания пропутинских активистов, выступающих против мемориала на Немцовом мосту: Гоши Тарасевича и Марии Катасоновой.

Игорь Бекетов, больше известный под сценическим псевдонимом Гоша Тарасевич (по образованию он артист, снимается в эпизодических ролях в сериалах), является руководителем движения SERB (South-East Radical Block), наносящего большой ущерб мемориалу. Активисты SERBа трижды полностью вывозили мемориал с моста, осуществили около десяти менее значительных нападений. Неоднократно наблюдалось потворство активистам SERBa со стороны полиции.

По мнению Тарасевича, «либералы пиарятся на смерти Немцова» [19]. На мой вопрос о мотивации его действий он ответил так: «Дело в том, что тем, кто больше всего кричат о создании мемориала как дань памяти Б. Немцову, как раз именно память Немцова и безразлична. Им нужно некое законное место в центре Москвы желательно, где они под видом почтения памяти Немцову могли бы проводить свои акции на законном основании. Им нужна не память о Немцове, а место в центре Москвы, где бы они законно собирались. Им нужна стартовая точка для начала Майдана».

31 июля акция против мемориала на Немцовом мосту [20] была проведена Марией Катасоновой, лидером молодежного крыла Национально-освободительного движения, помощницей депутата Государственной Думы Е. Федорова. К сожалению, я не смог получить от нее комментариев, но в своих отчетах об акции Катасонова высказала свое мнение об активистах Моста, обвинив их в национал-предательстве и работе за деньги, получаемые от «врагов России»: «Демшиза отрабатывает» [21]; «Мы ждем новой опричнины, мы ждем, когда наконец власть будет разбираться с теми людьми, которые за деньги предают нашу родину» [22]. Проводится параллель с украинским Майданом: «Единственными душителями свободы слова в нашей стране являются те, кто больше всего ратует за эту свободу слова. Как это всегда и бывает, как мы видим по примеру, допустим, последнему — той же самой Украины, где Майдан стоял за свободу слова, свободу самовыражения, свободу делать то, что им нравится, а на самом деле это превратилось в диктатуру меньшинства, а люди, которые думают иначе, просто уничтожаются физически. Как я понимаю, наша оппозиция, как она вчера продемонстрировала, хочет того же самого» [23].

3. Городские власти: символ нарушения норм

Второй и основной противник мемориала — московское руководство; в частности, ГУП «Гормост» (в переписке между активистами иногда упоминается как «ВорМост»), отвечающее за состояние всех мостов столицы. Причина недовольства коммунальщиков мемориалом понятна: зона вокруг Кремля всегда была режимной территорией; ее контролирует Федеральная служба охраны, и никто не хочет иметь головную боль из-за собирающихся здесь оппозиционеров (тем более, никто не хочет терять престижную работу в самом центре города). Над мемориалом летают правительственные вертолеты (взлетная площадка расположена тут же, за стеной), мимо проезжают чиновники высокого ранга, с кремлевской стены следит спецохрана. Однажды в местное отделение полиции позвонили «со стены», сообщив, что около мемориала установлена палатка (а тут напрашиваются прямые ассоциации с киевским Майданом). В действительности за палатку приняли полиэтиленовый тент, которым дежурные защищались от дождя.

«Гормост» регулярно пытается расправиться с мемориалом своими способами: ликвидирует его или выматывает дежурящих на мосту хозяйственными мероприятиями. В частности, напомню о еженощных помывках Моста с помощью гидравлических шлангов высокого давления, осуществлявшихся в мае; впоследствии помывки внезапно прекратились и перестали проводиться вовсе.

Страх нарушения норм приводит «Гормост» к постоянной оглядке на всевозможные нормативные документы, которые могли бы регламентировать существование мемориала и оградить от нарушений закона (вернее, от действий, которые можно было бы расценить как нарушение закона). Так, в августе — сентябре велась настойчивая борьба с размещением у мемориала российских флагов; в качестве нормативного документа использовалась внутренняя инструкция, регламентирующая размещение на мосту «предметов рекламного и информационного характера», что, видимо, было призвано обезопасить «Гормост» от обвинений в нарушении статьи 329 УК РФ «Надругательство над Государственным гербом Российской Федерации или Государственным флагом Российской Федерации».

Особо нужно сказать об отношении к мемориалу в высших эшелонах государственной власти. Оппозиционная точка зрения чаще всего сводится к тому, что убийство Бориса Немцова было заказано непосредственно руководителями страны или же было совершено с их ведома. Есть и такое мнение, что власть здесь занимает скорее нейтральную позицию. Мало того, 16 апреля Владимир Путин высказался за сохранение мемориала и в целом за увековечивание памяти Бориса Немцова: «…По поводу цветов, памятных табличек и названий улиц (…) повторяю еще раз, московские власти могут и должны принять соответствующее решение. Что касается цветов, знаков внимания другого рода, я вообще не понимаю, с чем связаны ограничения, и я их не приветствую. Наоборот, я считаю, что ничего здесь страшного нет. Ну что такого, если люди приходят, икону положили или цветы? Если это никому не мешает, я не вижу здесь никаких проблем. И обязательно поговорю с мэром на этот счет, чтобы никаких препятствий не чинили» [24].

Вариативность рассказов

С момента убийства Бориса Немцова прошло меньше года, и события, связанные с мемориалом, еще не подверглись заметной мифологизации: все участники событий рассказывают их примерно одинаково, расхождения незначительны. Как это и происходит обычно, каждый рассказчик увереннее описывает те события, в которых участвовал лично, несколько преувеличивая их значимость.

Например, по-разному активисты отвечают на вопрос, какие дни в истории мемориала были самыми сложными, во многом эта вариативность обусловлена личным участием в тех или иных событиях и принадлежностью к одной из групп дежурящих. Например, один информант считает период с начала дежурств (28 марта) до сороковин сложным, а другой, наоборот, легким — это зависит от собственного опыта. Многие считают трудным периодом лето, поскольку в пору отпусков в городе оставалось слишком мало дежурных, но активисты «Солидарности» еще более сложным считают начало сентября, поскольку многие участники движения в это время были заняты в местных выборах. Также трудными периодами считают апрель (анонимные нападения на мемориал и, как следствие, неопределенность), май (ежедневные помывки «Гормоста»), позднюю осень и зиму (холод).

У активистов «Солидарности» и «Моста» можно заметить различие точек зрения по разным поводам. Ввиду того, что обе эти группы скреплены внутренними коммуникативными связями, они описывают некоторые события (например, связанные с первыми неделями мемориала) на основе внутригрупповых представлений и ходе событий.

Как мы уже говорили, у активистов «Солидарности» выше степень личной причастности к памяти о Немцове; это обусловливает определенные нюансы в мотивации и отношении к мемориалу.

Иерархия мотивации у активистов «Солидарности» и «Моста» несколько различна. На первое место и те и другие ставят память о Борисе Немцове. Вторым пунктом активисты «Моста» называют упомянутую выше мотивацию «последнего рубежа» — морально-этических и социально-политических ценностей, которые нужно символически защищать. Активисты «Солидарности» называют этот мотив значительно реже, собственно ограничиваясь мемориальной тематикой. Такую разницу мы объясняем различием включенности двух групп в политический активизм. Участники «Солидарности» в большей степени инкорпорированы в политическую деятельность, их активность институализирована через членство в движении. Соответственно, ими в большей степени пройден адаптационный период «сдвига мотива на цель» (термин А.Н. Леонтьева) [25], предполагающий изменение изначальных мотивов, часто абстрактных, в пользу мотивов практического действия. Опыт участия в политическом движении накладывает отпечаток на формирование деятельности, делает ее более прагматичной. Видимо, поэтому наиболее эмоционально насыщенные рассказы мы слышали от информантов, которые сравнительно недавно включены в уличный политический активизм.

Рассказам о событиях на мемориале не свойственна многовариантность и неопределенность, столь типичная для рассказов о крупных уличных акциях [26]. Если участники крупных акций зачастую видят только ближайшую зону и упускают из виду множество событий, то у активистов Немцова моста другая схема восприятия акции. Они общаются в узком кругу, имеют дело с легко локализуемым кругом событий; имеют возможность обсуждать эти события через Интернет; за счет этого создается общая для всех и довольно адекватная картина происходящего.

В то же время остается актуальной многовариантность фреймирования реальности с точки зрения наблюдателей, имеющих различные установки. Активисты Немцова моста, их идеологические противники и работники «Гормоста», наблюдая одни и те же события, фреймируют их по-разному, присваивая происходящему смыслы не просто не похожие, но и противоположные.

 

Примечания

↑1. Я не боюсь. Где и как проходили акции памяти Бориса Немцова // Meduza. 2015. 1 марта. URL: https://meduza.io/galleries/2015/03/01/ya-ne-boyus

↑2. Кто ухаживает за «Мостом Немцова» // Мослента. 2015. 1 апреля. URL: http://moslenta.ru/article/2015/04/01/lehtonen. В первые выходные на место гибели Бориса Немцова приходили и его соратники из «Солидарности» (см. ниже).

↑3. «Идентичность “манежкинцев” сохранилась, она не могла никуда деться; у нас гораздо более тесные друг с другом отношения, больше доверия и так далее» [Маргулев А.].

↑4. Видимо, на это рассчитывало и руководство «Гормоста», если судить по тому, что очередная зачистка произошла сразу после сороковин.

↑5. Организаторы поминального мероприятия попросили воздержаться от массового пешеходного шествия до Немцова моста, потому что это могло бы быть расценено как несанкционированная уличная акция.

↑6. «Немцов-мост». Прямой эфир. URL: http://www.youtube.com/watch?v=51hDqfw4kfw

↑7. Минута молчания памяти Б. Немцова на Б. Москворецком мосту. 28.08.2015. URL: http://www.youtube.com/watch?v=FfmupEycy2U; Немцов мост. Минута молчания. 8 месяцев. 27.10.2015. URL: http://www.youtube.com/watch?v=MBlfPNC3Jcc; Немцов мост 5 декабря. Минута молчания. 06.12.2015. URL: http://www.youtube.com/watch?v=eYB_791xfIM

↑8. Б. Москворецкий — Немцов мост. Минута молчания. 04.11.2015. URL: http://www.youtube.com/watch?v=3OUL00N-Wq8

↑9. В интервью Слава Героеев неоднократно возвращался к концепции «рыцарей моста» по самым разным поводам. Так, рассказывая о нападении активистов SERB’a, половину из которых составляют женщины, он подчеркивал, что на провокации со стороны женщин рыцари не реагируют и грубости по отношению к ним не проявляют. Рассказывая о помощниках, подвозивших на Мост еду, он называл их оруженосцами; и т.д.

↑10. «Я первый раз вышла на Манежку. Когда Марка Гальперина посадили, они встали на площади Красной за Марка, потом перешли к Манежке. Я тогда созрела, потому что я за Украину вдруг поднялась в Интернете именно. И искала людей: есть ли люди? Я ничего не понимала, есть ли вообще люди. Есть ли оппозиция настоящая. Вообще я искала людей, не партию, ничего — я хотела людей. И нашла вот ребят на Манежке» [Сергеева Л.].

↑11. Материалы о Немцовом мосту появляются в еженедельнике «Собеседник».

↑12. Мост, на котором убили Немцова, переименовал Михаил Касьянов // Собеседник. 2015. 1 марта. URL: http://sobesednik.ru/politika/20150301-most-na-kotorom-ubilinemcova-pereimenoval-mihail-kasyanov

↑13. Начните международное расследование убийства Бориса Немцова (Петиция) // Новая газета. 2015. 25 сентября. URL: http://www.novayagazeta.ru/comments/70080.html

↑14. Правда о Борисе Немцове. № 4. [Листовка движения «Немцов мост»; раздается около мемориала].

↑15. Фб-коммент Виктора Когана. 05.12.2015.

↑16. Необходимо отметить, что в социальных науках нет единого мнения относительно того, что считать политическим.

↑17. «В России полно нормальных, хороших людей. Негодяев, которые здесь плюют, выражают свою ватную сущность, — их где-то процентов десять. Процентов десять тех, кто явно за. И остальные — все-таки как-то по-человечески себя ведут; если о помощи попросишь, то они помогают» [Кирцер]. «Немцов-мост». Прямой эфир. URL: http://www.youtube.com/watch?v=51hDqfw4kfw

↑18. Официальный комментарий руководителя ГБУ «Гормост» Ю.А. Иванкова в связи с событиями, произошедшими на Большом Москворецком мосту (уборка цветов, табличек и лампад). 30.03.2015. URL: http://gormost.mos.ru/oficialnyj-kommentarij-rukovoditelya-gbu-gormost-yu-a-ivankova-v-svyazi-s-sobytiyami-proizoshedshimi-na-bolshom-moskvoreckom-mostu-uborka-cvetov-tablichek-i-lampad/

↑19. SERB обвиняет: либералы пиарятся на смерти Немцова // Youtube.com. 15.04.2015. URL: https://www.youtube.com/watch?v=YdxC3EALOkw

↑20. Немцов мост. Шокирующая правда о креативном классе. URL: https://www.youtube.com/watch?v=1sXouq347IY

↑21. Сообщение в Твиттере М. Катасоновой. 31.07.2015.

↑22. Гриша — Специальный репортаж № 21 — Борис Немцов (с Марией Катасоновой). URL: https://www.youtube.com/watch?v=4Zhc7xX78aE

↑23. Мария Катасонова рассказала подобности задержания в Москве Грэма Филлипса // Polit Russia. URL: https://www.youtube.com/watch?v=Hio6zAsuIaA. В высказывании идет речь о сдаче Марии Катасоновой и ее спутника Грэма Филлипса в полицию.

↑24. Прямая линия с Владимиром Путиным (16 апреля 2015 года) // Сайт Президента России. URL: http://kremlin.ru/events/president/news/49261

↑25. Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. М.: Политиздат, 1975. С. 304.

↑26. Громов Д.В. Уличные акции (молодежный политический активизм в России). М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 2012. С. 319–320.

Источник: Усна історія (не)подоланого минулого: подія — наратив — інтерпретація: Матеріали міжнар. наук. конф. [Одеса], 8–11 жовтня 2015 р. / [Упоряд. Г. Грінченко]. Харків, 2016. C. 192–114.