Пьер Паоло Пазолини. «Я — сила прошлого»

Введение Александра Маркова: Один из самых парадоксальных европейских режиссеров переживал разрыв между прошлым и настоящим как зияющую пропасть между верой и неверием. В прошлом осталось величие былого, языческого Рима, с его домашними богами. В будущем — рев утопий и антиутопий. С чем остается человек в настоящем? Коммунист Пазолини примыкает к той традиции бедной веры или веры взрослых людей, которую мы связываем с рефлексией Бонхёффера, Тиллиха и образцом которой в наши дни стала провокационная книга Курта Флаша. Неверие для Пазолини — зло и мука, вера — соблазн и безумие. Продолжение тем Бодлера, «цветов зла», оборачивается криком отчаяния и одновременно взыскует святости уже не как собрания примеров, но как открытого сердца, способного хотя бы на миг вместить мир. Сердца, которое и бьется в ритме современности и при этом в предельной муке оказывается милосерднее современности.

Пьер Паоло Пазолини

Богохульство: поэзия в форме розы (1961–1964)

I. РЕАЛЬНОСТЬ

Мирские стихи

10 июня 1962

Лишь только остов, мечта об арке
римского или романского портала
на лугу, где пенится солнце,
чье тепло спокойно, как море:
там, заброшенный, этот остов — вне любви. Литургия
и обряд, нынче вымершие,
остаются в стиле — и в солнце —
для того, кто понимает их присутствие и поэзию.
Пара шагов — и ты на Аппии
или на Тусколане: там все вокруг — жизнь,
для всех. Нет, лучше быть сообщником
этой жизни тому, кто истории или стиля ее
не ведает. Ее значения
передаются в глухой тишине
равнодушия и жестокости. Тысячи
тысячи человек, пульчинелла
современности в пламени, в солнце,
чье значение тоже в действии,
пересекаются, теснясь, топоры
на ослепляющих тротуарах рядом
с Ina-домами [1], утонувшими в небе.

Я — сила Прошлого.
Лишь обычаям отдаю я любовь.
Произрастаю из руин, из церквей,
из расписанных алтарей, городков,
затерянных в Преальпах и Апеннинах,
где жили братья.
Вдоль Тусколаны брожу, словно псих,
и по Аппии, будто пес без хозяйки.
Или разглядываю сумерки и рассветы
над Римом, над Чочарией, над миром,
словно первые акты Пост Истории,
в которой я обретаюсь по привилегии анаграфии
на последнем краю некоего погребенного
времени. Жуток тот, кто родился из чрева умершей женщины.
И я, взрослый зародыш, брожу,
современнее всех современных,
в поисках братьев, которых нет больше.

Перевод и комментарий поэта и прозаика Александры Петровой.

Вторая часть стихотворения, начиная со строчки «я — сила Прошлого», была использована Пазолини в эпизоде «Риккотта» (1963), вошедшем в фильм Ro.Go.Pa.G. Текст произносит играющий роль режиссера Орсон Уэльс, отвечая на вопросы журналиста в момент съемок фильма (в фильме).

Об этой картине, стоившей Пазолини обвинения в «презрении к религии», сам он говорил:

«Основной идеей было представить рядом с религиозностью Страччи хохочущую, ироничную, циничную, недоверчивую вульгарность современного мира. Об этом сказано в моих стихах, которые читаются во время съемок фильма. […] Думаю о священных представлениях Треченто, об атмосфере святости, вдохновляющей тех, кто ее представлял, и тех, кто в ней участвовал как зритель. И не могу не думать с возмущением, с чувством боли, тоски о таких в ужасном смысле отличительных аспектах, которые получает аналогичное представление, происходящее в современном мире» (цит. по кн.: Карло ди Карло. Теория и техника фильмов Пазолини. Bulzoni editore, 1977).

Район Тусколана. Фото: Родриго Паис, 1966.
Из книги «Жить в Риме на периферии». Gangemi Editore, 2016

Примерно в те же годы, когда были написаны «Мирские стихи», Пазолини сотрудничает с коммунистическим еженедельником Vie Nuove («Новые пути»). По приглашению директора журнала Марии Антуанетты Маккиокки с 1960-го по 1965 год он ведет рубрику диалогов с читателем. В некоторых его ответах заметны те же идеи, которые рождают эти стихи:

«Ошибочна идея, происходящая из вечной журналистской мистификации, будто я модернист. Даже мои самые смелые эксперименты никогда не уклоняются в сторону от определенной любви к великой итальянской и европейской традиции. Пожалуй, нужно отобрать у традиционалистов Монополию на традицию. Лишь революция может сохранить традицию, только марксисты любят прошлое, буржуазия же ничего не любит, ее риторические уверения в любви к прошлому просто циничны и кощунственны. Но в лучшем случае эта любовь декоративна или монументальна, как говорил Шопенгауэр, а не исторична, то есть такая, которая готова к новой истории» (Из статьи «Ответ неудовлетворенному», 22 ноября 1962 года).

Весенний вид упомянутых руин. Фото: Александра Петрова

Примечание

↑1. INA-Casa — государственный план по реализации общественного жилого строительства по всей территории Италии, созданный в послевоенный период с помощью фондов, управляемых специальной организацией при Национальном институте страхования (Istituto Nazionale delle Assicurazioni — INA).