«Освоение прошлого» Эллен Хинси — возвращение истории

Рецензия на книгу Эллен Хинси «Освоение прошлого: Современная Центральная и Восточная Европа и подъем антилиберализма» (Hinsey E. Mastering the Past: Contemporary Central and Eastern Europe and the Rise of Illiberalism. Candor, NY: Telos Press, 2017. 208 p.).

Как большие надежды начала 90-х годов в Центральной Европе сменились ползучим авторитаризмом.

Центральноевропейские государства в конце 1980-х годов были в авангарде процесса крушения коммунизма — процесса, который на Западе вызвал ощущение, что наступление благотворной демократии неизбежно. Это ощущение подкреплялось различными фигурами, которые вызвались помочь этим обществам перейти к демократии с достоинством и, прежде всего, без насилия. В Польше электрик с верфи Лех Валенса опроверг утверждение, что рабочие поддерживали коммунизм, и объединил в движении «Солидарность» новый правящий класс. В Чехословакии, которая тогда еще существовала, драматург Вацлав Гавел заявил о возможности «жить по правде» в стране, избавленной от однопартийности. Оба стали независимыми президентами своих стран. В Венгрии менее прославившийся бывший коммунистический министр Имре Пожгаи провел переговоры, обеспечившие институциональный скелет демократического государства, который затем политики облекли плотью. Относительная легкость, с которой рухнул авторитарный социализм, породила на Западе иллюзию, что Европейский союз, помогая этим государствам «вернуться в Европу» (как выразился Гавел), двигается навстречу XXI веку, который станет веком ЕС. Этого не произошло. Как отмечает Эллен Хинси в книге «Освоение прошлого», одна из многих проблем, с которыми столкнулся Евросоюз, — это то, что на его расширенных восточных границах встают «призраки популизма, национализма, воинственного правого экстремизма и авторитаризма, выходящие из глубокой заморозки, в которой они долго пребывали».

Для своего исследования, посвященного «росту антилиберализма», Хинси — американская эссеистка, поэтесса и переводчица, живущая в Париже, — собрала репортажи и интервью, взятые в разное время по всей Центральной Европе. В книге перемешаны яркие личные впечатления — например, описание похорон Гавела в Праге в декабре 2011 года и демонстраций против фальсификации выборов, которые тогда же начались в Москве, — и анализ (не только ее собственный) этого кратковременного расцвета гражданственности в Центральной Европе.

Хинси приводит мнение политолога Лилии Шевцовой, что исходящая от России угроза касается не только ее бывших соседей по Советскому Союзу: это угроза перехода к «новому глобальному авторитаризму», который за последнее десятилетие объединил такие страны, как Россия, Белоруссия, Китай и Венгрия в политический и экономический альянс. Президент России Владимир Путин, разумеется, является фактическим лидером этого нового «Интернационала деспотов».

В Венгрии философ Агнес Хеллер говорит Хинси, что первые посткоммунистические правители «понятия не имели, кем они управляли», а «население», в свою очередь, «понятия не имело, что такое свобода; люди понятия не имели, что они несут за нее ответственность». Именно поэтому решительный авторитарный политик, такой как венгерский премьер-министр Виктор Орбан, смог присвоить себе государство и провозгласить его «нелиберальной демократией», где, как утверждает Хеллер, он и его партия «Фидес» «выступают против любого, кто… ограничивает власть национального государства».

Гавел в своей книге «Летние размышления», написанной вскоре после чешской Бархатной революции 1989 года, поднял тему ответственности. Он заметил, что прежний порядок «теперь разрушен, но новый порядок… основанный на свободно взятой на себя ответственности перед обществом в целом и за это общество, еще не построен — да и не мог быть построен, поскольку на формирование и взращивание такого строя требуются годы».

Однако Гавел, ставший в мире символом демократической и гражданственной политики, не так уж много мог взрастить. Описанный им порядок не сформировался: вместо него укрепляется самодержавие, причем при широкой общественной поддержке. Еще в 2005 году 40% поляков заявили, что предпочитают демократии «сильное руководство»; сегодня они имеют нечто подобное в лице правящей партии «Право и справедливость», которая угрожает существованию демократии тем, что нападает в духе Трампа на основные средства массовой информации, жестко контролирует государственные широковещательные каналы, реформирует конституционный суд с целью подчинить его влиянию правительства и ограничивает права геев.

Хинси пишет хорошим стилем, но слишком мало внимания уделяет широкому общественному базису авторитарно-популистского правления. Например, описывая похороны Гавела, где молодой солдат говорит о его величии, она не упоминает о том, что многие чехи — а порой, возможно, и большинство их — считали, что Гавел оторвался от реальности и не представляет условий их жизни. Она верно подмечает, что в ряде государств гражданское общество становится менее, а не более живым; однако объяснять это лишь репрессиями сверху, а не запросом снизу, — значит преуменьшать наиболее важную часть этой трагедии.

Например, Польша в прошлом была толерантной и многокультурной, и после исчезновения коммунизма, казалось, в ней было достигнуто всеобщее согласие относительно центристского, либерального курса и присоединения к ЕС. Но была и другая Польша — страна селян и жителей малых городов с низкими доходами, озлобленных на новый класс космополитичных профессионалов и его приверженность таким ценностям, как права геев и расовое равенство.

Социолог Рафал Панковски рассказывает Хинси, что «монокультурная Польша», состоящая из этнических поляков-католиков, «является, в некотором смысле, аномалией, если рассматривать ее на фоне широты польской истории».

Панковски настроен не так пессимистично, как некоторые другие собеседники Хинси, — он ожидает «возвращения к нормальности».

Но, как показывает книга «Освоение прошлого», борьба за то, что следует считать «нормальным» в Центральной Европе, идет полным ходом, и те, для кого авторитарный национализм является естественной нормой, в настоящее время находятся на господствующих позициях.

Источник: Financial Times