О насилии и неравенстве на протяжении веков

Рецензия на книгу Вальтера Шайделя «Великий уравнитель: насилие и история неравенства от каменного века до XXI столетия» (Scheidel W. The Great Leveller: Violence and the History of Inequality from the Stone Age to the Twenty-First Century. Princeton University Press. 504 p.).

Историческое исследование показало: лишь катастрофа действительно уменьшает неравенство.

Вряд ли кому-то придет в голову, что Великая депрессия могла на время облегчить чью-то жизнь. Но когда на 363-й странице книги Вальтера Шайделя «Великий уравнитель» о ней заходит речь, неожиданно для самого себя радуешься ей, потому что тогда, в конце 20-х, один-единственный раз (никакой другой экономический спад в американской истории не может похвастаться таким достижением), реальная заработная плата выросла, а доходы наиболее богатых граждан упали до такой степени, что это нанесло «мощный удар по экономическому неравенству». Да, депрессия принесла много страданий и ужасных бедствий. Но она не принесла смерти миллионам людей — и этим выделяется на фоне других великих кризисов.

Если это считается облегчением, то можете представить себе масштабы тех бед, которые сваливались на человечество до и после Великой депрессии. Вальтер Шайдель — историк, родившийся в Вене и в настоящее время работающий в Стэнфордском университете, — помещает дискуссию о растущем неравенстве, которая в последнее время ведется на страницах трудов Томаса Пикетти, Энтони Аткинсона, Бранко Милановича и др., в широкий исторический контекст и рассматривает обстоятельства, при которых это неравенство удавалось уменьшить.

Проанализировав огромное количество научной литературы, Шайдель провел на ее основе исследование, охватывающее период с каменного века по сегодняшний день, и обнаружил, что внутри стран неравенство почти всегда либо высокое, либо растущее: это связано с тем, как политическая и экономическая власть поддерживают друг друга и передаются из поколения в поколение. И, в противоположность тому, что думают некоторые авторы, это неравенство не несет в себе семена своего собственного грядущего конца.

Как утверждает Шайдель, есть всего четыре причины, вызывающие широкомасштабное уменьшение неравенства. Во-первых, эпидемии и пандемии — например, Черная смерть, которая изменила относительную стоимость земли и труда в позднесредневековой Европе. Во-вторых, полный крах целых государств и экономических систем, как в конце династии Тан в Китае или при распаде Западной Римской империи. В-третьих, когда все оказываются разорены, богатые теряют больше всех. Тотальная революция вроде российской или китайской — прекрасный тому пример. А четвертая причина — это сестра таких революций, родившаяся в ХХ веке, — война с массовой мобилизацией.

И это всё. Финансовые кризисы увеличивают неравенство так же часто, как уменьшают. Политические реформы обычно не имеют никакого эффекта — отчасти потому, что они часто направлены на поддержание баланса сил между теми, у кого есть богатство, и теми, у кого есть политическая власть, а судьбы неимущих для них не имеют значения. Земельные реформы, облегчение долгового бремени и отмена рабства необязательно сильно отражаются на тенденции, хотя вероятность этого немного увеличивается, когда такие изменения происходят насильственным путем. Однако насилие само по себе не ведет к большему равенству, если только не осуществляется в массовых масштабах. «Большинство народных восстаний в истории, — пишет Шайдель, — вообще ни к какому выравниванию не привело».

Возможно, самой увлекательной частью этой книги является тщательно выполненная подборка доказательств того, что война, ведшаяся путем массовой мобилизации, стала главной причиной беспрецедентного снижения неравенства, которое наблюдалось во многих странах Запада в период с 1910-го по 1970 год (хотя старая добрая Великая депрессия и поспособствовала этому). Требуя жертв от всех, подобная война, поглощающая национальные ресурсы в таких масштабах при таких обстоятельствах, дает необычайно веский аргумент в пользу высасывания средств из богатых.

Подоходный налог и налог на недвижимость в годы обеих мировых войн возрастали необычайно: верхняя ставка подоходного налога в Америке в 1944 году достигла 94%, а налоги на недвижимость в 1941 году достигли пика в 77%. Физический ущерб, нанесенный войной основным фондам, и послевоенная инфляция тоже сократили активы богатых. Кроме того, войны способствовали росту количества членов профсоюзов — это тоже один из связанных с войной факторов, которые сыграли свою роль в сохранении низкого уровня неравенства для поколения, жившего после 1945 года. Потом, в 1980-е годы, неравенство снова стало расти.

ХХ век был эпохой нарастающей демократизации. Но Вальтер Шайдель видит в этом еще одно последствие тотальных войн. Вслед за Максом Вебером — одним из основоположников социологии — он считает демократию той ценой, которую элиты платят за сотрудничество неаристократических классов в массовых войнах. В ходе таких войн демократия узаконивает экономическое уравнивание на низком уровне. Основываясь на данных, полученных Дароном Аджемоглу и его коллегами, Шайдель пишет, что в мирное время демократия не оказывает однозначного влияния на неравенство. (Прекрасной параллелью этой картине ХХ века являются Древние Афины — демократия, в которой неравенство доходов тоже было относительно невелико и которая тоже была построена на массовой мобилизации, необходимой для ведения войн на море с помощью гребных кораблей.)

В будущем, предсказывает Шайдель, снижения неравенства посредством катастроф станут менее вероятными. Пандемии могут случаться, но не такие (по эффекту), как чума XIV века. Это же касается и тотальных революций или войн, в которых на протяжении нескольких лет задействованы миллионные армии. Кроме того, со времен Промышленной революции, независимо от неравенства, возросло общее благосостояние человечества, а за последние десятилетия в глобальном масштабе неравенство уменьшилось.

Все это хорошие новости о мире в целом, но у читателей, которым хотелось бы, чтобы в экономике той или иной конкретной страны было поменьше неравенства, они не могут не оставить некоторой неудовлетворенности. Хотя, по мнению Вальтера Шайделя, попытки ослабить неравенство демократическим путем — посредством перераспределительных мер или расширения прав и возможностей наемных работников — тщетны, они, по крайней мере, не приносят реального вреда. Больше того, они, возможно, действительно могут сдерживать дальнейший рост неравенства. Но изменить направление перемен они вряд ли способны. И к тому же они могут иметь скрытые издержки. Если история не дает нам доказательств того, что коренное уменьшение неравенства мирным путем осуществимо, то, возможно, прогрессистам следует поставить перед собой другие задачи.

Есть еще две возможности. Во-первых, надо помнить о том, что исторические обстоятельства меняются. Как показывает Шайдель, XX век сильно отличался от всех предыдущих. Не может ли нас ожидать в будущем еще одна, менее ужасная, но столь же глубокая трансформация отношений, будь то мирных или немирных, между людьми и нациями? Если, например, компьютеры — носители искусственного интеллекта, которые играют все более важную экономическую роль, решат, что им лучше никому не принадлежать, и таким образом фактически конфискуют сами себя у своих владельцев, — разве это не может изменить положение дел в мире?

Другая возможность состоит в том, что кто-нибудь сочтет крушение цивилизации приемлемой ценой за ту утопию, которую он сможет затем построить на ее руинах, или просто за то, чтобы увидеть, как этот мир горит огнем. Сегодня индивиды и небольшие группы могут мечтать о насилии с применением ядерного оружия или биотехнологий в таких масштабах, которые были немыслимы в прошлом. Может быть, богатство и имеет свойство неизбежно сосредоточиваться с течением времени в одном месте, а вот способность уничтожать таким свойством не обладает.

Источник: The Economist