Глеб Павловский — о современном мире

В конце лета у меня взыграло ретивое: мне показалось каким-то заунывным комментирование российских на самом деле несуществующих событий — несобытийных событий! — и я захотел на время уйти в вираж. Поэтому я сразу принял предложение Петра Щедровицкого принять участие в его традиционной «Культурной школе» в Юрмале, которая проводится, как это принято у методологов, методически чуть ли не десятилетиями по одной и той же схеме. Методологи три школы подряд обсуждают новую повестку — целых три года. А потом семь школ ее разрабатывают. Сейчас у них как раз очередная перемена цикла — эпоха тощих коров. Три школы, и это была первая, посвящены новой повестке: «мировые проблемы». Мне так и было сказано Петром в ответ на вопрос «Так о чем станем говорить?» — «Мировые проблемы». И точка! Ни слова в пояснение, что меня очень развеселило.

А поскольку это произошло в тот же день, когда я читал интервью Сокурова, где было интереснейшее рассуждение о дистанции, то я вынес в эпиграф презентации именно его — «всем нужна дистанция и во всем».

Мне эта мысль показалась интонационно важной и близкой к тому, о чем я давно думал. Она соединилась с нашими разговорами с Константином Гаазе о «Системе РФ», как я это называл или как он это окрестил — «Двором в системе Владимира Путина».

Ведь моя мысль о Системе РФ исходно — мысль о преимуществе, которое рождается из недостатков, из дефицитов, даже из перверсий. И этому в презентации соответствует образ успешного растяпы, который оказывается, несмотря на свою неподготовленность в обычном смысле к тому, что его ждет, странным образом готовым к разрушению сильных, тонких, сложных ансамблей. Здесь что-то важное, люди, ушедшие вперед, ищут, как им оторваться, ищут дистанцию отрыва. Глядящие на это со стороны, с периферии, маргиналы ищут, как им использовать людей, ушедших вперед, — как объект. Они принимают их за объект, это нормально — ведь и те отнеслись к ним так же! Но если посмотреть на ситуацию с Европой, которая двадцать лет с законным восторгом пела «Оду к радости» — эту квинтэссенцию достигнутого ими рая на Земле, то теперь это роскошь. Когда в ЕС ринулись беженцы, утопия зашаталась. По ней пошли трещины уже до того — когда выявилось, что есть кредиторы и вечные должники, которые никогда не вернут долги, как та же Греция. Но в 2015 году утопия еще раз распахнула объятия — «обнимитесь, миллионы»! — накатывающей волне беженцев. Сразу выяснилось, что происходит что-то неожиданное. И в 2016 году она уже строила всяческие стены, расставляла ловушки и капканы на тех, кто маниакально рвется в утопию. Выяснилось, что утопия — не все для европейца.

В презентации я попытался представить не столько отселектированные мировые проблемы, сколько те разрывы и дистанции, которые порождает утопия. Те пропасти, которые скрыты под словом «мировые». Слово «мир», образ мира дают ложное ощущение, что все события расположены в каком-то едином пространстве. Но где оно? Его нет: оно только постулируется. И тогда: что представляет собой отсталость? Не есть ли она преимущество? Мировые проблемы можно увидеть, только если ты перестаешь приписывать их к несуществующему миру, потому что проблемы есть, но мира за ними нет и быть не может. А что же есть? Есть теснота, т.е. земли, разнесенные на космические расстояния, хотя между ними может быть трещина в волосок: на них живут люди, которые по отношению друг к другу все больше оказываются ино-людьми.

Эту презентацию я завершу несколько хулиганской версией возникновения Системы РФ одновременно с Интернетом — примерно по тем же самым правилам. Система РФ, с моей точки зрения, возникает, как Интернет, — из констелляций, которые сперва случайны, а потом обнаруживают свою необходимость. Но внутри нее — разрывы и дистанции. И дело времени — испытание ее на прочность, а не «стабильность» ее политических программ.