Екатерина Задирко
«Период застоя»: статья в Википедии как форма исторического знания в публичном пространстве
«История ножниц и клея?» Сетевое «историческое прошлое» и стратегии его создания
6 468 
© RIA Novosti archive, image #714106 / Igor Vinogradov [CC BY-SA 3.0], via Wikimedia Commons
Википедия является одной из самых массовых и динамичных онлайн-платформ по агрегации знания, и, вероятно, самой доступной, поскольку использование ресурса регламентируется лицензией свободной документации (первоначально GFDL, в настоящий момент — Creative Commons BY-SA), кроме того, статья «свободной энциклопедии» в подавляющем большинстве случаев занимает первую строчку в списке результатов по запросу в интернет-поисковике [1].
Влияние, которое Википедия оказывает на эпистемологические процессы, привлекает внимание ученых из различных областей: социологов, психологов, специалистов по медиа-коммуникациям, анализу данных и информационным технологиям. Создатели WikiLit, базы данных научных публикаций, посвященных Википедии, в своей обзорной статье “The Sum of Human Knowledge”: A Systematic Review of Scholarly Research on the Content of Wikipedia перечисляют шесть основных направлений исследований: «изучение Википедии в целом, внутреннее устройство, содержание, участие, читательская аудитория и корпус текстов» [2].
Как представляется, эти направления тяготеют к двум проблемным полям, которые можно условно обозначить как «сообщество» (формирование идентичности авторов Википедии, система связей между участниками, их мотивации и стратегии дискурсивного поведения в ситуациях т.н. «войн правок») и «контент» (тематическое наполнение и «параметры качества информации: точность, полнота, актуальность, доступность для восприятия» [3]), в котором преобладают междисциплинарные исследования статей разного содержания, позволяющие судить об их объективности и информативности [4].
В свете вышесказанного вызывает удивление сравнительная неизученность исторического сегмента, который служит интернет-пользователям как для проверки имен и дат, так и для первоначального знакомства с той или иной областью знаний о прошлом, и объем которого довольно значителен: в англоязычной Википедии зафиксировано 42 354 страниц, входящих в проект «История», а в русскоязычной — 3448 [5]. Лори Бёрд Филлипс и Доминик Мак-Девитт Паркс в статье Historians in Wikipedia: Building an Open, Collaborative History констатируют, что «популярность Википедии, и в особенности ее статей на исторические темы, делают ее… самым выдающимся проектом по публичной истории в мире» [6], однако, насколько удалось установить, Википедия как публичное пространство производства и потребления исторического знания редко становится предметом специального исследования.
Работы, посвященные репрезентации истории в Википедии, как правило, попадают, согласно нашему разделению, в область изучения «контента» и сосредоточены на определении качеств онлайн-энциклопедии как источника «объективных» исторических фактов в сравнении с научной литературой или другими интернет-проектами. Характерен вопрос, который задает Рой Розенцвейг в своей статье Can History Be Open Source? Wikipedia and the Future of the Past: «Википедия создала рабочее сообщество, но создала ли она хороший исторический ресурс? Являются ли авторы Википедии хорошими историками?» [7]
Розенцвейг сопоставляет 25 биографий исторических личностей, представленных в Википедии, с аналогичными статьями в онлайн-энциклопедиях Encarta и American National Biography Online и приходит к выводу, что Википедия «бросает серьезный вызов надежным и кажущимся авторитетными» [8] ресурсам, особенно учитывая, что процесс написания статей представляет собой незапланированное сотрудничество непрофессионалов. Он выделяет характеристики, отличающие нарративы Википедии от текстов, написанных профессиональными историками: они «не только более анекдотические и пестрые, но и… более сосредоточены на фактах» [9], что обуславливает, с одной стороны, тенденцию к нанизыванию курьезных подробностей, а с другой — организацию больших объемов информации в виде таблиц и списков.
Отмечая значимость Википедии как пространства, в котором происходит «потрясающе интенсивный и широко распространенный процесс демократического самообразования» [10], Розенцвейг призывает своих коллег принять участие в этом процессе, чтобы, во-первых, улучшить качество статей, а во-вторых, наладить взаимодействие между вики-авторами и ученым сообществом. Подобный пафос присущ и уже цитировавшейся статье Филлипса и Мак-Девитта Паркса на портале historians.org и ряду других публикаций, рассчитанных на академическую аудиторию [11].
Тем не менее, мы считаем, что для успешного участия в развитии Википедии историку необходимо предварительно исследовать механизмы взаимоотношений людей по поводу прошлого и вики-статьи как продукт этих взаимоотношений, то есть работать на стыке полей «сообщества» и «контента», рассматривая последний одновременно как основание для участия в публичной дискурсивной деятельности и как ее результат. Для решения поставленной задачи мы обратимся к публичной истории не как к деятельности историка вне академии, а как к «набору общественных представлений, образов и мифов о прошлом и… функционированию истории в социуме» [12], которые подвергаются теоретическому осмыслению.
Цель настоящего эссе состоит не в оценке достоверности и верифицируемости информации с экспертной точки зрения, а в анализе формирования и бытования гетерогенного, принципиально незавершенного и незавершимого текста, репрезентирующего историческое знание. В качестве кейса, на основании которого можно попытаться охарактеризовать эти процессы, мы выбрали статью русскоязычной Википедии «Период застоя», потому что предметом энциклопедического описания в ней является не просто событие или группа событий, вызывающие конфликт интерпретаций, но понятие, задающее концептуальную рамку для осмысления определенного периода советского прошлого. Это позволяет проследить, как уточняется содержание и область применения термина, а значит, развивается язык, на котором можно публично говорить об истории.
В подобном «кейсовом» подходе мы опираемся на опубликованное в составе сборника Writing History in the Digital Age исследование Роберта Уолффа The Historian’s Craft, Popular Media and Wikipedia [13], где разбирается статья англоязычной Википедии Origins of the American Civil War. В нем предлагается рассматривать статьи Википедии на исторические темы в свете сложного взаимодействия элементов оппозиции «история – память», введенной Дэвидом Блайтом: первая представляет собой нарративную реконструкцию, принципиально неабсолютную и подверженную пересмотру, в то время как вторая передается от поколения к поколению в виде устойчивого набора неприкосновенных смыслов. Заимствуя термин Пьера Нора, Уолфф заключает, что «исторические статьи выступают в качестве “мест памяти”… мест, в которых люди пытаются кодировать значение событий прошлого» [14]. В силу выбранных методологических ориентиров, Уолфф уделяет больше всего внимания дискуссии, а точнее, моментам несовпадения взглядов наиболее активных участников, и обнаруживает, но недостаточно ясно артикулирует два принципа, регулирующих возникающие споры: апелляцию к правилу Википедии о «нейтральной точке зрения» и коллективную оценку адекватности вносимой правки. Выявляя разнообразные типы отношения к источникам и научной литературе: от безусловного предпочтения документов эпохи до требования ссылок на авторитетные исторические труды, Уолфф резюмирует, что «авторы разделяют убеждение, что известные факты — основа исторического нарратива» [15] и способны «оценить базовые исторические знания и… отклонить предложенные изменения, лишенные фактического основания» [16].
Однако «заглядывание за кулисы», как называет это Уолфф, оставляет непроясненной специфику самой статьи, с текстом которой и имеет дело большинство читателей Википедии. Взаимодействие участников не приводит к появлению коллективного субъекта письма, чья более или менее непротиворечивая и постоянная позиция структурирует высказывание, поскольку представляет собой «децентрализованные и нерегламентированные сотрудничество и соревнование» [17], а следовательно, поиск разногласий следует вести не только в разделе «Обсуждение», но и в тексте, обращая внимание на логические связки (или их отсутствие) между абзацами и разделами, стилистическую неоднородность и т.п.
Мы предлагаем предварительную схему анализа, состоящую из наиболее очевидных операций, которые позволят составить комплексное описание статьи Википедии как феномена публичной истории. Она включает в себя рассмотрение первой версии статьи и первоначальных содержательных изменений, выявляющих спорные моменты, которые провоцируют дискуссию, а также нескольких промежуточных версий и соответствующих им участков обсуждения, которое демонстрирует способы разрешения конфликтных ситуаций в тексте и в сопровождающих его диалогах и полилогах участников. Наконец, на основании этого диахронического среза возможно проанализировать последний (на момент обращения) вариант текста как результат взаимодействия авторских интенций.
Статья «Период застоя» достаточно популярна среди авторов Википедии: первый доступный вариант, датирующийся 15 августа 2006 года, содержит 119 слов, а последний относится к 10 июня 2017 года и уже состоит из 4531 слова, не считая оглавления, заголовков, подписей к фотографиям и таблиц. Таким образом, объем текста увеличился более чем в 37 раз, при средней интенсивности изменений 7,4 правки в месяц [18].
В первоначальной версии трактовка термина подразумевает возможность применять его к обширному кругу типологически сходных явлений, не учитывая конкретные обстоятельства возникновения: «в общем смысле, отсутствие каких-либо важных реформ или изменений в политической и экономической жизни страны» [19]. Вероятно, автор — пользователь Pauk — следовал логике энциклопедической статьи, в которой за общим определением понятия следуют наиболее распространенные случаи употребления: «Чаще всего этим термином обозначается период от прихода Л.И. Брежнева к власти до начала Перестройки» [20]. Между тем выбор слова «реформы», предваряющего более нейтральное слово «изменения», как кажется, свидетельствует о конкретной исторической локализации этого явления. Знание о последовавших за ним реформах Горбачева позволяет ретроспективно вменить периоду застоя противоположный смысл.
Стремление к построению линейной хронологии усиливается в третьей версии, где появляются ссылки на другие статьи Википедии: «Хрущевская оттепель» и «Перестройка». В последующих версиях попытка расширительного применения основана уже не на «очевидной» универсальности слова «застой», а на поиске исторических аналогий, однако подобный компаративный подход остается маргинальным. В настоящий момент этому посвящен раздел, помеченный как незавершенный: «Период застоя был в определенные временные промежутки в различных странах. Например, состояние стагнации было характерно для экономики США в 1930-х гг., для Японии после коллапса финансового “пузыря” с 1991–2000 гг.» [21].
В целом, первая статья представляет собой набор утверждений, которые либо представлены как неоспоримые факты, либо отсылают к безличному коллективному авторитету («обозначается», «некоторые экономисты», «неофициально называют»). Оперирование социально-экономическими и политическими категориями в макромасштабе обуславливает тенденцию к обобщенно-символическому описанию: «Внешнеполитическая деятельность Востока и Запада охарактеризована как пик Холодной войны» [22]. Это «укрупнение» связано и с имплицитно присутствующим в тексте представлением об истории как самодовлеющей силе, диктующей человеческие действия: «Когда цены на нефть к середине 1980-х снизились, наступило время реформирования экономики» [23].
Перечисленные особенности задают вектор редактирования текста и развития дискуссии. Во-первых, кажущаяся очевидность представления о «застое» подвергается сомнению, оно начинает осциллировать между определениями «стабильность» и «стагнация», так что статья обрастает свидетельствами из экономической, политической и социальной сфер, которые, по мысли вносящего правку, обосновывают ту или иную оценку. Во-вторых, постепенно конкретизируются содержание и временные границы этого понятия, что неизбежно ставит перед соавторами статьи вопрос, какие из известных им фактов соотносятся с выделяемым периодом только хронологически, а какие указывают на его специфические черты. В-третьих, подобным же образом обсуждается роль различных исторических акторов: значима ли их политическая и/или общественная деятельность для характеристики «застоя»?
Они проявляются уже в нескольких первых правках в феврале — апреле 2007 года. Так, седьмая версия отмечена добавлением пользователя 85.141.231.128, которое усиливает пейоративное значение слова «застой»: «Фактически, в экономике нарастали негативные тенденции, увеличивалось техническое и технологическое отставание от мировых лидеров» [24], а следующее изменение, принадлежащее Zina Korzina, наоборот, подкрепляет нейтрально-положительное восприятие: «Эпоха застоя — период в истории СССР, отмеченный… социальной стабильностью и достаточно высоким (по сравнению с предыдущими десятилетиями) уровнем жизни» [25]. Как видно из приведенной цитаты, в восьмой версии также происходит окончательное закрепление понятия в рамках советской истории.
В десятой версии пользователь Dimotori, добавляя абзац о цензуре, репрессиях диссидентов и подавлении митингов, имплицитно определяет «застой» как отсутствие свободы слова, а значит, невозможность развития общественной мысли. С этой точки зрения нет различия между нарушением суверенитета личности и государства, поэтому в характеристику социальной и культурной жизни попадает упоминание военных кампаний: «Страна была по уши в так называемых “интернациональных долгах”, оказывая братскую (вооруженную) “помощь” Чехословакии, Афганистану и другим странам» [26]. В одиннадцатой версии Dimotori также сополагает разнокачественные явления, такие как политическая монополия партии, армейская дедовщина и необходимость изучать «коммунистические дисциплины во всех учебных заведениях» [27]. Подобное недифференцированное перечисление обусловлено тем, что факты объединены не логикой изложения, а ценностной позицией автора. Неприятие физического и политического насилия и ограничений интеллектуальной независимости вступает в противоречие с выбранным типом исторического нарратива, где субъектность принадлежит исключительно государству (можно предполагать, что он воспринят участником в первую очередь из школьных учебников). В результате Dimotori — осознанно или нет — подвергает этот дискурс остранению, используя кавычки, маркирующие ироническое словоупотребление, и столкновение разных стилистических регистров. В одиннадцатой версии он переворачивает смысл фразы об экономической стабильности из первоначального текста: «Экономика отличалась стабильностью очередей и дефицита [выделено мной. — Е.З.]; родились такие термины, как достать, отхватить, выкинули, заказ, в значении доступа к дефицитным товарам и продуктам…» [28]
Изменения, которые внес Dimotori, вызвали ожесточенную полемику, ставшую стержнем всего последующего обсуждения. Участник Дмитрий Михайличенко предложил «…центральным вопросом рассмотрения сделать диссидентское движение, уличный фольклор, публицистику и историографию времен Перестройки, знаковые (культовые) фильмы…» [29], что устранило бы несоответствие между интересом к социокультурным явлениям, повседневности, языку эпохи и повествованием, в котором государство выступает как единственный значимый актор. Однако пользователь Doronenko занял принципиально иную позицию: «Статья об эпохе застоя — это должна быть серьезная статья с экономическим анализом, а не лабуда о дедовщине…» [30] В его представлении «период застоя» характеризует исключительно состояние экономики, определяющее политическую повестку, поэтому среди тем, которые необходимо осветить в статье, фигурируют «косыгинские реформы, ориентация на нефть, экономические показатели, военные расходы, фрагменты Холодной войны…» [31]. Иван Володин поддержал подобное сужение терминологических границ: «…мне кажется неправильной задача описать в этой статье все брежневские реалии. Статья должна давать четкий ответ на вопрос, почему этот период называется застоем» [32]. Кроме того, он предложил дальнейшее уточнение, которое подразумевает, что «застой» — это потеря политической инициативы и контроля над экономической ситуацией: «Я так понимаю, надо вести речь не о периоде от прихода Брежнева, а с середины 1970-х. В 1965–75 были ведь и косыгинские реформы, да и вообще команда Брежнева была еще относительно бодра, это точно нельзя считать застоем» [33]. Чуть позже Doronenko еще раз метафорически сформулировал это понимание: «Специфическим были экономические пути-дороги, по которым вели престарелые вожди…» [34]
В версиях статьи 16–17 мая 2007 года смысловым центром «периода застоя» стала экономическая стабильность, что позволило узаконить двойственность оценки: в социальной плоскости «нефтяной бум» обеспечивал сравнительно высокое качество жизни, а в политической — лишал «руководство страны каких-либо стимулов к модернизации хозяйственной и общественной жизни, что усугублялось преклонным возрастом и слабым здоровьем высших руководителей» [35]. Экономический детерминизм, по всей видимости, усвоенный участниками из марксистской парадигмы истории, стал единственной ясно прослеживаемой позицией, скрепляющей текст статьи вплоть до сегодняшнего дня.
Однако на этом спор не завершился, так как в ответ на упоминание Dimotori о диссидентах Doronenko заявил, что Синявский, Даниэль и Буковский «абсолютно нерелевантны, чтобы были вместе с афганской войной» [36], а SashaT добавил, что они представляют собой «слишком мелкие фигуры… Раскрученные в основном в правозащитной тусне» [37]. Другой участник, Abune, соглашаясь с Dimotori, настаивал на их значимости, доказывая примат политического измерения дебатируемой темы: «…с этого процесса [Синявского – Даниэля. — Е.З.] началась САМОИЗОЛЯЦИЯ власти, она стала терять поддержку сначала немногих, затем это превратилось в снежный ком и власть рухнула, как дом без фундамента» [38]. В тексте статьи конфликтующие точки зрения оказались сведены в рамках одного предложения, которое констатирует появление диссидентского движения, но представляет его как идеологический конструкт: «В период застоя, благодаря некоторой либерализации по сравнению с временами Сталина, появилось диссидентское движение, а на Западе идеологами “Холодной войны” в пропагандистских целях стали использоваться такие имена, как Андрей Сахаров и Александр Солженицын» [39]. Довольно быстро эта резкая формулировка сменилась другой — «стали известными такие имена, как Андрей Сахаров и Александр Солженицын» [40], которая сохранялась в последующих версиях без изменений. Полная форма прилагательного вместо краткой, ослабляя ожидания прямого дополнения («известны кому?»), превращает имена этих деятелей в ассоциативные знаки и маскирует отсутствие консенсуса относительно того, каково их место в предлагаемой исторической репрезентации.
Dimotori предложил считать, что именно процесс Синявского – Даниэля является рубежом «оттепели» и «застоя», но эта реплика вызывала несогласие других участников и снова актуализировала необходимость обозначить временные рамки, но уже не с помощью символических вех, позволяющих оперировать историческими периодами как блоками, легко отделимыми друг от друга, а через определение причин сложившейся экономической и — как производной от нее — политической ситуации. Abune попытался выстроить последовательность событий, развивая уже существующее в статье утверждение о роли нефти: «Конец реформам Косыгина… пришел, когда открыли Самотлор… и нефть потекла рекой. Тогда же средства были перенаправлены из экономики в “оборонку”. После этого оставалось только “надстройку” привести в соответствие с “базисом”: закрыть все эти разговорчики про “социализм с человеческим лицом”…» [41] В ответ на это рассуждение другой участник, Vvj, предположил, что истинной причиной политического кризиса стал идеологический сдвиг: «Вообще-то, ИМХО, застой в СССР начался со смерти Сталина. Исчезла консолидирующая идея» [42]. Однако предложение такой альтернативы привело не к обмену мнениями по поводу идеологии, в которой Сталин, по мысли Алексея Юрчака, действительно выступал в качестве «господствующей фигуры» (термин Клода Лефора), гарантировавшей целостность идеологического построения и осуществлявшей «оценку любых… высказываний и формулировок на предмет их соответствия или несоответствия объективной истине» [43], а к весьма напряженному обсуждению самого Сталина и, в частности, его роли в победе СССР во Второй мировой войне. Не имея возможности останавливаться на анализе этого неожиданного отступления, я должна отметить, что, в отличие от остальных тем, оно организовано с помощью нескольких эксплицитных и довольно развернутых метафор: государство — поезд или живой организм, а война — стратегическая компьютерная игра или футбол. Иносказание, представляя собой «транспозицию идентифицирующей… лексики, предназначенной для указания на предмет речи, в сферу предикатов, предназначенных для указания на его признаки и свойства» [44], позволяет предписать определенному отрезку прошлого уже готовую структуру и способы восприятия, а значит, судить о Сталине, исходя из предзаданных метафорой сценариев поведения (машинист, ведущий страну по рельсам истории, игрок-стратег, капитан команды, мозг политического тела страны), опуская другие аспекты его политической деятельности как нерелевантные. Этическая оценка формулируется на основании как бы непреложных «правил игры» (например, «Сталин, а потом Брежнев, а потом ПBB, становились сердцем страны, мозгом страны. Глупо ожидать от мозга, что он будет командовать в интересах каждой отдельной клеточки…» [45]), что указывает на затрудненность прямого говорения об этом периоде советской истории, необходимости дистанцироваться посредством введения готового образа.
За это время (май — июнь 2007) в тексте в несколько этапов выработалось определение, не просто утверждающее тождество между словом и его объяснением, но указывающее на особый дискурсивный контекст его появления: «публицистическое обозначение периода в истории СССР», «публицистическое, пропагандистское клише, обозначение периода в истории СССР» и, наконец, «публицистическое клише, обозначение периода 70–80 гг. в истории СССР», которое «…ведет свое происхождение от политического доклада ЦК XVII съезду КПСС, прочитанного М.С. Горбачевым…». Позднее эти определения были дополнены ссылкой на понятие «развитой социализм», атрибуция была перенесена в отдельный раздел («Смысл термина», «Происхождение», «Общее» в разных версиях), но кардинально не изменились. Далее, 8 июня 2007 года впервые появился перечень основных событий с датами. На наш взгляд, он представляет собой не столько образец «одержимости составлением списков» [46], в отличие от появившихся позднее разделов «Массовые беспорядки в СССР» и «Теракты и угоны» [47], сколько наглядное выражение невозможности составить целостный нарратив, который не воспроизводит образ эпохи, сформировавшийся в дискурсе перестройки, а пытается обнаружить имманентные свойства, характеризующие определенный период как «застойный». Термин имеет метафорический потенциал, который «позволяет определенным образом упорядочить все наше знание о соответствующем фрагменте прошлого, включив его (знание) в связное целое…» [48], но не отвечает требованиям Википедии об отсутствии оригинального исследования и соблюдении нейтральной точки зрения. Именно поэтому первостепенность экономических факторов, на которой настаивал Doronenko, закрепилась в статье: раздел «Экономика» увеличивался наиболее последовательно и в настоящий момент составляет 27% всего текста. Статистические данные самого разного свойства (оборот зерна, потребление электроэнергии, темпы тракторостроения, экспорт нефти, потребление алкоголя на душу населения, число самоубийств и т.п.), так же, как и списки фактов без наведения причинно-следственных связей между ними, позволяют авторам нанизывать отдельные высказывания, без затруднений воспринимаемые как истинные, однако не формирующие историческое повествование, «которое нельзя свести к тому, что буквально говорится о прошлом в этом повествовании» [49].
Это наблюдение дает возможность проблематизировать утверждение Розенцвейга о том, что внимание к интересным, но не существенным в общей картине деталям, как и пристрастие к перечням, роднит Википедию с «популярной историей», нарративная стратегия которой подразумевает установку на анекдотическую прецедентность. В данном случае они демонстрируют сложность выработки этой стратегии как таковой, внутреннюю противоречивость предполагаемого Википедией типа энциклопедической статьи, где авторитетность и фундированность высказывания обеспечивается не единой точкой зрения, иерархически классифицирующей массив знания как значимое и второстепенное, а стремлением каждого конкретного участника воспроизводить безличную «объективную» манеру письма, парадоксальным образом сохраняя при этом свои специфические, иногда очень узкие интересы.
С декабря 2007-го по апрель 2009 года обсуждение отсутствует, затем возобновляется, но идет гораздо менее интенсивно. Корреляция между объемом дискуссии и количеством правок, а также конкретное время наиболее продуктивной работы над текстом этой и других статей о советской истории нуждаются в специальном исследовании, которое показало бы динамику изменений актуальности тех или иных эпизодов советской истории в постсоветском контексте.
Участники в новом составе обсуждают и хронологию, и вопрос о диссидентах, но это не приводит к существенным изменениям в статье. Например, определение временных рамок формулируется то более гибко, как «примерно два десятилетия (1960–1980-е)», то более жестко, как «момент прихода к власти Л.И. Брежнева (1964)», но не отражает ведшихся в «Обсуждении» поисков оптимальной точки отсчета, которая бы определяла логику развертывания нарратива.
В последнем на данный момент варианте текста выделенные нами проблемные узлы: оценочность термина, неопределенность сферы его употребления и ассоциирующиеся с ним персоналии — не получают однозначной трактовки. Раздел «Происхождение» содержит экономическое объяснение термина «застой», которое неожиданным образом сополагается с развернутой цитатой из статьи Сахарова «Тревога и надежда» о формировании «кастового, глубоко циничного и… больного общества» [50], возвращающей нас к предложенному Dimotori «гуманистическому» ракурсу. Раздел «Состояние экономики» делится на «Положительные явления…», «Стагнацию», «Усиление товарного дефицита», «Попытки реформ» и «Развитие нефтегазового комплекса», так что многостороннее описание этой сферы не оцельняется на уровне структуры. В общей характеристике периода утверждается, что «какие-либо серьезные потрясения в политической жизни страны» [51] отсутствовали, однако внушительное перечисление массовых беспорядков и терактов очевидно этому противоречит. В описании политических процессов наделение субъектностью разных акторов (Брежнева, Суслова, «советского руководства», «органов госбезопасности», партии) происходит спорадически, в рамках конкретного утверждения, чаще всего используются безличные конструкции, которые не позволяют распознать в повествовании ту или иную модель властных отношений: «В отличие от периода правления Хрущева, в годы застоя поощрялось развитие личных подсобных хозяйств колхозников и рабочих совхозов…» [52], «в 1966–70 годах осуществлялись определенные экономические реформы…» [53], «Все произведения искусства, литературы и кинематографа создавались под неустанным вниманием со стороны партии…» [54] и т.п. Так, Брежнев предстает скорее как символическая фигура: в последней версии текста только в четырех из девятнадцати упоминаний лексема «Брежнев» оказывается подлежащим, причем три из них находятся в разделе «Внешняя политика», где генсек в значительной степени выступает персонификацией СССР на международной арене.
Подводя итоги этого по необходимости беглого обзора, можно сказать, что дальнейшее исследование истории в Википедии в первую очередь требует разработки методологии, которая бы учитывала, с одной стороны, специфический тип дискурса, предписываемый моделью «викифицированной» статьи, а с другой — «хаотическое скопление информации, обнаруживающее свое краудсорсинговое происхождение» [55], поскольку без адекватного понимания того, как складывается этот тип исторического знания, невозможно изучать то, как он воспринимается и используется читателями в образовательных и развлекательных целях, как влияет на формирование наших представлений о прошлом.
Примечания
Комментарии